Зомби по имени Джон (СИ)

Но Морса все равно прилично дергает назад, и он соскальзывает коленом с отдавленной ладони Рамси в попытке удержать равновесие. А Рамси не собирается упускать момент, живо поднимая руку и мгновенно всовывая пальцы под сам крюк – единственную не заточенную часть этого лезвия из самого блядского пекла.

Он хочет еще раз откинуть Морса, когда машинально вдруг замечает, что Ива почему-то не сделала хват, соскользнув с толстой шубы. И, уже напрягая плечо, слишком поздно понимает, почему. Когда семьдесят фунтов с короткого разбега врезаются Морсу в спину, тот, подавившись воздухом, не выдерживает и с маху падает обратно на Рамси, и ему, снова прижатому гардой к полу, остается только удариться затылком о ковер и впустую захрипеть – триста фунтов суммарно навалившегося веса отнюдь не делают его жизнь легче. “Ива, твою мать”, – и Рамси хотел бы велеть ей убраться, но может только сипло выталкивать драгоценный воздух из легких.

“Джон мог бы велеть ей убраться, – вдруг мелькает в уже немного поплывшем от духоты мозгу. – Джон мог бы еще до этого разбить Морсу череп лампой или чем-то. Или пристрелить его. Джон, мать его, мог бы…”. В голове у Рамси есть еще что-то смутное, что-то о причинах того, почему Джон ничего не сделал, чтобы помочь ему, и больше не сделает, но он решает отказаться от этих утекающих, неуместных мыслей, сосредоточившись на том, чтобы постараться, со всей силы упираясь в не заточенный участок лезвия под крюком, приподнять разом и Морса, и Иву.

Но первая же попытка проваливается сразу: один глоток воздуха стоит дикой боли в горле, когда Морс резко наваливается на него еще тяжелее – Ива короткими рывками раскачивает его тело, наверняка пытаясь перехватить за шею и забраться мордой под воротник шубы. Зато так лицо Морса – и, в особенности, его крючковатый нос, – оказывается достаточно близко к лицу Рамси, чтобы тот со всей силы мог всадить зубы в самый его кончик и раздувшуюся ноздрю.

Морс сдавленно гаркает, но Рамси не Ива, он не перехватывает попавшее в челюсти мясо, а только дергает и рвет его зубами, пока Морс наконец не приподнимается рывком, лохмотьями сорвав кожу на носу, и не врезается лбом Рамси в лицо. Из-за того, что голова все еще задрана, удар приходится в мгновенно вспыхнувшие отдавшейся в десны резкой болью губы и нос, и во рту быстро становится мокро, но дерущая когтями спину Морса Ива делает еще один хват, теперь, судя по его вскрику, закусывая и выдирая волосы вместе с кожей на шее, и Рамси, как и сам Морс, понимает, что до того, как она вгрызется в позвоночник, остается едва ли больше нескольких секунд.

Количество вариантов невелико, и Морс выбирает перекатиться. Он резко валится на здоровый бок, придавливая Рамси за горло до последнего и уже после вырывая крюк из его руки, содрав кожу на костяшках до мяса. И единственное, чего он не учитывает, собираясь ударить назад, чтобы наконец пробить Иве шею и скинуть ее со своей спины, так это того, что она приземлится на лапы, а не повалится вместе с ним. Подводит привычка драться с двуногими людьми или упырями, и ее рывок к занесенной руке, ее зубы, сразу глубоко вошедшие в запястье, заставляют Морса закричать от неожиданности и боли в последний раз. Потому что Ива сходу рвет его руку в лохмотья, прорывая мышцы запястья и перетирая их крепко сжатыми челюстями, как умеют только собаки. А потом Рамси, с хлюпаньем втянув воздух разбитым носом, приподнимается и резко вырывает крюк из конвульсивно сжатой уже руки, наверняка повреждая еще и пару пальцев.

– Ива! – он прикрикивает, живо поднимаясь и перехватывая крюк за рукоять. Выступившая на губах кровь срывается мелкими брызгами, и он сплевывает ее светлый и мокрый сгусток себе под ноги.

Ива разжимает зубы не сразу, но разжимает – Рамси и любит ее за то, как она сама вовлекается в схватку, – и Морс сразу рефлекторно притискивает к груди измочаленную руку, покрытую промочившей белый мех шубы кровью и уходящими под рукав глубокими следами от зубов, отползая назад. Его глаз горит ненавистью, и он готов защищаться даже одной оставшейся ногой, определенно постаравшись половчее ударить ей по голеням или яйцам, стоит подойти на шаг. Он будет сражаться, даже когда Рамси вобьет его же крюк ему в голову. И Рамси уже слышит звук, с которым, треснув, проломится череп, видит тонкие и тугие струйки, брызгающие из-под крюка, видит, как нога Морса еще дергается в попытке достать его, а его глаза стремительно тупеют, когда в секунду нарушается работа мозга. Рамси чувствует это все не хуже, чем Иву, послушно занявшую место по его левую руку, и сочная, красная, голодная волна накрывает его с головой. Ему нужно убить Морса Амбера не по какой-то причине. А потому, что он такой, какой есть.

Но когда он заносит крюк и видит, как слабо дергается изуродованная рука Морса в рефлекторном желании закрыться, толстые и острые шипы впиваются в его измученную и ноющую глотку, дергая назад.

Нет. Ты можешь быть умнее.

Заткнись! Я хочу сделать это! Хочу!

Ты можешь сделать это. Убить его. Да. Если ты и вправду слабовольный ублюдок, который привык к тому, как его фермерша-мамаша на любой каприз уже бежит отсасывать его махонький торчащий членик, тогда да, ты можешь убить его. Никто бы не ждал от тебя большего.

Заткнись! Я тебе не…

Ты безмозглый фермерский выблядок. Ты хочешь только мяса, сочного и красного мяса, жрать, трахать и резать, как безмозглый фермерский выблядок. Или даже хуже – как собака.

Заткн…

Тш-ш. Никто же на самом деле не ждет, что ты сможешь это изменить. Так что давай, расслабься и сделай то, что хочешь. Убей его. Возьми, Рамси! Возьми!

Мир Рамси звенит, словно ему только что дали хорошую такую, тяжелую пощечину, и он, шумно хлюпнув разбитым носом, втягивает подтекающую кровь. Морс непонимающе смотрит на него снизу вверх и только тяжело дышит. Рамси глядит ниже его лица, теряясь пустым взглядом в густой, всклокоченной бороде, и медленно опускает крюк. Он резко ощущает, как горит левая рука в том месте, где ее распорола проклятая гарда – и как сильно болит голова. Кровь пульсирует тяжелыми толчками, и хочется нырнуть целиком в ледяную воду, смывая пот, липкую красную слизь, заполнившую рот и носоглотку, и отдающую в затылок боль. Рамси забивает это желание в себе уже несколько недель, но сейчас оно кажется ему особенно невыносимым.

– Что, придумал что-то поинтереснее, чем просто проломить мне башку, выблядок? – агрессивно и хрипло спрашивает Морс – возраст дает о себе знать, и после этого поединка он вряд ли полноценно оправится, так что ему все равно нет смысла пытаться сгладить ситуацию, чтобы выбить себе легкую смерть.

– Не, – качает головой Рамси, оглядывая номер. Раздражающая боль постепенно усиливается, но пока что не захватывает все мысли, и он возвращается ими к тому, что заметил еще в начале боя: Винафрид, как любит отмечать ее дедушка к месту и не к месту, вправду оказалась умной девочкой – не стала испуганно отсиживаться за разбитым столом, вжавшись в стену, а скользнула в ванную, несомненно заперев толстую деревянную дверь изнутри. Неплохо было бы вытащить ее оттуда. Но это еще совсем немного подождет. – Что здесь со звукоизоляцией?

– Хочешь знать, когда придет подмога? – щерится Морс, и кровь подтекает с его порванного носа, капая в бороду. – А почем тебе знать, что они уже не ждут тебя за дверью?

– Хочу сделать тебе одно предложение, – так же отстраненно продолжает Рамси, – и не хочу, чтобы она слышала, как ты согласишься, – кивает на дверь ванной, но Морс молчит, и он продолжает: – Я думаю, после того, как мы с Джоном спустимся вниз, Виман больше не будет тебя беспокоить. Я убью его, – спокойно говорит он. – И Хозера, – мышцы на лице Морса дергаются, хотя он и явно не хотел бы, чтобы Рамси это видел. – Но я могу еще подумать насчет Хозера. Если ты постараешься подумать, что я только что для тебя сделал.

– Ты порвал мне связки, ссаный кусок дерьма, а твоя сука изуродовала мне запястье, – выплевывает Морс, все прижимая к груди кровоточащую руку, но Рамси только отмахивается: