Разорвать порочный круг (СИ)

В груди снова стала зарождаться боль и защипало глаза. Сколько же в ней было сил, что она могла заплакать еще один раз? У этого вообще был конец? Завершение, что принесет с собой облегчение? Навряд ли, только продолжение или перерождение во что-то новое…

Тучный харкнул в снег и с довольством произнес:

— Повезло нам сегодня, добра надолго хватит, не говоря уже о деньгах и лошадях, — он бросил окурок на присыпанную тонким слоем снега землю и, придавив ногой, продолжил: — И девка что надо попалась. Давно я таких молоденьких и хорошеньких не имел.

— Угу, — промычал главарь, о чем-то раздумывая, а потом добавил: — Что с тем?

Волчица видела, как белобрысый кивнул головой в сторону Рамси, и закрыла глаза. Ей было страшно услышать, что ответит в следующий миг второй бандит, было боязно узнать, что ее мужа убьют, если еще не убили теми ударами по голове. С замиранием сердца и зажмуренными глазами она начал слушать заговорившего:

— Не знаю. Как будем уезжать, разрежем веревки. Очухается, так очухается. Нам он все равно не нужен.

Робкая надежда затеплилась внутри дочери Старка, и та приоткрыла глаза да возвела взор к стоящим над ней мужчинам. Второй же мужик покивал головой и, кинув и свой окурок, проговорил, наклоняясь к Сансе:

— Ладно, едем. Забираем ее, а того парня освободи и проверь, если у него что ценное. Нам он помехой не будет.

— Хорошо.

Уже через несколько мгновений дочь Старка была закинута на плечо мужчины и понесена к лошадям. Она сумела кинуть взор в сторону Болтона, что так с места и не сдвинулся, и с болью подумала про себя о том, что никуда не хотела уходить с этого места, хотела точно знать, остался ли в живых Рамси. Но силуэт лежащего около костра мужа всё отдалялся от нее, а вскоре и вовсе исчез из вида, и внутри вдруг все замолчало: устало за долгую ночь и не хотело ни о чем говорить. И нельзя было понять, слышались ли в груди отголоски прошлой боли или это была новая… Просто хотелось закрыть глаза и забыться.

***

Ночь

Связанные за спиной руки затекли, а на глазах час от часу начинали выступать жгучие слезы, которые Санса вновь и вновь смаргивала с ресниц и пробовала отогнать от себя. Однако это жжение возвращалось, отдавалось внутри тупой болью, а затем, когда Старк перебарывала мимолетный порыв зареветь, растворялось в теле.

Она не могла поверить в происходящее, отказывалась принять, что угодила в ситуацию, выхода из которой пока не могла видеть, и не знала, был ли он вообще. Буквально за несколько часов ее жизнь была перевернута с ног на голову, а будущее окрасилось в оттенки серого и черного. Волчица не знала, что делать, не знала, чем это все закончится для нее, она могла лишь разрываться изнутри от собственного горя и страха, могла лишь кричать в голос о своей боли и бессилии.

О гибели мужа она и думать не хотела, напрочь отрицала такую возможность и повторяла про себя много раз, что Рамси был в порядке и должен был обязательно прийти за ней. Если найдет… Если догонит. Но он должен был обязательно выжить, иначе быть не могло, иначе думать не хотелось… Она не переживет очередной потери своего устоявшегося мирка, ведь каждый раз в этом случае что-то оказывалось бесследно утерянным и оставались только воспоминания о той жизни, скрывшейся за завесой тьмы.

Санса устала от погружений в холодную воду и с ужасом сейчас осознала, что с каждым разом находила в себе все меньше сил и желания сражаться. Хотелось постоянства и спокойствия, ощущения безопасности и защищенности, хотелось снова испытать то чувство легкости, которое столь долго уже не посещало Волчицу в последние годы.

Бандиты говорили о чем-то своем в полутьме, перекрикивались и с весельем подначивали друг друга на что-то. Видеть их дочери Старка не хотелось.

***

Утро

Иссиня-белый снег и черно-белый пепел от выгоревшего костра внезапно и резко возникли перед глазами, а вместе с ними о тело ударилась волна страха, которая, разбившись на множество брызг, окутала тело сильным, ни с чем не сравнимым беспокойством. Перед глазами закрутилось место вчерашней ночевки, каждая деталь которого нагоняла только еще больше волнения, а, пропав из поля зрения, исчезала из памяти в никуда. Сердце отбивало в груди безумный ритм, отдавало пульсацией в голове и вносило свой вклад в нарастающую, заполняющую каждый уголок тела тревогу.

Санса, Санса, Санса, Санса, Санса…

Внутри что-то зашевелилось, принося своим вялым, неторопливым движением тяжелое, неприятное ощущение. Это чувство заставило на миг остановиться в своей панике очнувшегося Рамси и втолкнуло в голову новую мысль.

Нужно было срочно найти Сансу.

И сразу за этой мыслью вновь нахлынуло неконтролируемое беспокойство, что вгоняло разум в оцепенение и сужало мир до одного стремления: найти свою жену. Нужно было срочно понять, куда увезли ее те люди, и бастард, сломя ноги, кинулся к пролегающей неподалеку отсюда дороге.

От быстрого бега по снегу и волнения становилось трудно дышать, морозный воздух обжигал легкие, и перед глазами начинали мелькать черные точки, мешающие увидеть и так уже смешавшийся перед глазами мир. Деревья вскоре оказались позади, спереди появилась погруженная в цвета утренней зари дорога, и Болтон, остановившись на обочине, принялся нервно оглядываться по сторонам, пристально проверяя тракт на наличие следов лошадей. Однако затерялись тут следы и от колес телег, и от копыт лошадей, и от человеческих ног, а вместе с новым приливом всеохватывающего беспокойства и страха вдруг снова появилось неприятное ощущение в груди да в глазах начало жечь, словно вот-вот из них должны были политься слезы.

Ему не найти ее.

А с этой мыслью снова нахлынула паника, подтолкнувшая своей силой и безумием искать дальше, продолжать делать все, что было в его силах, и отыскать Сансу. Глаза хаотично забегали по дороге, в голову неожиданно вскочило понимание того, что нужно было разыскивать такие следы, чтобы в одном направлении двигалось не менее трех коней. Все внимание сразу же перевелось и сосредоточилось на этой задаче, и бастард забегал в спешке из сторону в строну, присматривался к дороге. Память в это время подкинула идею, что нападавших было четверо, а значит к трем лошадям могли прибавиться еще четыре.

Вот. Свежие следы, ведущие в одном направлении, и Рамси зашагал вперед, проверяя, стоило ли идти по ним дальше.

К найденным отпечаткам лошадиных копыт прибавились еще несколько, что переплетались с ними и перекрывали поверху, а среди них отыскались и следы его с Сансой темно-гнедого коня, что пару дней назад потерял одну из подков и эта утеря сейчас проявила себя на снегу. Сердце пропустило несколько радостных ударов, на секунду пришло некоторое облегчение, однако затем вновь вернулась волнение.

Ему их не догнать без коня.

Закружилась голова и поплыло все перед глазами от ударившего со всех сторон страха, заторопилось сердце, застучало в висках. Он не знал, что делать теперь.

Лошадь. Найди лошадь. Скорее.

Рамси рванулся вперед вдоль обнаруженных следов и буквально через пару секунд запнулся в шагах, остолбенел от новой волны ужаса и отчаянья: если отправиться на поиски лошади, то потом он навряд ли сможет отыскать Сансу — следы будут затоптаны людьми или занесены снегом. Однако другого выбора у Болтона не было, и он, на миг оглянувшись назад и очень быстро осмотревшись по сторонам, побежал вперед, думая пока идти по следам, а как попадется на пути кто или деревня — раздобыть себе коня и езжать, гнать быстрее вперед, пока те ублюдки не ушли слишком далеко и не затерялись на просторе Речных земель.

Сердце громко и часто барабанило в груди, беспокойство то усиливалось, то немного спадало. Изредка являл себя и страх, который сменялся новой тяжестью и нытьем в груди, да глаза время от времени начинало жечь от готовых вырваться наружу слез. В некоторые мгновения накрывало отчаяньем, за которым являлось свежее, сильнее беспокойство. Все ушло задний план, осталась лишь желание, нужда найти скорее Сансу.