Разорвать порочный круг (СИ)

А в это время мужчины, коих Старк насчитала четверо, — плохо одетые, небритые, грязные — убедившись, что их жертвы смиренно лежали, опрокинутые на землю, разделились: двое пошли осматривать свой улов, а двое других остались стоять около Сансы и Рамси.

С замиранием сердца Волчица слушала, как смотрящие на нее сверху вниз бандиты с чего-то смеялись между собой и иногда кидали грязные фразы в ее сторону. К горлу подкатил ком, и перед глазами все поплыло. Пытаясь укрыться от происходящего и найти себе некое успокоение, Санса пробовала сосредоточить все внимание на муже, однако, как оказалось, от этого ей стало намного больнее и невыносимее, ее словно раздирало изнутри на куски и отдавало в голову таким распирающим чувством, что создавалось ощущение, будто та с секунды на секунду должна была взорваться от давления.

Волчица лежала бок о бок с Рамси, который, как мог, пытался подбодрить и успокоить ее, но сам был взволнован до такой степени, что это не скрылось от глаз дочери Старка. Все его внимание явно было сосредоточено на ней, будто он сам цеплялся за нее, как за последнее, и всеми силами пытался хоть немного утешить ее, отвлечь. Попытки Рамси помочь ранили её в самую душу, доставляли внутреннюю боль, являя собой лишь подтверждение безысходности ситуации и их бессилие что-либо изменить. И это вселяло в Сансу только больший страх, вгоняло в панику, давая понять, что дела обстояли действительно хуже некуда.

Не находя нигде успокоения, она закрыла глаза и спряталась от действительности в самой себе. Если происходящего не видели ее глаза, то этого и вовсе не происходило, не существовало, это был всего лишь ночной кошмар, от которого у нее пока просто не выходило очнуться.

Однако все было по-настоящему, и эти люди, стоящие над Сансой и с ухмылками поглядывающие на нее, ей не мерещились, а их слова ранили не хуже ножа.

— Смотрите, ребят, какая куколка попалась! Опробуем? — крикнул один из бандитов приближающимся сюда товарищам, что уже закончили с осмотром коней и вещей попавшихся путников.

Внутри все сжалось, к горлу подкатила тошнота, и сознание заверещало, что это всё была неправда, этого не могло сейчас происходить, не должно было произойти… Не могли же Боги быть настолько жестокими к ней?!

— Только тронь ее!..

Голубые глаза открылись от удивления и устремились к закричавшему бандитам мужу, что из последних сил пытался защитить Волчицу. Это была жалкая, отчаянная попытка изменить хоть что-то, однако от этого поступка Болтона дочери Старка все равно внезапно полегчало и прилило немного сил, словно брошенные мужчинам слова могли защитить ее от всего. Белобрысый же бандит, стоявший рядом с ней и Рамси, со злобой рявкнул, поддавая сапогом бастарду в бок:

— А ну закрыл рот, щенок!

Сразу после этих слов мужчины подхватили покрывало, на котором лежала Волчица, и потянули его прямо с ней в сторону от Болтона. Всё происходило под общий хохот и улюлюканье, а Санса разрывалась изнутри от страха за себя, боли и беспокойства за избитого мужа. Ее насильно перевернули на спину, двое мужчин схватили ее за руки и прижали к земле, еще один встал на колени у нее над головой и сжал ее плечи, не позволяя никуда двинуться. А четвертый, белобрысый, с тонким шрамом над губой и широким уродливым ртом ухватился за подол ее юбки. Отчаянно сопротивляясь, Санса забила по бандиту ногами, попробовала отпихнуть его от себя, но в мгновение ока около ее лица оказалось острие клинка, да послышался чей-то голос:

— Дернешься еще раз — глаз выколю, красавица.

От вида клинка и слов мужчины сперло дыхание и внутри все сковало ледяным ужасом. «Все кончено, сдайся», — подсказал разум, и Волчица с выступившими на глазах слезами прекратила любое сопротивление, отдавшись своему новому горю.

Сгрудившиеся вокруг нее мужчины закрывали собой весь обзор, не давали посмотреть на Рамси, не позволяли ни на чем сосредоточить внимание, а лишь подталкивали уйти в себя и отрешиться от происходящего. Однако, как ни старалась дочь Старка, но последнего сделать так и не смогла. Чувствовала, как мужчины разорвали у нее на груди платье и теперь лапали ее своими руками, чувствовала, как главарь ей насильно раздвинул ноги и сейчас проникал в нее. Глаза жгло от выступивших слез, скопившаяся внутри боль так и стремилась вырваться наружу, в голове давило, и Санса, издав один громкий всхлип, зарыдала. Она пыталась хоть немного сдержаться, не кричать в голос, но не все было в ее силах, и вперемешку с всхлипами раздавались полувскрики девушки, скорее походившие на вой маленького раненого зверя, чем на звуки, исходящие от человека.

Низ живота пронзало болью, нежеланные мужские руки скользили по ее телу, болезненно сжимали грудь, хватали за челюсть и поворачивали ее лицо к себе, заставляя смотреть им в лицо. На губах насилующего ее бандита играла улыбка, обнажавшая желтые гнилые зубы, в глазах плескалась похоть. Главаря сменил следующий мужчина, и все продолжилось под непрекращающиеся всхлипы и плач дочери Старка.

В один миг Санса вдруг услышала, как трахавший ее мужчина, взглянувший за спины своих товарищей, крикнул:

— За пацаном смотрите!

Старк сразу запрокинула голову назад, пробуя рассмотреть, что происходило, и на этот раз у нее это вышло. Вскочившие со своих мест мужчины открыли ей обзор и бросились к поднявшемуся на колени Болтону. Заплаканным лицом Волчица встретилась взглядом с Рамси, и в ту же секунду у нее внутри вспыхнула боль, которая разлетелась по всему телу да ударила невыносимым жжением в глазах. Новые слезы застелили глаза дочери Старка, из груди вырвался новый поток всхлипов и рыданий, и она уже больше не видела перед собой перевернутого вверх тормашками мужа, на лице которого запечатлелись тревога и страдания, которых она до этого мига ни разу не видела на его лице.

Новая вспышка боли пронзила грудь Сансы, когда на ее глазах один из подбежавших к Рамси мужчин с размаху ударил его в голову сжатым кулаком и, опрокинув на землю, нанес еще два таких же удара. Глядя на упавшего мужа, Волчица не могла не вздохнуть, ни выдохнуть, все ждала, когда он пошевелится или попробует привстать. Однако ничего не происходило, Рамси так и лежал в полной неподвижности, и собравшаяся в груди девушки боль вырвалась наружу громким ревом и ничем не сдерживаемыми рыданиями. Всхлип следовал за всхлипом, приступ за приступом, вой за воем, а обступившие ее мужчины продолжали утолять свою похоть.

Чем дольше плакала Волчица, тем более безразличным ей становилось происходящее. Наваливалась неподъемная усталость и слабость, и, когда мужчины закончили развлекаться с ней и вновь связали по рукам и ногам, осталась в неподвижности лежать на покрывале. В полнейшей апатии и со все еще иногда наскакивающими всхлипами она наблюдала за тем, как бандиты собирали ее и Рамси пожитки, лошадей, а затем, собрав все понравившееся, направились снова к ней.

«Они убьют тебя. Все кончено», — прозвучала в голове такая страшная для обычного времени мысль, но не вызвавшая сейчас почти никакого отклика. Все сейчас завершится. Здесь и сейчас, она готова принять смерть — у неё все равно ничего уже не осталось.

Думать такие мысли было страшно, но Санса ничего не могла поделать с собой и лишь смотрела из-под полуприкрытых ресниц на курящих и поглядывающих на нее мужчин.

— Что с ней делать будем? — подал голос тучный мужик с густой черной бородой, к которой уже успела прикоснуться седина.

Стоявший рядом с ним белобрысый сделал длинную затяжку, не спеша, смакуя, выдохнул дым от самокрутки и, оценивающе взглянув на Старк, проговорил:

— Давай отведем ее на ставку к ребятам — и денег за нее получим, и по пути еще сможем с ней покувыркаться.

Толстяк кивнул головой и выпустил изо рта струйку дыма. Волчица громко сглотнула и закрыла глаза, не желая никого видеть. О какой ставке они говорили? Куда собираются ее отвезти? По телу пробежала мелкая дрожь, и вырвался наружу тихий всхлип, ставший ответом на слова бандита о будущем девушки. Почему она не могла забыться сейчас? Почему не могла отрешиться от всего и просто дышать, ничего не осознавая и ни от чего не страдая? Почему не могла быть кем-то другим, сейчас спокойно спавшим в своей постели, может, даже в кругу семьи? Почему? Почему?