Разорвать порочный круг (СИ)

***

Накинутый на голову капюшон сполз на глаза спящей, уткнувшейся головой в спину мужа девушки, и у той создавалось ощущение нахождения в безопасном теплом коконе, прикрывшем уши и шею от холодного ветра. Тело не прекращало болеть, и движения шагавшей под Волчицей лошади доставляли ей еще больше неудобств и усиливали ломоту в костях.

Стояла тишина, прерываемая только звуком взрываемого копытами лошадей снега. Милорд все время молчал, и Санса, убаюканная мерным покачиванием и однообразным хрустом, спала, забывшись тяжелым неспокойным сном, и пыталась по большей части избегать возвращений в сознание: в эти короткие мгновения на неё сразу же наваливалась головная боль и озноб начинал бить ослабшее тело. Уж лучше было забыться полудремой и не чувствовать этого всего, не волноваться из-за того, что они пока так и не нашли, куда податься, и что сильный жар никак не хотел отступать. Лучше было просто спать, отдавшись на волю судьбе.

Повисшая на Рамси Старк практически не обращала внимания на то, куда они держали путь и, когда Кровавый замедлился на пару шагов, даже в один миг почти остановился, а затем внезапно изменил направление движения и пошел правее, не придала этому никакого значения. В голове мелькнула вялая мысль о том, что они наверняка сейчас что-то объезжали, и девушка вновь погрузилась в полусон. Эта местность напоминала ей лабиринт, лишь с разницей в том, что тупики и стены были здесь заменены на поваленные деревья и болотистые участки земли, и Санса уже заранее могла сказать, что вот они пройдут еще немного вперед, а затем начнут смещаться влево, чтобы обогнуть попавшееся на дороге препятствие и вернуться на первоначальный путь. Оказавшись же на дороге, они продолжат плутать по этим забытым богами землям, где и в час нужды человека сыскать представлялось невыполнимой задачей.

Однако в этот раз всё случилось по-другому, и вместо того, чтобы вернуться на былой путь, лошади вдруг остановились, а пытающаяся разлепить глаза Волчица услышала голос мужа:

— Есть кто?

Быстро заморгав глазами, Санса приподняла голову и, найдя виском опору в спине Болтона, посмотрела в ту сторону, куда сейчас глядел он.

Кажется, Рамси в конце концов нашел какой-то дом и теперь с осторожностью подъезжал к узкому проходу, расчищенному к покосившемуся крыльцу. Просматривающийся только с одной стороны домишко запрятался среди деревьев и кустарника и выглядел не лучшим образом: на стенах, выглядывающих из-за высоких сугробов, выступали черные подтеки, а соломенная крыша уже начала местами подгнивать и нуждалась в скорой замене. Такими же невзрачными и заброшенными выглядели амбар с пошарпанными и закрытыми на засов дверями да примыкавший к самому дому низенький сарай со скотиной. Однако внешний вид этого места вызывал у Сансы малый интерес, ведь большее значение для нее в этот час имело найденное наконец людское жилье.

Волнение и радость медленно приползли к Волчице, словно тоже были больны и при том так слабы, что едва ли ощущались ею. Может, это вовсе были не они, а разыгравшееся воображение Сансы, погруженный в лихорадку разум которой не только выдумывал красивые, желанные картинки в виде этого дома, но и играл с ее чувствами и ощущениями. Может, это был сон, и никакого дома в помине не существовало, а это был всего лишь морок, подловивший Волчицу в минуту слабости.

Сдаваясь изнуренности и уступая тяжести налившихся свинцом век, дочь Старка решила не тратить последние силы на созерцание неясного миража и закрыла глаза. Вот попадет она внутрь теплого дома, тогда и можно будет оживиться оглядеться и вновь погрузиться в сон, только на этот раз уже со спокойной душой и уверенностью, что она не замерзнет на морозе во сне. А до той поры Волчица не собиралась кормить свой разум напрасными надеждами и настраивать себя на скорое сидение возле печи.

Сквозь пелену полусна прорвался окрик Болтона:

— Эй, хозяева!

Значит, это было не видение, и крестьянский дом, который увидела Санса, действительно существовал. Но вот существовали ли его хозяева… Хотя милорд и без них разберется, не постесняется вступить в чужое жилье без спроса, в этом-то сомнений у Волчицы не было. Но она и не против была такой решительности мужа… только бы прилечь и поспать.

Вдруг хлопнула хлипкая дверь, и вздрогнувшая дочь Старка услышала сердитый женский голос, явно принадлежащий немолодой простолюдинке:

— Кто такие?! Что забыли здесь?

В голосе женщины жило раздражение, и Санса отрешенно подумала про себя, что ей не стоило говорить таким тоном с милордом. Для ее же собственного блага. Однако не успела Волчица додумать эту мысль, как Болтон прокричал в ответ:

— Дам по серебряному оленю за каждую ночь здесь и твой закрытый рот, женщина.

Значит, не ошиблась. Рамси действительно начинал уже раздражаться. Его тон пока оставался спокойным, однако слова мужчины говорили лучше всего о его настроении. Не имеющая же разрешения вступать в разговор Санса, что сидела за Болтоном и обвивала руками его за пояс, прижалась сильнее головой к его спине, пытаясь восполнить сварливость женщины своей молчаливой просьбой обратить на нее внимание и быть милостивее к этой простолюдинке. Волчица не знала, подействует ли это на Рамси, однако все равно выбирала попробовать сделать хоть что-то, показать, что ей было плохо и ругань с простолюдинкой заставляла ее волноваться.

Старк продолжала сидеть с зажмуренными глазами и натянутым на лицо капюшоном и не видела крестьянки, только могла слышать, что та говорила. А женщина, заметившая позади юноши еще одну фигуру, резко спросила:

— Что с ней?

— Больна, — ответил Рамси, немного поворачивая голову к жене и кидая быстрый взгляд на нее.

Понимая, что говорили явно о ней, Волчица все-таки приподняла голову и вымученно взглянула из-под капюшона на стоящую на крыльце дома хозяйку.

Это была темноволосая простолюдинка, справившая не одно двадцатилетие. Полное лицо с покрасневшими от мороза щеками, второй подбородок, под которым начинал выглядывать и третий, длинные, распущенные волосы, что были столь засаленными и неухоженными, что едва ли добавляли женщине красоты. Сведенные вместе брови и глубокие морщины на переносице придавали лицу грозности и мрачности. Дополняли внешний облик женщины старенький, повидавший виды тулуп и выглядывающее из-под него черное платье. Создавалось впечатление, что эта крестьянка жила здесь одна и давно махнула рукой на свою горькую долю: очерствела, обозлилась на всех и просто доживала свои дни в этой глуши, и пожаловавшие сюда путники, ненароком нарушившие ее спокойствие, вызывали у нее только отторжение.

Однако, как и подумалось Сансе, крестьянка была не бездушна и, обежав ее оценивающим холодным взором и злобно дернув верхней губой, рявкнула:

— Веди ее в дом. На твоей девке лица нет.

И сразу после этих слов развернулась на месте и зашагала к дверям, а затем резко обернулась назад и добавила:

— Коней в хлев загоните, — и, распахнув дверь и взмахнув подолом юбки, скрылась в доме.

Волчица ощутила притупленное болезнью облегчение и окончательно обвисла на Болтоне, истратив последние силы и нервы во время его разговора с этой женщиной. Даже не верилось, что удача оказалась на их стороне и очень скоро Старк окажется в тепле да при людях. Может даже у этой женщины были припасены какие травяные сборы или настойки…

Переполненная счастьем и мыслями о грядущем отдыхе девушка была спущена Рамси с коня и, проведенная внутрь хлева, присела на тюк с сеном. Ни о чем не думая и никуда особенно не смотря, она принялась провожать ничего не видящим взглядом мужа, что суетился, расседлывая лошадей, да думала о том, что еще чуть-чуть, и они оба прилягут и поспят.

***

— Дай ей поспать спокойно, не тесни, — раздраженно ворчала женщина, что-то ища в столовой утвари, да то и дело поглядывала в сторону печи, на которую забрался Болтон с женой.

Однако слова крестьянки ничего не изменили, а лишь еще сильнее вжавшаяся в тело мужа Волчица подсказала ей отстать от них и дать обоим отдохнуть, раз никого, кроме нее, не волновало то, как Санса устроились с Рамси на печи. Старк жалась в ознобе поближе к бастарду, что кутал ее в два одеяла и, держа в своих объятиях, ласково поглаживал по плечам и спине и прижимался щекой к ее макушке.