It Sleeps More Than Often (СИ)

Катарина не знает, куда ей деть свои руки — сцепив их на животе, она теребит пальцы, и епископ, уловив её замешательство, рывком отнимает её правую ладонь и кладёт себе на ширинку.

— Соскучилась по ласке? Говори!

Как ни силится, она не может заставить себя сказать “Да”. Слишком много лжи произнесла она за сегодняшнее утро, но одно это слово способно было бы побить всю ложь, и это слово ей не даётся.

— Господин епископ, мне надо в ванную… Я только что проснулась…

— Понимаю, — нотки лживого сочувствия, такие знакомые и привычные, вновь сквозят в его голосе. — Ступай, да не задерживайся.

Едва поняв, что душные тиски епископских объятий спали, Катарина вскакивает с кровати, хватает со спинки стула полотенце и бежит в ванную. Заперевшись, она зачем-то пару раз дёргает за ручку двери, будто опасаясь, что щеколда недостаточно крепкая, будто щеколда, дверь да и всё остальное здесь способны её защитить. Первым делом она приземляется на унитаз — ещё немного, и переполненный ночной колой и утренней нервной щекоткой мочевой пузырь не выдержал бы. Закончив, она хватается за зубную щётку, щедро выдавливая на неё целый микроскопический тюбик пасты из стандартного гостиничного набора и натирая ею весь свой рот. Она словно пытается очистить его от всей той лжи, что наговорила, и заранее — от всей той грязи, что ей предстоит сейчас. Как долго ей удавалось избегать доступа до дряхлого епископского тела — ведь прежде он забавлялся с ней в одностороннем порядке, но час расплаты пробил. Ноги дрожат, как только сестра представляет себе, что сегодня не только ей самой придётся раздеться, но и придётся ей увидеть раздетого его — а это испытание похлеще предыдущих. Рингтон епископского мобильного доносится из комнаты — он так громок, что пробивается сквозь запертую дверь, забивает собой звук бегущей воды. Сестра не слышит, о чём говорит Лоренц со звонящим, но через полминуты она слышит его голос прямо за дверью, и на этот раз он обращается к ней:

— Не повезло тебе, Кэт. Вызывают по службе — сегодня останешься без ласки. Пусть это послужит тебе наказанием!

Не дожидаясь ответа, он удаляется, и о его уходе свидетельствует лишь хлопок входной двери. Всё ещё не веря, что номер пуст, что мерзкая экзекуция вновь переносится, сестра опускается на край ванны и сплёвывает скопившуюся во рту пену прямо на пол. Остатки зубной пасты бегут по её подбородку, обжигая кожу ментоловым холодком, а сестра всё не может надышаться.

***

Первый день последнего майского месяца встретил население баварских городов ясным небом и тёплым ветерком, великодушно позволив с комфортом отгреметь демонстрациям, отшагать маршам, отгулять рядовым бездельникам, для которых дополнительный выходной в году — уже и так достаточное проявление заботы государства о трудящихся. После обеда, когда профсоюзные демонстрации уже почти сошли на нет, а несанкционированные антиглобалистские — напротив, вoшли в острую стадию конфликта с органами правопорядка, небо потихоньку стала заволакивать серая дымка, сперва почти прозрачная, после уже напоминающая плотную пелену высоких перистых облаков, а к вечеру и вовсе обратившаяся сизым нагромождением грозовых туч. И хотя дождя ещё не было, само предчувствие дождя будто витало в воздухе, заставляя праздных гуляк расходиться по домам. Закат спустился на землю прямо с давящего неба, а вслед за темнотой на Баварию обрушился резкий порывистый ветер, холодный, колючий и почти сбивающий с ног, а сам воздух вокруг охладел на десяток градусов в течение нескольких часов.

“Народная примета не подвела”, — думает Катарина, выходя в сад после вечерней молитвы и скромного монастырского ужина. Она вспоминает вчерашнюю дымку вокруг неполной луны и сама не верит, что весь этот кошмар случился с ней всего-то сутки назад. Говорят, самые длинные дни — это самые счастливые, но пережившие ад на земле с этим не согласятся.

После ухода Лоренца она выждала около получаса, всё ещё опасаясь, что неугомонный развратник может вернуться, а после выбежала из номера, по пути лишь швырнув ключ на стойку ресепшeна. Забрав машину с мойки и отъехав от злополучной стоянки на пару километров, она не удержалась и написала Штеффи. Раздумия о том, каким образом Лоренц мог отследить её путь, не давали ей покоя. Штеффи же в ответ скинула адресок какой-то гаражной мастерской, где некие её знакомые нелегалы за сотню евро готовы найти ответы на все вопросы. Ушлая уголовница сразу смекнула, что дело в маячке, и искать его стоит или в мобильнике, или в машине, или в обоих агрегатах сразу.

Решив наведаться в рекомендованную контору как только предоставится первая возможность не вызывая подозрений отлучиться из монастыря, Катарина немного успокоилась и вернулась к более насущным размышлениям. Какой частью раздобытой информации она готова поделиться с профессором? Как вернуться в деревню для дальнейшего расследования? Что делать с трупом в подвале? И наконец — как предупредить, как уберечь Шнайдера? Последний пункт кажется ей самым трудновыполнимым, но всё же тянуть нельзя: усыновлённый ребёнок иже у них, а значит их план в процессе если не реализации, то разработки.

Сад опустел: все сёстры и даже мать настоятельница, по праву считающая цветущие монастырские угодья своим главным детищем, давно разошлись по кельям — погода не располагает к прогулкам на свежем воздухе. Сестра Катарина с сожалением думает о том, что всему цветущему великолепию, её окружающему, не суждено будет разродиться плодами — несомненно, наступившие холода погубят все завязки, к тому же завтра, по прогнозам метеорологов, город ждёт дождь с грозой и даже с градом. Мобильник противно вибрирует в кармане рясы — и сестра даже не сомневается, кто же может ей звонить в такой час. Она не ошиблась. Судя по голосу в трубке, Лоренц слегка пьян, и ему не терпится поделиться с несчастной своей очередной грандиозной идеей. Но конечно же, только при личной встрече. Затем и звонит — чтобы назначить час и место для очередной аудиенции. Странно: раньше он всегда находил возможность уединиться с ней почти спонтанно, сейчас же планирует встречу загодя. И Кэт приходит к выводу, что ничем хорошим для неё это не обернётся.

Ночью, уже в постели, Катарина вспоминает, как будучи совсем девчонкой, во время вечерних молитв она “заказывала” себе сны. Кто-то научил её, что если усердно молиться, то ангелы пошлют именно тот сон, который нужен. И она по полночи проводила, самозабвенно составляя свои “заказы”: в деталях прорабатывала сюжеты целых эпопей о похождениях смелых рыцарей и томных страданиях нежных принцесс, а через часы забывалась крепким сном без видений — уже от усталости. Воспоминания о детских безрассудствах заставляют её улыбнуться. Ах, если бы молитвы о снах на заказ действительно работали, то сейчас бы она пожелала увидеть картину подобную этой! Они с отцом Кристофом бегут прочь из Рюккерсдорфа, из земель архиепархии, оставляя позади и безумных сектантов, и одержимого епископа, а холодный дождь смывает их следы так тщательно, что даже самая бывалая гончая не в силах их нагнать. Они останавливаются уже в чужих землях, в одинокой лесной хижине, и долго-долго занимаются любовью на тонкой циновке, игнорируя холод и неудобства. О том, что было дальше в её сне на заказ, она так и не узнает, ведь как и прежде, досочинить финал ей не позволит сон — настоящий, без видений.

***

Лоренц и доволен собой, и не доволен. Звонок мэра вырвал его из самой приятной неги (первое мая в муниципалитете — день не просто рабочий, а один из самых рабочих), и епископу в спешке пришлось покинуть сомнительное местечко, которое глупышка Кэт избрала местом их очередного сладкого свидания. Как жаль ему было оставлять её одну, ведь в своих фантазиях он уже далеко ушёл и готов был воплотить их в реальность, подарив сестрице такое наслаждение, о котором она и мечтать не смеет. Но как ни крути, Кэт подождёт, а господин мэр ждать не будет. Не сильно беспокоясь о соблюдении скоростного режима, епископ заехал в резиденцию, в считанные минуты переоблачился в клерикальное и выдвинулся в мэрию, в центр города — уже, как и подобает его статусу, на машине со спецномерами и с личным водителем. Мэр не шутил — у него вообще с юмором плохо — узнав, что в этом году территорию возле центрального выставочного центра вопреки обычаю сдадут в аренду католикам, магометяне подняли небывалый скандал, приплетя к делу и национально-расовую неприязнь, и ущемление прав верующих, и даже коррупцию (то, что господин мэр и господин епископ — старинные приятели, ни для кого в городе не секрет). Но дружба дружбой, а ссориться с самой непримиримой общиной региона градоначальник Аугсбурга пока не готов. И чтобы сохранить видимость демократии, он решил вынести на голосование местного парламента вопрос о том, отдавать ли площадку под ифтары на весь месяц Рамадан или же под Троичные гулянья. А таким слушаниям всегда предшествует общественная дискуссия. Не обрадованный новостями, Лоренц возвращается в резиденцию и отпускает слуг. Радостные, те спешат по домам, пока город не накрыла гроза, что уже разливается в воздухе едва уловимым электрическим напряжением. Оставшись один, Лоренц действует по накатанной: разоблачение-виски-компьютер. Ну и лимончик же подложил ему дружище мэр! Ну да ничего — старина Лоренц не позволит жалким мусульманам встать на пути у его планов, пусть даже для победы ему придётся собрать новый крестовый поход. Да и общественная дискуссия… Всё же складывается как нельзя лучше! Держитесь, возносящие молитвы в сторону Каабы, потомки Измаила, правнуки рабыни,* старина Лоренц устроит вам публичную дискуссию. И в этом деле ему помогут все и даже ещё кое-кто. Сделав скорый звонок, епископ наконец позволяет себе погрузиться в виртуальную реальность, запретную и вожделенную, и если уж настоящие, осязаемые похождения сегодня прошли мимо него, то самое время призвать на помощь кудесниц из мира альтернативной реальности.