Личный интерес (СИ)

- Тебе есть что мне сказать? – настораживается Лестрейд. – Ты что-то знаешь? Утаиваешь информацию? – во взгляде инспектора мелькает гнев.

- Так что с Охотником? – повторяет свой вопрос Шерлок.

- Устроили ловушку и почти поймали его, но в последний момент он ушел, - неохотно отвечает Лестрейд. – Этот Закари Легран, будь он неладен, психует и посылает моих людей подальше. Он, кажется, не верит, что на него открыл охоту наш индеец и только и мечтает, как бы сбежать из-под наблюдения…

- Закари Легран? – удивленно переспрашивает затихший рядом с Шерлоком Джон. – Закари Легран, у которого вот здесь родинка? – он тычет окровавленным пальцем себе в щеку, и Шерлок в изумлении таращится на Джона, не понимая, что сейчас происходит.

- Вы знакомы? – настораживается Лестрейд.

- Конечно, - кивает Джон, - в школу вместе ходили. Это еще в Шотландии было. Мы с ним встретились как-то. Я только университет закончил. Хорошо посидели в баре. Он что, здесь сейчас живет? Наверное, все же решил перебраться поближе к брату, - Джон едва заметно улыбается. – У него был младший брат Рик…

- У мистера Леграна нет братьев, - прерывает Джона Лестрейд. – В досье говорится, что он единственный ребенок у своих родителей.

Джон пожимает плечами:

- Не знаю, что в досье, но он мне рассказывал довольно драматичную семейную историю. Мать беременной сбежала от отца Закари, вышла замуж, долго скрывалась – боялась мести со стороны отца Закари. Когда Закари исполнилось десять лет, она его нашла, они тайно встречались, она познакомила его с братом, Риком, вроде так его звали, и они поддерживали отношения, скрывая это от отца. Кажется, тот до сих пор не знает, что у него где-то есть еще один сын, если жив… - спокойно рассказывает Джон. – А что, это так важно?

Лестрейд молчит, вытирая вмиг вспотевший лоб.

- Ты – идиот, Грэг, - возмущается Шерлок, - твои люди бездари. Не узнать такой мелочи, как брат потенциальной жертвы, - орет он, поднимаясь на ноги и начиная расхаживать по холлу. – Ты понимаешь, что этот самый Рик теперь первый кандидат в смертники. Упустить Охотника, когда он сам шел к вам в руки, не выяснить про существование брата… Позор Скотланд-Ярду!

- Все так серьезно? – удивленно произносит Джон. – Его зовут Рик Бартли, точно-точно, когда-то давно он был официантом в ресторане «Золотой фазан» в Лондоне. Больше я ничего не знаю.

Лестрейд кивает, хватаясь за телефон, но Шерлок останавливает его руку, со значением глядя ему в глаза:

- Так мы договорились? Два дня, Грэг, - напоминает он, - всего лишь два дня.

- Как только Диммок найдет дело… - начинает Лестрейд, но Шерлок его прерывает:

- Звони уже.

- Это же была не твоя информация, - в отчаянии произносит Лестрейд.

- Это НАША информация, - неожиданно вмешивается в разговор Джон, и Лестрейд машет рукой.

- Хорошо, два дня…

Он выходит на лестничную площадку, чтобы переговорить со своими людьми, и Шерлок с Джоном остаются одни. Шерлок перестает мерить холл ногами и опять садится рядом с Джоном.

- Ты полон секретов, Джон Ватсон, - произносит он тихо, касаясь плечом плеча Джона.

Тот молчит, устало навалившись на Шерлока, отчего в груди разливается тепло и нежность – незнакомые ранее чувства.

- В каких вы отношениях состоите с мистером Холмсом? – интересуется Донован (это большая удача, что показания с них снимают в присутствии друг друга).

Они отвечают одновременно:

- Он мой пациент.

- Мы друзья.

Шерлок морщится, словно от боли – услышать свой столь незначительный статус из уст Джона неприятно. Это как окунуться в прошлое, когда он был никем, порочным испорченным мальчишкой, которого можно было только использовать для удовлетворения собственной похоти. Кончики пальцев начинают холодеть, когда теплая рука Джона чуть неуверенно накрывает его.

- И еще мы друзья, - произносит он мягко, но твердо, и Шерлок улыбается.

Донован смотрит на их соединенные руки в шоке, который сменяется гримасой отвращения.

- Так и знала, что ты гей, - выплевывает она, глядя на Шерлока с презрением. – Отвратительно! Псих, да еще и голубой…

Шерлок меняется в лице. На него с внезапной очевидностью обрушивается прошлое с обидными насмешками, тычками, подзатыльниками и ощущением собственной ущербности. Он опять тот самый нескладный юноша, сгорающий от переизбытка гормонов, мечтающий о любви, которого использовали и унизили. Он слышит слова из прошлого: гомик, членосос, пидор… Он чувствует запах пота и сигарет, ощущает на себе чужую сперму, его мутит от всего этого, и он ненавидит себя за слабость и безволие. Сердце начинает колотиться с колоссальной скоростью, прокачивая через себя кровь, словно взбесившийся мотор. Руки холодеют, кружится голова, а глаза застилает туман, как случается в минуты панической атаки. Шерлоку стыдно за себя, за то, что он такой жалкий и никчемный, и Джон это наверняка чувствует. Мир плывет вокруг, и на мгновение кажется, что Шерлок и сам плывет вместе с ним, когда твердая рука Джона приобнимает его за плечи, удерживая вертикально и не давая упасть. Джон теплый и надежный, от него приятно пахнет чаем и засохшей кровью, а еще он говорит такие слова, от которых хочется плакать и смеяться одновременно. Джон говорит, а в груди Шерлока, успокаивая разбушевавшееся сердце, разливается спокойная умиротворяющая радость.

- Остановитесь, офицер, - говорит Джон, - в ваших словах я слышу уязвленную гордость брошенной женщины. Неужели ваш избранник оказался геем? Рискну предположить, это была первая любовь, а он не оценил ваших прелестей, соблазнившись накачанным торсом одноклассника? – Донован издает какой-то сдавленный писк, похожий на мышиную агонию. – Хотите об этом поговорить? – Донован мотает головой, а Джон понимающе грустно улыбается, словно видит ее. – Согласен, об этом не при посторонних. Если я все же возобновлю практику, то обязательно приходите на прием – мы что-нибудь придумаем, чтобы вам помочь. Гомофобия лечится путем прямой инъекции. Я шучу, конечно, - Джон усмехается. – На самом деле, мне даже совестно вам, офицер, об этом говорить – прописные истины, известные каждому со школы – любовь – иррациональное чувство, не поддающееся объяснению. Любят не за что-то, любят просто так. Для любви нет преград в виде пола, расы, социального положения или вероисповедания. Любовь не знает границ и расстояний, так почему же вы так самонадеянно слепы? Не боитесь получить обратку? Судьба, знаете ли, любит такие шутки. Смотрите, как бы не случилось вам влюбиться в человека своего пола, - Донован молчит, глаза ее стремительно намокают.

Добивает ее уже Шерлок, тем, что сочувственно протягивает платок. Она отталкивает его руку, выбегая из комнаты. Шерлок и Джон остаются одни.

- Кажется, ее проняла моя речь, - произносит Джон задумчиво, не убирая руки.

- Не только ее, - напряженно соглашается Шерлок, поворачиваясь к Джону лицом – рука соскальзывает со спины и остается где-то там, в невесомости. – Скажи, что сейчас было?

- А на что похоже? – Джон неуверенно улыбается.

- Я боюсь сказать вслух, - едва слышно шепчет Шерлок.

- И я боюсь, - Джон нервно облизывает губы. – Ты будишь во мне желания…

- Какие? – голос внезапно хрипит.

- Которые могут положить конец нашим отношениям пациент-доктор, - объясняет Джон.

- Я их не расцениваю как важные, - кивает Шерлок.

- Отношениям работодателя-наемного работника, - продолжает Джон.

- Готов отказаться от твоей еды и провести расследование на добровольных началах, - напирает Шерлок.

- И дружеским отношениям, - заканчивает Джон.

- Этим я дорожу, - Шерлок всматривается в напряженное лицо Джона, - но хочу рискнуть. Во что бы ни вылились твои желания, я сделаю все, чтобы сохранить то, что уже есть между нами, - Джон кивает, глядя куда-то за спину Шерлока, что сбивает с толку, и в последней отчаянной попытке сказать о своих чувствах Шерлок добавляет: - Но я хочу большего.