Верь мне (СИ)

— Да ладно тебе… Просто не хотел оставлять напуганную девушку одну в доме. А сейчас можно. Спасибо за чай!

Распрощавшись с Викой, Рома отправился к себе домой, снова оставляя Вику в печальном одиночестве. Но она чувствует, что всё скоро закончится. Так или иначе. Но закончится.

Комментарий к Глава 11. Лёд тронулся

Вот такая глава) Надеюсь, не слабая… Решила повернуть всё вот так. Не было ничего у Вики со Стасом. Не было. Надеюсь, обоснуй получился нормальным? И, да, теперь всё ближе и ближе мы движемся к концу.

========== Глава 12. Кровные узы ==========

Время до полудня пролетело столь незаметно, что Вика забыла уже обо всем. Она сидела за компьютером, щуря глаза от голубого мерцающего света экрана компьютера. Пальцы упрямо долбили по старой клавиатуре, вызывая глухой шорох, напоминавший шум дождя. С учётом того, что в здании бюро находилось около десятка работников, казалось, будто бы в офисе бушевала непогода. Так что не удивительно, что она не сразу почувствовала, как во внутреннем кармане пиджака вибрировал телефон, купленный Ромой. Отложив в сторону записи, повела плечами, расправляясь и разминая затекшие от броника мышцы, достала телефон. Нажала на кнопку принятия вызова. «Да?» — подавив зевок, отозвалась. «Вика, тебе зачем вообще телефон?!» — закричала прямо в ухо мама, так что Вике пришлось убрать телефон от уха и дождаться, пока мамин гнев пройдёт. «Мам, я просто на работе, — оправдывалась, как в детстве, — а телефон глубоко в сумке. И, наверное, вообще сел». Мама выслушала всё это почти без комментариев. Усмехнулась: « Скажи спасибо, что не папа. Он вообще рвёт и мечет». «Простите… — обречённо вздохнула. — Что звоните?». И тут же пожалела о неосторожно брошенном вопросе: трубку взял папа. «Тебе звонят родители, а ты ещё и спрашиваешь! Мы сами прилетели к тебе в Питер, чтобы навестить тебя. И где благодарность?! — папа завёлся, а Вика тщетно пыталась его угомонить. — Короче, я тебя здесь больше ни на секунду не оставлю. Сразу после Нового года уедешь с нами обратно!».

Вика закатила глаза и вздохнула: отец обожал её воспитывать, несмотря на то, что ей было отнюдь не пятнадцать. За двадцать семь лет жизни с папой она уже научилась игнорировать его громкое негодование, поэтому минут ещё десять отцовского монолога сидела, одной рукой продолжая печатать. «Мы чего звонили-то! — трубку наконец удалось отвоевать маме. — Сегодня мы, пожалуй, не зайдём к тебе…». Вика, купившая вчера шампанское и продуктов для праздничного ужина, тяжело вздохнула. Конечно, а что она хотела: родители приехали в культурную столицу не только для того, чтобы с ней время проводить. «Ладно, — вздохнула ещё раз, перекладывая телефон из одной руки в другую. — Что-то случилось?». Мама рассмеялась и заверила дочку, что всё замечательно, просто им очень захотелось посетить Эрмитаж.

Вика растянула уголки губ в улыбке, вспоминая, как однажды педагог отпустил всех некоренных петербуржцев в Эрмитаж. Якобы, будет, что рассказать потом детям и родителям. Но, конечно, почти никто не побежал глядеть картины Эрмитажа. Кроме трёх девушек, включая Вику, и одного парня, который попросту последовал за Машей — своей девушкой. Впрочем, насладиться произведениями искусства им не удалось, поскольку стоило им пройти полтора этажа, осмотреть каждый экспонат, как они уже невероятно устали. Поэтому, сопровождаемые холодным косым сентябрьским ливнем, они отправились по домам.

Эрмитаж — сердце Петербурга, в какой-то степени. Конечно, центром Петербурга географически являлась Васька, но это не мешало Эрмитажу оставаться культурным центром культурной столицы. «Мам, а как же кунсткамера?» — Вика припоминала, как мама грезила прогуляться по кунсткамере, и решила, что мама точно не упустит такого шанса. «Не всё же сразу! — возмущённо отозвалась мама. — Так ты не в обиде?». Теперь пришла очередь Вики смеяться, поскольку обижаться на собственных родителей не входило в её планы. Хотя бы потому, что её родители были людьми настолько вспыльчивыми, что стоило искре промелькнуть между ними и Викой, как последнюю замучивала ужасная отдача. Она поспешила заверить родителей в том, что отнюдь не обижена.

— Да, кстати, — опомнилась, — а почему вы мне на второй звоните? Я же говорила, что это в крайних случаях.

— Как думаешь, десяток пропущенных, а потом абонент — не абонент, это достаточно веская причина?

Вика усмехнулась: мама всегда волновалась без повода. Подумаешь, не берёт трубку. Что ж в этом такого? Но спорить с мамой всегда было бесполезно:

— Достаточно веская, — улыбнулась.

В трубке послышались короткие гудки. Вика отложила телефон в сторону. Откинулась на спинку стула. Вздохнула. Конец рабочего дня даже не маячил на горизонте, а она уже устала, как собака. Её засадили за компьютер и заставили корректировать чужие статьи, чтобы они не выходили в свет неотёсанными поленьями, а выходили чудными куклами, манипулирующими людским сознанием. Вика распахнула глаза и с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться таким наблюдениям. Потом вспомнила про «абонент — не абонент», срочно обернулась, едва не упав со стула, стащила свисающую со спинки сумку, вытряхнула содержимое на стол. Косметика, блокнот, ручки, скомканные бумажки, потрёпанная визитка Стаса, даже патрон, который Вика тут же поспешила упрятать обратно. Только не телефон. Расстегнула ещё один отсек, кошелёк, мелочь, билетики, жетоны. «Вправду говорят, что в женской сумочке ничего невозможно найти!» — рассерженно заправила лезшие в лицо пряди и откопала всё-таки в груде требухи искомый предмет. Откинула крышку миниатюрной раскладушки, нажала на все подряд кнопки, лишь бы пробудить погасшую трубку. Бесполезно. Он умер. Сел в самый конец. Но это было невозможно: Вика явственно помнила, как ещё с утра горели все батарейки. Почесала затылок: может, ошибается? Ведь телефон у неё разряжался практически регулярно. Резким движением сбросила все вещи обратно в сумку. Оставила лишь телефоны. Взяла свою чёрную «раскладушку». С удивлением отметила, что батарейный отсек очень горячий, хотя Вика не пользовалась телефоном с самого утра. Хмыкнула. Забросила телефон обратно в сумку. Решила потом проконсультироваться с Шиловым по поводу этого странного факта. Только заново вернулась к корректировке статьи, как телефон опять завибрировал. Подняла трубку. Шилов. Усмехнулась: вспомнишь человека, и он появится.

— Да? — подняла трубку.

— Звоню узнать, как ты.

— Какая забота, — саркастически усмехнулась. — А вчера бросил меня испуганную одну в квартире.

— Я подумал, что ты уже достаточно осмелела.

— Рома, — устало улыбнулась, — забери меня отсюда! Я уже забыла, что такое работать…

— Зато узнала, что такое бегать от ментов.

— Угу, — кивнула для себя, — чего звонил-то?

— Поинтересоваться, как ты. А то ты вчера была, извини, немного не в себе.

Вика снова улыбнулась, улыбнулась так натянуто, будто улыбка доставляла ей боль. Вчера она была вполне в здравом уме. Просто хорошо понимала, что тоже попадает в круг подозреваемых и жить, тешась розовыми иллюзиями, бесполезно, нужно это признать.

— Всё в порядке, Рома. Спасибо за заботу.

— Ты хоть от событий той ночи отошла? — Вику передёрнуло резко, стало невыносимо холодно, страх снова подобрался к ней, вспоминать ту ночь без дрожи она не могла.

Но показаться слабой в глазах Ромы было выше её сил. Резко выпалила: «Да!». Но кривила душой, короткая дрожь в голосе всё-таки проскользнула. На другом конце усмехнулся Роман. Не поверил. Но виду не подал, а только продолжил разговор. Зачем-то он напоминал о событиях той ночи, о больнице. Потом вдруг сказал:

— Стаса перевезли в частную клинику Набокова, — даже адрес назвал, но, впрочем, Вика не спешила запоминать.

— Угу, — на языке вертелся вопрос о состоянии Скрябина, прикусила язык, смолчала, потом вдруг озвучила сумасбродную мысль, пришедшую внезапно в голову. — Рома, ты можешь сегодня прийти?

— Интересно… — протянул Роман, — чем обязан приглашению?