Месть Ветра (СИ)

Вода из крана лилась ржавая, но к этому Дикон привык: в бурой струе из труб, давно требующих замены, чудилась кровь. Все же нервы у него стали совсем ни к кошкам, а ведь предстояла новая работа и… Алва — лучший детектив десятилетия, пять лет назад убивший Эгмонта Окделла, по недоразумению судьбы приходившегося Дикону отцом. Эгмонт увивался за каждой юбкой, настругал четверых детей и ввязался в какую-то авантюру. Дикон даже не сомневался в том, что Алва застрелил его за дело, поймав на махинациях, пусть матушка и разозлилась, и прокляла его за такое мнение. И уж точно Дикон не собирался мстить за отца, как бы ни надеялись все друзья семьи, — вендетта нынче была не в моде.

Интересно, каково Алве будет работать с сыном собственноручно убитого человека? Впрочем, ему вполне может оказаться и все равно. Дикон настроился на то, что будущий начальник даже не заикнется о случившемся, если вообще вспомнит, и это будет лучше всего.

Дикон вышел из душа, едва не поскользнувшись на плитке, лежащей на полу. Ступни тотчас заледенели, словно он наступил на снег (стоило надеть шлепки, а не забывать у входной двери), добрел до дивана и растянулся поверх покрывала, ни на что больше сил не хватило.

За окном раздался грохот и перестук колес: поблизости проходила железная дорога. В ночное время составам запрещено было подавать сигналы. Первый гудок прозвучит в семь утра, именно тогда, когда нужно вставать на работу. Дикон давно уже не заморачивался с установкой будильника. Он вздохнул и закрыл глаза, чтобы открыть их уже через несколько секунд, точно так же, лежа, но не на своем диване, а на какой-то кушетке — в сновидении. Дикон снова не отследил переход между реальностью и сном, и это было досадно.

Ему нечасто удавалось отличить реальность и сновидение, а с некоторых пор галлюцинации стали преследовать и наяву. Особенно на месте преступлений. Ох, не опростоволоситься бы завтра перед Алвой. Вряд ли тот станет терпеть сотрудника, шарахающегося от крови, которую давно вымыли.

Он сел. Осматривая комнату, в которой очутился. Лучше всего к ней подходило именование кельей: серые стены, пол и потолок, на узком, будто бойница, окне — решетки. Отвратительное местечко. Уж насколько его съемная квартира — дыра дырой, но здесь еще хуже.

В углу сверкнула пара лиловых глазок.

— Кош, — выругался Дикон и поискал взглядом, чем бы прибить наглую тварь. Он ненавидел крыс с тех пор, как подобная дрянь задушила котенка, которого притащила в дом Айрис. Сестре тогда было всего четыре, и она ничего не запомнила, а Дикону уже исполнилось пять, и на память он не жаловался.

На глаза попался толстенный том. У матушки имелся такой же — тяжеленный, нудный, в кожаном переплете — как раз то, что нужно для убийства. Крыса, видимо, тоже так считала, потому решила атаковать первой, а Дикон, хоть и вскрикнул от укуса, успел перебить ей хребет.

Рука пылала огнем, но это неважно. Тушка крысы исчезла, а за дверью зажегся свет — видно было отлично. Ничего плохого в этом не наблюдалось, если бы сияние не отдавало ядовито-зеленым цветом. А потом из-под пола начал пробиваться фосфоресцирующий туман, медленно свивающийся в тентакли. Они подползли к Дикону, опутали по ногам и рукам и принялись тыкаться в уши и рот. Он, что было сил, сжал губы. Перед глазами встало лицо давешней куклы. Издали донесся паровозный гудок.

========== Глава 2 ==========

«Все логично, ясно и понятно, — говорил самому себе Дикон, собираясь на работу. — Это как раз тот кошмар, который легко объяснить».

Одежду он сгреб в пакет для чистки и выставил за дверь. Аккурат сегодня должна была прийти домовая прачка.

«У меня сильный ушиб, вот и привиделась крыса, укусившая за руку, да и щупальца меня основательно помяли, — решил он. — К тому же, стоит признать: я действительно опасаюсь этого назначения. Уж если Берто говорил о нелегком характере дяди, то меня точно не ждет ничего хорошего».

Он поморщился, разглядывая остатки гардероба. Понимая, что ничего даже относительно приемлемого не осталось, влез в первые попавшиеся штаны. Однако они хотя бы были черного цвета, а вот с рубашкой не повезло точно. Айрис подарила ее Дикону на выпуск из учебки, а со вкусом у нее всегда имелись проблемы.

«Ладно, — решил он, — вряд ли Алва станет очень уж сильно придираться, тем более, под кожаной курткой незаметно».

Зря он себя успокаивал. Первое, что сделал сидевший за конторкой офицер — оценил его клетчатую рубашку. Так и сказал:

— Проходи, бакран. Тебе в конец коридора и по лестнице на второй этаж, там услышишь.

Офицер пару раз хмыкнул собственной шутке и ударил ногтем по колокольчику на конторке.

— Благодарю, — ответил Дикон и подавил тяжелый вздох. В конце концов, действительно смешно: козопасы тоже предпочитали клетку. Конечно, не мешало бы уточнить в каком именно кабинете сидит глава Управления Рудольф Ноймаринен, но он решил не делать этого.

Дикон дошел до лестницы и застыл, едва удержав рот открытым. По ступеням спускалась эрэа удивительной красоты: пепельноволосая и хрупкая, в голубом платье из легкой ткани. Только улыбка совершенно ей не подходила: скалящаяся какая-то. Из-за алого кармина, покрывающего ее губы, создавалось отвратное впечатление, а еще… у нее не было глаз.

Дикон резко отступил и тотчас услышал за спиной:

— Смотри, куда прешь!

Он конечно обернулся, тотчас извинившись, и даже принялся собирать рассыпавшиеся по полу бумаги, но благосклонности полицейского, которого толкнул, разумеется не завоевал. А уж когда из одной из дверей выглянул светловолосый мужчина в штатском и ледяным тоном осведомился, сколько еще господин Давенпорт будет заставлять себя ждать… В общем, Дикон счел за лучшее ретироваться.

— Ты чего? Призрака увидал? — догнал его офицер, пошутивший про бакрана.

— Да почти… — пожал плечами Дикон. — А… у вас работает светловолосая миниатюрная эрэа? — неожиданно для самого себя спросил он. Не то, чтобы это казалось важным, но он второй раз к ряду натыкался на этот образ.

— Эм… дай подумать… светловолосая говоришь?

— У нее еще губы красные.

— Значит, не Катари. Она обычно жидким перламутром мажет, а не кармином, хотя кто знает, какие у нее с Алвой постельные игры. К нам однажды проверка из министерства прискакала в виде Штанцлера, так он застал замечательную картину: Алва ее на столе разложил. Старого больного козла тогда чуть удар не хватил и, само собой, ему резко стало не до копания в бумажках.

— Эм… — Август Штанцлер до сих пор считался другом семьи Окделл, да только Дикон семье этой давно не принадлежал.

— Катари когда-то была очень дорогой проституткой, потом захамутала какого-то богача, выскочила за него, но сюда дорогу не забыла, видимо, Алва лучше мужа ее потрахивает.

— Закрыл бы ты рот, Валме. — Еще один светловолосый офицер в штатском, абсолютная копия первого, ждавшего Давенпорта, отстранил Дикона с дороги. — А ты заткни уши, иначе этот сплетник еще сонет сочинит. Ты к Алве?

Дикон открыл рот, закрыл и счел за лучшее просто кивнуть.

— А какой кабинет? — все же спросил, когда они миновали первый пролет.

— Там услышишь, — усмехнулся офицер и протянул ему руку, — Эмиль.

— Ричард, — Дикон ответил на рукопожатие, уже ожидая шутки, фырканья или чего-нибудь в этом роде (псих Ричард Окделл был в своем роде знаменитостью), но ничего подобного не последовало.

— Значит, Алва тебя, наконец, заполучил. Он уже полгода требовал, до Дорака дошел.

Дикон удивленно округлил глаза, но решил не уточнять. Полгода! А он сидел у Арамоны и думал, что ни на что лучшее, чем выписывать штрафы попросту неспособен.

Они поднялись на второй этаж, открыли стеклянную дверь и… Дикон понял, что означало «там услышишь». Здесь не просто громко разговаривали, а стоял непрекращающийся ор.

— Не понимаю тебя, Рокэ! — раскатисто гремел бас. Казалось, сшиблись две свинцовые тучи, породив небесный грохот.

— Рудольф рвет и мечет, — пояснил Эмиль, склонившись почти к самому уху Дикона.