Окутанная тьмой (СИ)

— Уже иду. Пойми, я не могу так быстро как ты, — дорога вверх становится всё круче и опаснее, из-за чего Люси, боясь оступиться и упасть, крепко хватается за ветви деревьев, при их помощи забираясь выше. Воздух становится всё холоднее и свежее, пробегая по голым рукам и ногам, трепля светлые волосы, подвязанные тёмной лентой в высокий хвост. И Люси с небывалой радостью, наслаждением подставляет лицо под ветер, и почему-то именно сейчас, не обращая внимания на сонных людей, хочется закричать о своей любви к этому городу, к этому миру, к своей гильдии и друзьям. Так громко, чтобы услышал каждый.

— Тяжело, — выдохнула Люси, устало присев на потёртый временем и ветром камень, смахивая со лба прилипшую чёлку. Хэппи невинно, будто не чувствуя и не слыша ничего из окружающего мира, продолжал спать, изредка махая своим пушистым хвостом, попадая по лопаткам Хартфилии, и та не могла сдержать улыбки. Всё-таки она уже давно привыкла к этой гильдии с её не понятными другим традициями и обрядами, привыкла к волшебникам со своими особенностями, привыкла быть для них не счастливицей Люси из рода Хартфилиев, а просто Люси.

Нацу, присев, закрыв глаза, прислушивался к окружающим его звукам: где-то совсем рядом заливисто прочирикали ранние птицы, знаменуя начало нового дня; вдали, у железной дороги, отчётливо звучал людской гомон и счастливый плач от радостной долгожданной встречи; в нескольких шагах приятно журчала вода; шелестя листьями на вершинах деревьев, пробежала белка. Нацу радостно улыбнулся, понимая, какой разный и по-своему прекрасный мир окружает его со всех сторон, и он — часть этого всего, неотделимая и важная.

— Люси, ты чего сидишь? Помогай искать, — бойко командует Нацу, ероша растрёпанные волосы, и все цветы, листья и колючки, запутавшиеся там, медленно осыпаются вниз. Он уже и не помнил, откуда взялись эти голубые цветы или эти зубчатые листья, — слишком многие места он уже обошёл в поиске важного артефакта, за который они получал не просто собственную награду, а уважение для всей гильдии. Поэтому он так серьёзно отнёсся к этому заданию, решив, что начать лучше всего с самого утра, — Нацу сделает всё, чтобы об их гильдии знали все, чтобы не смели насмехаться, чтобы узнавали эту особую красную метку на его плече, восхищаясь. Об Фейри Теил будут ходить легенды, и они не раз покажут, что у фей есть хвосты.

— Хорошо, — Люси тяжело вздыхает понимая, что пока они не найдут этот камень, Нацу не отпустит ни её, ни Хэппи домой, поэтому становится на колени с интересом и тайным страхом заглядывая под округлые широкие листья какого-то растения. Жизнь и горький опыт показали, что даже в таких, казалось, непримечательных местах могут скрываться страшные и не менее опасные существа, — в прошлый раз Люси лечила укус ядовитого паука. И не очень ей хотелось опять бредить, чувствуя себя словно ненастоящей, словно не из этого мира, словно чужая, — она не помнила ничего, никого не узнавала, беспомощно мотая головой в разные стороны. Не слышала собственных криков, не слышала, как ей что-то тихо и заботливо говорила Полюшка, не слышала извинения напарника, но помнила их размытые силуэты, сохранившиеся в памяти с того времени. И вспоминать об этом уже было страшно, да и то место на руке начинало болезненно ныть, отдаваясь прежней слабостью по всему телу.

— Люси, нашла? — издалека слышен голос Нацу, а следом глухой треск веток под его ногами и его тяжёлый вздох, — Хартфилия молча поднимается с колен, идя на звук, и, найдя напарника за соседними деревьями, подаёт ему руку, помогая подняться, стать на ноги. Нацу смотрит благодарно и в тоже время виновато, прикрыв правый глаз, Люси в ответ лишь заботливо отряхивает его спину и волосы, убирая ненужный мусор. Вот только сделать даже шаг вперёд парень теперь не в состоянии, — отдаваясь неприятной волной вверх, колет лодыжка, заставляя его морщиться и почти беспомощно опираться на дерево.

— Непутёвый, — коротко и обиженно протягивает Люси, и, позволяя ему опереться на своё плечо, помогает выйти на дорожку, где всё на том же камне сладко спит Хэппи. — Посиди здесь пока, я сама поищу, потом к Полюшке зайдём, пусть она посмотрит. Может серьёзное что-то или как обычно, — Хартфилия пожимает плечами, коротко и беззлобно усмехается, когда Нацу при одном лишь упоминании о Целительнице бледнеет, покрываясь мелкой испариной. Она знает, что отношения у него с этой женщиной, как и у многих, просто не сложились, однако её знания в медицине не настолько велики, и нужно обратиться к человеку знающему. А самым надёжным и проверенным временем и обстоятельствами была эта пожилая женщина, что так сильно невзлюбила людей. Вот только зла на неё не было, потому как именно она столько раз выручала их, и пускай лекарства, как жаловался больной Нацу, были горькими и невкусными, это действительно помогало, за несколько дней поставив того на ноги.

Люси сходит с дорожки, уверенно продвигаясь к сильно выделяющемуся, привлёкшему её внимание дереву, где одна половина цветёт пышными молодыми цветами, распространяя такой лёгкий приятный аромат, а другая умирает, покрываясь чёрной непробиваемой корой, дыша замогильным холодом, обдавая девушку необъяснимым страхом. Обняв себя руками за дрожащие плечи, Люси боязливо отступает подальше от этого странного места и, обернувшись, щурит глаза, когда дальше, в шагах десяти от неё, ярко сверкнув на солнце, появляется что-то слепящее и круглое. Плотно закрытое от посторонних тугим переплетением толстых корней, и Люси, боязливо оглядываясь вокруг, ступает туда, почему-то будучи уверенной, что ей следует идти именно в этом направлении, на этот таинственный блеск, неприятно режущий глаза.

— Это он? Странный какой-то. И что в нём такого особенного? — Люси с трудом вытащила тонкими пальцами камень, который легко помещался в её ладони, — ясно-голубой с расплывающимися грязными кляксами чёрными пятнами по кругу. Он таинственно переливался, невольно крепко приковав к себе взгляд девушки, и оторваться Люси была уже не в силах, глядя внутрь в небесную даль как заворожённая, видя то, что не хотелось. Но заставляя её оторваться, слышен взволнованный голос Нацу, что она слишком далеко отошла, он слабо чует и слышит её, и что он тревожится за неё. Внутри, как рубильник, что-то переключается, и Люси, крепко сжав камень в ладони, быстро бежит на этот знакомый, ставший совершенно родным голос, и появляется лишь одно желание — попросить прощения за свою глупость. Они ведь друзья, а она так нелепо поддаётся каким-то сверкающим камням, позволяя подавлять всю свою силу и волю, — сама открывается перед врагом. — Прости, Нацу, я не заметила, как далеко ушла. Посмотри, это он? — присев перед Нацу, Хартфилия разжала ладонь, внимательно наблюдая, как на виноватом лице напарника медленно расплывается довольная улыбка, и сомнений у неё не остаётся.

— Люси, ты нашла его! — радостно и по-детски довольно звучит его голос, а Люси просто счастлива, садится рядом с ним, закрывая глаза, благодаря его нетерпеливость за то, что вытащил из очередной западни, сам того не зная. Люси знает, что камень волшебный, он магический и, без сомнений, он обладает какой-то силой, — и это её оплошность, то, что не предусмотрела этого, была неподготовленной и не осмотрительной. — Кстати, говорят, что он — Дьявольский, и, глядя в него, можно увидеть и узнать своё будущее. Посмотрим? — Нацу с горящими интересом глазами тянется к руке девушки, желая просто проверить: правда ли это, но Люси, уже однажды чуть не увидев то, что не стоит, отводит руку в сторону.

— Лучше не надо. Так ведь веселее, правда? — улыбка на её лице выходит кривой, ведь губы дрожат, а сама Люси не хочет лгать, но и рассказать о своём промахе, своей ошибке не может. А Нацу верит ей, даже не чувствуя или просто делая вид, что не понимает, не может отличить правду ото лжи, сказанной ею. Скорее всего, отличил, но понял, что лезть туда не стоит, и это что-то личное, относящееся только к одной Люси, и ему стоит промолчать.

— Ну что? Пойдём спускаться, — Люси поднимается, пряча камень в сумку под замок, и, вновь протягивая руку помощи, помогает Нацу подняться, а тот уже более уверенно, твёрже ступает на повреждённую ногу, обнадёживая, что там просто растяжение или ушиб. Хэппи, открыв заспанные тёмные глаза, довольно зевает, и, раскрыв пушистые белые крылья, поднимается выше напарников, потягиваясь, приободряясь на весь день. У первого крутого спуска Люси останавливается, понимая, что вдвоём они никак не пройдут здесь, ещё и в таком положении. Поэтому Хартфилия поступает мудро, делая правильный выбор: — Хэппи, отнеси Нацу вниз, а я вас постараюсь быстро догнать, — Хэппи кивает, бодро подхватив парня за воротник куртки, а тот по-прежнему смотрит виновато, понимая, в какое положение поставил своей неуклюжестью хрупкую, беззащитную девушку. — Брось, Нацу, мы ведь выполнили задание, и всё хорошо, — ободряюще и искренне проговаривает Люси, и это работает, потому как на лице Нацу появляется ответная улыбка. Хэппи медленно и осторожно набирает высоту, плавно пронося напарника над кронами выросших на скалах деревьев, и вскоре Люси просто теряет обоих из виду, решительно начиная спускаться, чтобы тем не пришлось ждать слишком долго.