Верь мне (СИ)

— Ну, так что? Будем вводить меня в курс дела или как?

— Будем… — кивнула Вика.

— Хорошо, тогда Вы не возражаете против экскурсии по ночному Петербургу? На свежем воздухе думается лучше, — при этом Роман так улыбнулся, что отказать ему было ну никак нельзя.

Вика вдыхала свежий холодный ночной питерский воздух, глядя на то, как под жёлтым светом фонарей, причудливо ложится на землю снег. Душу больше не рвало на части от страха, от неизвестности. Сейчас Виктория чувствовала себя под защитой. Под защитой настоящего мужчины, который стоял, облокотившись на перила моста и задумчиво курил. Шилов сосредоточенно смотрел вниз, как будто старался что-то рассмотреть. Вика стояла спиной к периллам и, улыбаясь, смотрела на небо. Красиво, что сказать?

— Роман, — за время недолгой прогулки Роману удалось убедить Викторию, что не стоит обращаться к нему по имени-отчеству, — может, пойдём уже? Холодно…

Шилов встрепенулся, посмотрел какими-то мутными глазами на Вику. Как будто проснулся. Бросил сигарету за перилла.

— Пожалуй, пойдём.

***

— Не надо! — кричал на Викторию, рывшуюся в коробках, Роман. — Я говорю: не надо. Я сам всё найду.

Вика лишь повела плечом и отмахнулась от ринувшегося ей на помощь Шилова. Провела по волосам рукой, убирая излишне длинные пряди, и продолжила поиски.

— Вика. Не надо, — настойчиво говорил Роман.

— Надо. Вы гость! — парировала Виктория, отыскавшая, наконец, в груде коробок спальник.

На этот аргумент Роман не нашёл что ответить и молча скрылся в ванной. Вика с трудом выволокла спальник из-под натуральной пизанской башни из коробок. Когда Шилов вернулся из ванной, Виктория уже взяла свою подушку и положила на матрац.

— Роман, располагайтесь, — Вика не смогла переступить через себя и обращаться с Романом на «ты», — кровать застелена.

— Неужели ты думаешь, что я позволю женщине спасть в спальном мешке?

— Вы гость! — Виктория сверлила взглядом Шилова до тех пор, пока он не смирился, ну, или не сделал вид, что смирился.

Когда Вика вернулась из ванной, то вспомнила, что не звонила матери. А мама начинала волноваться, если Вика не звонила ей в течение трёх дней.

— Алло, — услышав мамин голос, Виктория улыбнулась.

— Звоню пожелать тебе спокойной ночи.

— Наконец-то! — в голосе матери слышалось возмущение. — И чего это ты вдруг о матери вспомнила? Случилось что-то?

Хотелось сказать: «Да, случилось», хотелось поплакаться маме, но почему-то Вика привыкла всё держать в себе. Не раскрывать до определённых пор — пока не убеждалась, что чувства подлинны, а она не наделала ошибок.

— Нет, ничего, — Вика почувствовала, как дрожит её голос.

— Точно? — мама опять нагнетает.

— Точно… — сжав зубы, процедила Виктория. — Как папа?

— Хорошо.

— К нему никто не приезжал? В последнее время?

— Да, вроде как нет. Хотя, неделю назад ходил какой-то взвинченный.

Краем уха Вика уловила, что на кухне по телефону разговаривает Шилов: «Да Лиз, нормально всё. Конечно, буду осторожен. Лиза! Лиза, я обещаю, что завтра перееду в отель». Сообразив, что мама уже полминуты ждёт от неё ответа, а подслушивать чужие разговоры — нехорошо, Виктория вернулась к разговору. Они говорили долго: чуть меньше часа. Причём большую часть говорила Вика: в красках расписывала свою жизнь, работу, встречи, знакомства.

— Знаешь, мам, я недавно встречалась с начальником «убойного». Помнишь, полгода назад договаривалась о встрече?

— Ну…

— Встретилась. Но пришёл другой… Он, — Вика осеклась, понимая, что сейчас её понесёт. — Он такой…

— Влюбилась?

— Мама!

— Ох, чувствую, скоро нам с папой принимать гостей. Пойду, толкну его — пусть разживается на новые обои и ламинат. А ты, смотри, не упусти своего жениха.

— Мам… — Вика недовольно закатила глаза и услышала весёлый мамин смех. — Спокойной ночи.

- Это у тебя ночь. Но, тебе того же.

Когда разговор прекратился, Виктория швырнула телефон на туалетный столик. Вернулся в комнату Шилов. Попробовал опять предложить Вике поменяться местами, но безуспешно.

— Спокойной ночи, — буркнул засыпающий Шилов.

— Спокойной, — зевнула Вика, залезая в спальник.

Не спалось. Почему-то в комнате было жарко. В голове стучали мамины слова: «Не упусти жениха». Мама всегда заканчивала разговор с дочерью подобными словами. И всегда Вика воспринимала их с юмором. Смеялась вместе с мамой. Но сейчас. Сейчас какое-то странное чувство сжимало её сердце. Да ещё и спальник был отнюдь не мягким. Кости то и дело пребольно упирались в пол. На кровати сопел Шилов. Виктория попыталась отстраниться от реальности. Подумать о начатой книге. Бесполезно. В горле пересохло. В мысли лез Стас. Вика задумчиво перебирала пальцами по шершавым обоям. Плохо получалось отвлечься. Стас. Стас. Стас. Почему он так внезапно ворвался в её жизнь, а потом так же внезапно ушёл?

«Господи, за что мне это?» — тихонько простонала Вика, зарываясь руками в волосы, а потом обхватывая голову. В горле, откуда ни возьмись, образовался неприятный ком, предшествовавший слезам. Тогда Виктория резко села, тихо вылезла из спальника и осторожно прошла на кухню.

Почему дома так душно? Открыла окно. Не нараспашку. Чуть-чуть. Жадно вдохнула свежий воздух. Достала из шкафа маленький стаканчик, который был с ней лет с пяти. Налила туда воды. Маленькими глоточками попила. Бесполезно. Ком подобрался повыше. Вика села на стул, поставила стакан на стол. Посидела некоторое время в задумчивости. Потом вдруг резко поставила локти на стол, закрыла лицо руками. Щёки стали мокрыми. Горели уши. Вика не могла объяснить, почему плачет. От неизвестности ли? От страха? Она боялась за свою жизнь? Или за жизнь Стаса? Или она просто боялась, что со Стасом случилось то, чего она так боялась? Второй день в неведении.

Вика отёрла щёки. Отогнала слёзы. Тряхнула волосами. Плеснула воды в стакан. Залпом выпила. Задумчиво стала перегонять стакан по столу из руки в руку. И почему все неприятности вдруг сваливаются на её бедную голову?

Резко включился свет. Виктория вздрогнула, зажмурилась, попыталась прикрыться ладонью от резко жёлтого света и внимательного Шилова.

— Не спишь?

Вика помотала головой, не поднимая на Романа заплаканных глаз.

— Я тоже не могу спать. Не адаптировался ещё.

Вика кивнула, не переставая гонять стакан из руки в руку и пряча лицо за длинными волосами. Роман по-хозяйски прошёл по кухне, достал кружку. Налил воды. Залпом выпил. Вика продолжала гонять стакан.

— Прекрати, — резко поднял стакан.

— Не могу, — шепнула Вика.

Резко подорвалась. Скрылась в ванной. Там попыталась умыться: смыть следы слабости. Кажется, получилось. По крайней мере, краснота глаз слилась с красным от ледяной воды лицом. Включила душ, как будто мылась. А сама сидела и думала. Думала, о чём говорить Шилову, который явно ждал её. Решив, что всё будет так, как надо, вышла.

— Совсем бессонница замучила?

— Да, — но в опровержение этих слов Виктория зевнула.

— Я предлагал лечь на кровать.

— Роман, расскажите мне о Скрябине… — спохватившись, мгновенно придумала обоснуй: — Я тоже хочу помогать Вам. Может, я натолкну Вас на мысль.

— Может, может, — кивнул Шилов. — А что я скажу о Стасе? Птица-феникс, блин. Ни в огне не горит, ни в воде не тонет. Но, тебя, наверное, волнуют больше дела?

Вика, отгоняя сон, кивнула. Роман усмехнулся. Встал, скрылся в туалете. Виктория зевнула, потянулась: поняла, что хочет спать. Вошла в спальню и по привычке упала поперёк кровати. Сон накрыл её мгновенно. Вика притянула к себе одеяло — замёрзла. Закуталась. Вздохнула. Сквозь сон слышала, как в комнату кто-то вошёл. Постоял у порога. Потом подошёл к ней. Шепнул: «Так и знал», а потом уютно устроился в спальнике.

***

Которое утро Вика просыпалась в недобром расположении духа. С кухни тянуло чем-то аппетитным. А электронные часы показывали уже десятый час. Ужаснувшись, что так долго спит, Виктория откинула одеяло. Подскочила.