Верь мне (СИ)

Но даже этой секунды задержки оказалось достаточно, чтобы Роман, уже успевший закурить, выпустил в воздух дым и обернулся на Викторию: «Поздно!». Вика вдалеке увидела три фигуры. Одна из них, самая высокая, то и дело снимавшая кепку и потиравшая бритый затылок, скорее всего, была Джексоном. «И что теперь?» — пронеслось в её голове.

— Мужчина, у нас не курят, — мимо пронеслась молоденькая медсестричка и кинула замечание в адрес Шилова.

— Извините, — Роман затушил сигарету, окурок бросил обратно в коробочку, потом обернулся к Виктории, растерянно смотревшей на то, как приближается её верная гибель. — Мне светить тебя не выгодно. Но ты сама виновата. Я предупреждал, что времени мало.

— Прости, — Вика потупилась, ощущая свою вину.

Виктория привыкла к тому, что её ругают. Привыкла, что её в детстве ругал отец. Ругал долго, даже за самую малую провинность. И почему-то Шилов Роман Георгиевич сейчас до боли напоминал ей отца, с которым Вику разделяли километры. Такой же хладнокровный, верный друзьям, циничный. Он не любил проигрывать. Это Вика знала наверняка. И не любил, если всё шло не по плану. Но если папа мог всегда придумать выход из любых, даже самых ужасных ситуаций, в какие умудрялась по глупости вляпываться малолетняя Вика, то неужели Шилов не найдёт выхода сейчас?

— Извини, — Рома вдруг замолчал, — я погорячился. На женщину нельзя кричать.

— Вы не кричали, — действительно, строгую, но спокойную речь Романа сложно было назвать криком, — да и я сама виновата. Я ведь знаю, что в такой ситуации важна каждая секунда.

— Ладно, потом будем разводить полемику, — резко оборвал пылкую Викину речь Рома, чем изрядно облегчил ей жизнь, — сейчас надо думать, как встречи с Костиком избежать. Не хочу перед ним светиться.

Вика хотела напомнить, что Шилов только что встречался с Джексоном, но вовремя прикусила себе язык, чтобы не сболтнуть лишнего и случайно не обидеть Романа. Тот же стоял и соображал, задумчиво подбрасывая ключи в руке. Костя, тем временем, успел остановиться, поболтать с молоденькой медсестрой, чем заслужил упрёк со стороны Романа: «Эх, ты… А ещё супруг!». Жека же всячески старался то и дело поддеть Леднёва, чем явно затормаживал движение. Но встреча была неизбежна. А лестница — как раз со стороны Леднёвских.

— Вы всё? — как из-под земли перед Викой и Ромой вырос доктор. — И почему вы ещё здесь?

— Понимаете, доктор, — Роман говорил тихо, как будто раскрывал врачу страшную тайну, — сегодня к Скрябину придут с допросом.

— Никаких допросов, — даже не дослушав Шилова, провозгласил врач, — десять минут в день — не больше! Повреждение лёгкого — это вам не шутки. А вас, — поверх очков врач посмотрел на Романа и Викторию, — чтобы через секунду уже здесь не было.

Врач скрылся в палате Стаса. Шилов выдохнул что-то в роде: «Даже просить не пришлось!». Заметив приближение Костика, неожиданно швырнул ключи от машины в противоположную стену. Резко присел и сделал вид, что их ищет. Вика стояла в растерянности и смотрела на то, как Рома ищет ключи там, где их нет, и как неумолимо приближается Джексон с Леднёвым и ещё каким-то опером, которого в первое и последнее своё посещение «убойного», Виктория не видела.

— Садись! — Шилов резко дёрнул её за халат.

Вика инстинктивно пригнулась, а потом села на колени вслед за Шиловым.

— Возьми ключи, — сквозь зубы процедил ей Роман, внимательно наблюдавший за действиями Леднёва, — как только врач выйдет, беги к лестнице. Я за тобой.

Оставалось только кивнуть и отползти к противоположной стене. Вовремя Вика успела отвернуться и крепко сжать в руке ключи, потому что буквально через полминуты к палате Стаса подошёл Леднёв. Константин Сергеевич оглядывал коридор. Его взгляд упал и на Вику, а та поспешно расстегнула крабик, и густые длинные волосы сокрыли профиль девушки. Но Леднёв продолжал пристально смотреть на Вику, как будто вспоминал что-то.

Душа Виктории ушла в пятки, когда Константин начал приближаться к ней. Надо отдать должное Джексону. Сообразив, что сейчас всё провалится, и ему останется только сидеть в отделе и всячески задирать Костика, Евгений Егорович резко преградил начальству дорогу.

— Костя, это, — Жека замялся, потёр шею, — тут, в общем, вот, какое дело… Тип врач выйдет, а тут никого…

— Ну и? Джексон! Что ты тормозишь? — голос у Леднёва, особенно сейчас, был крайне неприятным, слащаво-писклявым каким-то.

— Ну, так, мы ж тупые опера… — прошипел Жека в лицо начальнику. — Мы ж тут не замы…

— Джексон, хватит ерунду молоть. Что-то по делу — говори. Нет — отойди.

— Ишь, как раскомандовался! А давно ли тебе хвост распушили, а, павлин?

С трудом Вика поняла, что Джексон специально загораживает её. Специально оттягивает момент и даёт ей сбежать. Сжала ключи в руке так, что резьба врезалась в ладонь. Мысленно выдохнула: «Ну, господи, помоги…». А после подскочила и рванула в скользких сапогах по мокрому коридору больницы. Бежать было тяжело. Виктория то и дело оборачивалась. Один раз увидела, что Джексон специально толкнул ринувшегося в погоню Леднёва на сидушку. Второй раз оглянулась: Шилов нашёл момент, пока Константин держался за голову, которой ударился о стену, похлопать Жеку по плечу и крикнуть: «Спасибо, Жека!». Больше Вика не оборачивалась, потому что заметила, что за ней бежит третий опер, подошедший вместе с Джексоном и Леднёвым. Белый халат слетел с плеч и остался лежать на полу. Роман сам скинул халат.

Столкнулись они на лестничной клетке. Рома дал чёткие указания: «Ты — вниз через главный; я — наверх и через чёрный. Встретимся в машине». Сил спрашивать или возражать не было. Вика жадно хватала через раз воздух. В боку кололо. Ноги уже гудели. «Не хочешь сидеть в обезьяннике или того лучше — СИЗО, беги!» — стучало у неё в голове. Ноги сами несли её вниз по лестнице. А Шилов полетел наверх, перескакивая через одну-две ступеньки. Вскоре Вика поняла, что такими темпами до первого доберётся нескоро, и начала перепрыгивать через последние три ступеньки, держать одной рукой за перилла, а в другой сжимая ключи от машины. Стоило ей преодолеть лестничный пролёт, как неприятно стрельнуло в левой ноге. «Чёрт!» — мысленно ругнулась Вика, сгибаясь и хватаясь за больную ногу.

Когда-то на физкультуре Виктория не очень удачно выполнила упражнение по гимнастике. Она не помнит точно, какое именно. Вообще, с гимнастикой Вика не дружила, не дружит и вряд ли когда-нибудь будет. И после этого неудачно выполненного упражнения у Вики начались проблемы с ногой, и, к её невообразимому счастью, физкультура стала для неё настоящим табу.

«Но не сейчас. Не сейчас!» — Вика злилась; слегка прихрамывая, продолжала нестись по лестницам. Вот и дверь на улицу. Изо всех сил толкнула лёгкие деревянные двери, которые под напором с грохотом распахнулись. Холодный северный ветер вперемешку с мокрым снегом, липнущим ко всему подряд, тут же налетел на Викторию. Щурясь и закрываясь от мокрого снега, стремящегося залететь прямо в глаза, Вика пробралась к авто. Ключом открыла водительскую дверь. Прыгнула за руль. Захлопнула дверь. Затаилась.

Сердце бухало с невероятной силой, а в боку невыносимо кололо. Держась за бок, Вика согнулась и выдохнула. Давно она не бегала с такой силой и такой скоростью. Даже недавние гонки от Шилова по сравнению с этим — мелочь. Вика вздохнула, болезненно потёрла ногу, откинулась на спинку, положила руки на руль и стала ждать Романа. Время ожидания всегда тянется медленно. Со скуки Виктория начала стучать пальцами по рулю и рассматривать свои короткие посиневшие от холода ногти. Вика уже и забыла о парне, который догонял её. Когда Вика влетела в машину, этот опер вылетел из её мыслей. Вспомнила о нём только сейчас и опасливо огляделась: пусто. Двор был занят лишь одной-единственной чёрной милицейской машиной, которая принадлежала, наверняка, Леднёву.

Вика вздрогнула, когда дверца машины резко распахнулась, и перед ней предстал Шилов.

— Двигайся, — бросил он, прыгая на водительское сидение.