Вы ненавидите меня так страстно (СИ)

Морану нравились эти мысли о потерянном поколении. Нравилась сама эта формулировка и её суть, то, как это просто и понятно описывал Ремарк. И выдыхая в открытое окно струю дыма, Себастьян думал о том, что и сам потерял часть себя на войне. Он давно был мёртв. Даже телефон его бывшей женщины не отвечал. Холодные гудки обжигали, словно подчёркивая то, что Морану не место в мире живых.

Однако ожить пришлось быстро. Как только Себастьян услышал шлёпанье босых ног по полу, то тут же выкинул сигарету в окно, и закинул в рот жвачку, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы убить запах курева.

Джим, как Себастьян и предполагал, босой влетел на кухню. Только оказался он не просто босым: штанов на нём также не было, благо длинная рубашка (явно не по размеру) доходила до середины бёдер и прикрывала бельё. Моран только вскинул брови, немного удивляясь этой непосредственности, и отвёл взгляд, а вот Джим вздрогнул, когда увидел его.

– Твою мать… вечно забываю, что ты тут, – пробурчал он и потянулся за банкой кофе на верхней полке, из-за чего рубашка предательски приподнялась.

Моран промолчал. Он привык к тому, что у Джима по утрам не самое благоприятное настроение, особенно после долгих бессонных ночей, которые он проводил за дурацким компьютером. Вот и сегодня он явно не выспался, раз то и дело швырялся посудой и бухал чайником. Себастьян всё же поднял взгляд, видя, что хозяин квартиры выглядит взъерошено и дёргано. Красные глаза за стёклами очков казались болезненными, а дрожащие пальцы выдавали нервозность. Но в следующую секунду Себастьян думал о том, какие же у Джима худые ноги. Совершенно не мужские, и со спины его можно было принять за подростка.

– Ты опять курил? – поморщился Джим, оборачиваясь к Морану. – Отвечай, когда с тобой разговаривают!

– Курил, – лениво отозвался Себастьян, переворачивая страницу. – Ты и сам дымишь, так что не начинай.

– Я в своём доме имею право курить, а ты нет! – противным голосом ответил Джим и состроил такую физиономию, что полковнику захотелось проехаться по ней кулаком. – О, ты читаешь! Даже и не знал, что ты умеешь.

Моран снова терпеливо промолчал. Он не собирался напоминать о том, что Джиму прекрасно известно о его образовании. Итон, Оксфорд. Мерзкий наниматель игнорировал всё это, как и то, что Моран в своём возрасте дослужился до полковника, и это, по идее, стоило уважения. Но Джим не умел уважать никого и ничего кроме себя, и, что ещё хуже, постоянно пытался вывести Себастьяна из себя.

– Что читаешь? – спросил Джим с привычной дерзкой интонацией в голосе.

Моран лениво глянул на него, отмечая, что, несмотря на всю свою браваду, парнишка был напряжён. Он обхватил чашку с горячим кофе двумя руками, грея пальцы, словно ребёнок, и выжидающе смотрел на него, можно даже сказать, капризно. Конечно же, пахло очередной провокацией. Джим ненавидел Морана. Моран не переносил Джима.

Их чувства были почти взаимны.

– Ремарк, – лениво отозвался Моран. – «Возвращение».

– «Солдаты, возвращённые отчизне, хотят найти дорогу к новой жизни» … - задумчиво произнёс Джим. – Не знал, что у псов вроде тебя есть склонность к чтению столь интересной литературы.

– Джим, на будущее, – ответил Моран, захлопывая книгу. – Ещё раз назовёшь меня псом, и питаться в ближайший год будешь через трубочку, понял?

– Больно надо, – бросил парнишка, спешно покидая кухню.

Моран выдохнул: он опасался, что в любой момент может всё-таки сорваться. Никакие деньги не стояли этого постоянного мозгоклюйства от взъерошенного воробья, никакие обязательства и долги. Джим играл с огнём и рано или поздно рисковал обжечься.

В тот вечер, когда произошёл взрыв, Себастьян привёз Джима к себе. Первое время парень был не в себе: он молчал, смотрел в одну точку, а затем стал бросаться оскорблениями и выводить Морана из себя. Между ними случилась небольшая потасовка, стоившая Джиму разбитой губы. Утром они оба были мрачнее некуда, но ничего не сказали Чарльзу, который приехал за своим другом.

Через пару дней Себастьян получил смс от М. Тот приказывал охранять Джима, а за верную службу обещал рассмотреть возможность списания части долга. Моран согласился, но вовсе не из-за денег.

В эти два дня, что стали незапланированными выходными, он начал наводить справки о Ричарде Бруке, Чарльзе Магнуссене и М. Себастьян не умел пользоваться компьютерами, но быстро освоился, когда посетил местную библиотеку с интернетом. Через сеть он нашёл информацию о том, что Ричард Брук, парень двадцати четырёх лет родом из Ирландии, был актёром. К статьям даже прилагались фотографии Джима в белом халате и очках, но не в тех, которые он носил ежедневно в пластиковой оправе, а в более строгих и деловых. На родине, если верить статье, его прекрасно знали, а сериал назывался «Неотложка». К своим годам Ричард уже прославился как театральный актёр и даже играл Гамлета.

Эта информация казалась Морану странной. Каким же ветром актёришку занесло к человеку с инициалом «М»?.. Нехватка денег? Нереализованные таланты? Стечение обстоятельств? На этот вопрос ответа так и не было.

О тридцатишестилетнем Чарльзе Магнуссене информации было чуть больше: окончил престижный университет, работал журналистом, затем долго пробивался со своей колонкой новостей к известности. Пару лет назад стал выпускать свою газету, как предположил Моран, с помощью и подачи «М», потому что информация, чаще всего публикуемая им, была скандальной и провокационной, но правдивой. Помимо этого: жена, развод, интересы… всё это было, но ничего, что навело бы на самую загадочную личность этой цепочки. М снова ничем себя не выдавал. Возможно… Магнуссен и был мистером М?

Про М ходили самые невероятные слухи. Кто-то говорил, что он молод, кто-то говорил, что стар, а кто-то и вовсе уверял, что это женщина. Одно было точно: за короткий срок М сумел подмять под себя несколько организаций и, возможно, способствовал делу террористов ИРА.

– Этот М цепкий парень, – сказал Себастьяну по телефону его старый военный друг. – Многие уже зуб на него точат. Он отбивает точку за точкой, дело за делом, но не поддержку или статус. Немудрено, если скоро на него объявят охоту. Это кто-то очень умный, пробивной, но, как мне кажется, неопытный. Кстати, Себастьян, мне тут шепнули…

– Что? – спросил Моран, устало потирая переносицу и не понимая, как именно один человек мог в себе всё это совмещать. Да и в проклятой телефонной будке было душно. – Сначала скажи мне лучше про Брука. Ты проверил? Точно есть такой актёр?

– Весьма мелкий, но есть. В буквальном смысле мелкий. Низенький такой, худущий, чернявый.

– Да, похоже, что он… – задумчиво сказал Моран. – Театр? Кино?

– И то, и другое. Так вот, я хотел сказать ещё про М… У наших ходят слухи, что заказ на тебя… ты же был заказан, ты в курсе? Так вот заказ на тебя якобы прошёл через М. Он ведь раздаёт советы.

– Советы? – нахмурился Моран.

– Да. Советы о том, как лучше организовать преступление. Уже не знаю, зачем ты про него копаешь, но, вероятнее всего, запихнул тебя в индийскую тюрьму именно М. А драка, из-за которой тебя выгнали, тоже вероятно была подставная.

Повесив трубку, Моран прикрыл глаза. Могло ли быть так, что М организовал его увольнение, затем сбагрил в вонючую тюрягу, а после сам же выпустил? Напоминало настоящий бред. И всё же в тот день Себастьян напился. А затем получил смс от М и принял новую работу в виде охраны Джима.

Мальчишка оказался просто невыносимым. Джим нарочно саботировал любые действия Морана, дерзил и хамил, смеялся над ним, проверяя выдержку полковника. Джим явно не переносил Морана, считал его вонючим мужланом и откровенным тупицей, а Себастьян был об объекте своего внимания примерно такого же мнения. Моран считал его капризным, заносчивым и истеричным, с непонятно по какой причине завышенным мнением. Мальчишка, самый настоящий мальчишка: Моран смотрел на Джима не только с высоты своего звания, но и с позиции довольно большой разницы в возрасте.