Осторожно, женское фэнтези. Книга 1 (СИ)

— Да так, — я пожала плечами. — Знаю его немного. Не самый приятный в общении человек.

— Доктор Грин? — как будто не поверил Саймон. — Разве? По-моему, он интересный. Начитанный. Знает много занимательных вещей, не связанных с медициной.

Угу. В частности, о драконах. И водит дружбу со специалистом по мистическим существам.

— Вам не кажется, что он странный? — спросила я боевика.

— Нет, — покачал он головой. — А вот вы странная… в хорошем смысле. Не обидитесь, если я скажу?

— Не знаю. Но у меня нож.

— Вы не очень мне нравились, когда были моей студенткой. Возможно, потому что я не знал вас как сейчас.

— Возможно, — согласилась я, приготовившись вырезать на нем очередную линию. — Подобные занятия — они как-то сближают, да?

Вульф согласно замычал, стиснув зубы, а в зеленых глазах заблестели слезы. Сам напросился!

Дальше общаться уже не получалось. Обменивались короткими фразами время от времени, чтобы разрядить напряженную тишину, но Саймону все же было больно, а мне страшно и тревожно. Не мечтала я о такой хирургической практике.

Наконец все четыре имени были вырезаны на широкой груди боевика. Я стерла кровь, смазала порезы бальзамом и накрыла салфеткой. Поднялась на ноги, успевшие затечь за время сидения, и тут же обессиленно рухнула на стул. Руки, словно у них своя собственная, не связанная с остальным организмом нервная система, только теперь, когда все закончилось, мелко задрожали. Пусть. Тут не было никого, от кого нужно было скрывать свое состояние.

Саймон встал с пола вслед за мной. Выглядел он после “росписи” неважно: в лице ни кровинки, волосы надо лбом взмокли, вены на шее вздулись. Но старался держаться бодро. Во всяком случае, на соседний стул он не упал, а аккуратно опустился, придерживая на груди салфетку, уже напитавшуюся кровью. Нужно будет сменить ее потом, чтобы к утру не прилипла, а то отдирать придется — снова с болью.

— Я могу спать в кресле, — заявил Вульф без предисловий.

— Зачем?

— Вы ляжете на кровати.

— Но…

— Сейчас я вас одну не отпущу, — тяжело прохрипел боевик. — И проводить не смогу. Поэтому вы остаетесь. Утром активируют сеть стационарных порталов, и я выведу вас, куда скажете.

— А…

— Мать уходит рано, мы с ней не столкнемся, не волнуйтесь.

На самом деле я и не думала о мисс Милс. Хотела сказать, что должна вернуться в общежитие тем же путем, что и вышла, чтобы моя “охрана” могла, как полагается, встретить меня у крыльца. Но, подумав, махнула рукой.

Я устала, переволновалась, руки трясутся, ноги — если встану — наверное, тоже задрожат. Мне нужно отдохнуть и поспать хоть пару часов, неважно где. И пусть Оливер потом ломает голову, как я обошла приставленное ко мне сопровождение, мне все равно…

— Утром в больницу, — согласилась я на предложение Саймона. — Но на кровати ляжете вы. В кресле с порезами вам будет неудобно. А я…

Посмотрела на кровать: места там вполне хватило бы для двоих. Но в этом мире, полном условностей… которые мы сегодня то и дело нарушаем…

Саймон проследил за моим взглядом и устало кивнул:

— Я лягу справа, вы — слева. Одеяло берите себе.

Приятно, когда тебя понимают без слов.

Но еще приятнее, сняв сапоги, растянуться на постели и закрыть глаза.

— Вы же не считает меня распущенной? — спросила я боевика, с негромким стоном устраивающегося с другого края.

— Нет, — заверил он. — Распущенной — нет.

“А какой?” — хотела спросить я. Но сама придумала ответ, который меня вполне устраивал.

Не от мира сего.

Глава 43

Прогулки во сне и наяву

Мне снился сон.

Обычно, когда спишь, не понимаешь, что все, что ты видишь, все, что, казалось бы, происходит с тобой, не по-настоящему. Но сейчас я точно знала: это — сон. Потому что только во сне можно висеть в пустоте безграничного космоса, наблюдая вокруг себя движение сверкающих мириадами звезд галактик. Завораживающее зрелище. Волшебное, нереально прекрасное… Угнетающее. Совсем несложно осознать себя всего лишь одной из многих женщин в жизни мужчины, одним из сотни винтиков в махине огромного предприятия, одной из нескольких тысяч студенток магической академии… песчинкой в океане… Но совсем другое — почувствовать себя вдруг ничтожной пылинкой в безмерности Вселенной. Понять, что ты — никто и ничто, пустота в пустоте, и сказочные эти галактики, в которых непрерывно загораются и умирают миллиарды солнц, и рассыпаются пылью сходящие с орбит планеты, никогда не узнают о твоем существовании, а если и узнают, то лишь на тысячную долю секунды и тут же забудут, отвлекшись на рождение очередной сверхновой. И тебе никогда не узнать, о чем они говорят между собой, зажигая и убивая звезды лишь для того, чтобы послать друг другу короткий сигнал…

Или узнаешь? Увидишь, всмотревшись в закручивающуюся спираль переливающейся всем спектром цветов туманности? Услышишь в безмолвном мерцании цефеид? Если очень захочешь. Если тебе позволят…

— Кто вообще это придумал? — гневная изумрудная вспышка в звездном скоплении ближайшей ко мне галактики отдается в мыслях знакомым мальчишеским голосом.

— Драконы, конечно, — отвечает лениво расплывшаяся туманность, пронизанная сетью серебряных нитей.

— Очень смешно, Эллои. Драконы! И что же, предлагаешь вернуть их, чтобы все исправить?

— Это будет слишком просто, Мэй, — еще одна туманность вступает в разговор. Ее солнца горят золотом, а голос звучит нежным альтом. — Просто и неправильно. Ты найдешь другое решение. Ты уже его нашел… Да?

Она оборачивается ко мне… Туманность? Нет — девушка с длинными черными волосами и смуглой кожей, на которой блестит золотом рисунок-орнамент, стекая с лица на длинную шею и ныряя за воротник строгой белой блузки.

— Так лучше?

Вместо бескрайнего космоса — просторный конференц-зал. Высокие окна, за которыми видны крыши современного мегаполиса. Длинный полированный стол, кожаные кресла вокруг. Вместо далеких галактик — мужчины и женщины в деловых костюмах. Похожи на людей, очень похожи, но не люди. Как и белобрысый мальчишка, сидящий во главе стола.

— Разве это по правилам? — спрашивает его пепельноволосая девица с чертами азиатки, поправляя на носу очки в тонкой золотой оправе. — Ей нельзя здесь находиться.

— Она — автор, — спокойно отвечает Мэйтин. Улыбается мне через стол: — Как спится?

— Автор, — фыркает сидящий напротив “азиатки” бритоголовый здоровяк. — Скажи еще — демиург.

— Все возможно, — отвечает Мэйтин невозмутимо.

— Все относительно, — поправляет здоровяк.

— Потому и возможно, — подмигивает мне верховный бог Трайса.

В наглухо застегнутом френче с высоким воротничком и зачесанными на бок волосами он кажется старше и серьезнее, а привычная беспечность выглядит немного фальшиво. Но я улыбаюсь в ответ.

— Какая разница? — красивый старик с густой пшеничной шевелюрой и окладистой бородой пожимает широкими плечами. — У нас тут не одна проблема, а две. И если первую можно исправить с ее помощью, то вторую…

Он разводит руками, задевая сидящую рядом щупленькую брюнетку в темно-синем костюме. Та недовольно морщится, проводит рукой по щеке, словно проверяя, не исчезли ли с нее затейливо переплетенные серебристые линии, и выговаривает, задумчиво глядя то ли на меня, то ли сквозь:

— Да, это так. Она закончит свою историю на Трайсе и восстановит естественный ход событий, а с ним и границы миров. Но к искажениям реальности она отношения не имеет.

— Она написала об этом, — напоминает девушка с золотым рисунком. Смотрит, ожидая поддержки, на Мэйтина.

Кажется, я знаю, как ее зовут…

— Она не писала об этом, — отмахивается раздраженно пепельноволосая. — Конкретно об искажении реальности — нет.

— Но она создала предпосылки к такому развитию событий, — говорит старик.

— Хочешь сказать, она — все-таки демиург? — уточняет скептически бритоголовый.

— Я бы так не сказал, — заговаривает сидящий слева от верховного божества молодой мужчина. Длинными белоснежными волосами и сероватой кожей с рисунком белесых шрамов он похож на эльфа, но в глазах у него горит лиловое пламя, а слишком яркие, кроваво-красные губы, приоткрываясь в улыбке, обнажают два ряда мелких, острых как иглы зубов. — Демиург — создатель миров. А как назвать создателя проблем?