Парадигма крови (СИ)

- Дурак! – сказал я с чувством. – Вечно ты приключения ищешь на свою…

- Ага, – радостно согласился Данька и вихляющей походкой направился к лестнице в Диван.

Уж не знаю, сколько стоили приглашения, но когда мы прошли мимо, от распорядителя повеяло неизбывной тоской.

====== Часть 6 ======

По длинной лестнице мы спустились в подвал. Два пуленепробиваемых охранника молча растворили дубовые двери, впуская нас внутрь загадочного Дивана.

- Вау! – воскликнул Водорез, обозревая полутемные внутренности чилаута. – «Вайт пусси, блек пусси, еллоу пусси»! – он раскинул руки и обернулся, блестя шальными глазами.

Данька поймал пьяный кураж. Да и было от чего!

Сходство с известным фильмом поразило и меня. Только здесь дух индейской пирамиды был несколько более подчеркнут.

Стены имитировали истертые каменные блоки, колонны, подпирающие высокий потолок, покрывали изображения индейских богов. Тут и там горели бронзовые жаровни, из курильниц вился ароматный дым, втягиваясь в замаскированные спутанными корнями сплиты.

Помещение наполняла объемная музыка, на стойке из целого куска дерева танцевала щедро одаренная природой стриптизерша. Еще две извивались на возвышающемся в центре зала подиуме, отгороженном от публики стилизованной решеткой. Я огляделся по сторонам. В полумраке я приметил лица, до боли знакомые по газетным полосам, мне стало не по себе, как голому в трамвае. Я поспешно зашарил взглядом по углам в поисках свободного местечка. Когда я его обнаружил, то совсем не удивился, заметив во тьме знакомый красноватый отблеск. Данька уже сливался в экстазе танца с какой-то «богато раздетой» девицей. «Ох, будут у нас проблемы!» – подумалось мне. Делать нечего, я отодвинул тяжелый стул из грубо обработанного дерева и уселся напротив мексиканца.

- Текила? – произнес хриплый голос после минутного молчания.

- Давай! – мрачно буркнул я, краем глаза следя за отрывающимся Водорезом.

Музыка закончилась и Данька, поцеловав руку девице, бодро устремился в наш уголок.

- Буэнос ночес, камрад! – приветствовал Данька мексиканца. – Данила, Артём, – представил он нас.

- Диего-Антонио Манчарес – ответствовал гитарист, протягивая руку через стол.

- Диего… – Данька затараторил по-испански.

- Но! – ответил Диего, рассмеялся хрипло, но заразительно и добавил что-то на своем языке.

Данька тоже заулыбался и пожал ему руку. Я тоже пожал протянутую кисть и подивился, какая горячая и сухая у мексиканца ладонь.

- Я спросил его, – повернулся ко мне Данька, – голубой он или не голубой. Он сказал, что он – не голубой и что я – мнительный русский дурак.

- Дурак! – подтвердил Диего, блестя в темноте ровными зубами.

- Ну, за знакомство! – сказал Данила, разливая по рюмашкам текиллу – бутылка появилась сразу же, как только мы уселись.

Выпили, и я почувствовал, что эта рюмка была уже лишней.

Перед глазами начало плыть и кружиться. Я кивнул официанту и попросил проводить меня в туалет.

Когда я вернул себя в относительно приличную форму и почувствовал начинающуюся головную боль, я вернулся в зал.

Диего и Данька оживленно бормотали по-испански и было видно, что они спорят.

- Темень, ты представь: эта дурилка говорит, что Водорезов шарлатан и гадает неправильно! – возмущенно повернулся ко мне Данила, видать, только сейчас обнаружив, что я отсутствовал.

Я многозначительно кивнул, башка болела все сильнее. Басы отдавались в висках и от дыма уже тошнило. Я бездумно уставился на стриптизершу. Ее тело расплывалось в несколько цветных пятен, и мне стоило немалого труда удерживать фокус.

Данила с Манчаресом все трещали по-испански, я уже трижды пожалел, что спустился в этот Диван. Вдруг, мои томные размышления грубо прервались ощутимым толчком в ребра.

- Смотри, Темень!

Я повернулся и посмотрел на тарелку, на которую указывал длинный палец Водорезова. На цветной глазированной глине лежало три бурых комочка.

- Что это? – вяло поинтересовался я.

Манчарес, залопотал, блестя зубами и оживленно жестикулируя.

- Это, брат, пеотль! – назидательно сказал Данила. – Наш друг «Хуан» настаивает, чтобы мы его отпробывали немедленно! Говорит, так и только так рождается настоящее предвидение! Ну что, докажем свою состоятельность?

- Данька, ты, конечно, личность увлекающаяся, но я не думал, что ты настолько доверчивый… Хотя и пьяный, – я неодобрительно глянул на сверкающего глазами мексиканца. – Завтра ты проснешься без памяти и без денег…

- Тёмка, у меня и так денег нету! – радостно сообщил мне Данила. – Не, не боись – Манчарес, хоть и Хуан, но наш человек! Мы с ним все обсудили. Досконально. Темень, надо! – он взял один комочек и протянул мне. Давай, жуй его!

- Даня, хорошо, я его съем, только потом пойдем домой, а? – я вкрадчиво заглянул в лихорадочно блестящие Данькины очи.

- О-кей! Договорились! Только положи в рот и обещай, что потом все расскажешь, что увидишь…

- Даня, я тебе все, все расскажу, только давай домой пойдем…

Я беру этот маленький шарик и кладу в рот.

Горько-приторный вкус наполняет мой рот слюной. Некоторое время я жую этот жесткий «марципан», не чувствуя ничего кроме прежней тошноты.

Данька с Манчаресом заворожено следят за движениями моих челюстей, а потом одновременно кладут себе в рот свои кусочки.

Мы все трое сосредоточенно жуем, точно имбецильные парнокопытные. Данькин взгляд постепенно стекленеет, он застывает, пристально глядя в свою тарелку. Манчарес достает свою потухшую уже трубку, вытряхивает пепел в тарелку, набивает трубку из полотняного мешочка и раскуривает ее вновь. Я смотрю на все это действо, достойное документализации, как кадры из жизни заядлых наркоманов. Все это начинает медленно, но верно выводить меня из равновесия.

Я потыкал Даньку в бок – он даже не повернул головы. Манчарес полностью ушел в себя и даже глаза прикрыл. Только трубка медленно разгорается и гаснет в полумраке.

- Да ну вас куда подальше! – сказал я и встал, пошатываясь. – Ты, Водорез как хочешь, а мне пора! Мне на дежурство завтра. Пошли домой!

Данька вяло отмахнулся.

- Пошли, я тебе говорю! – сказал я погромче, и потрепал его по плечу.

Никакого эффекта! Я плюнул, в сердцах, и направился к выходу. В голове у меня грохотало, и перед глазами все плыло. Драли бы черти этого шарлатана Манчареса, пропойцу Водореза и меня, дурака, вместе с ними! Я поднялся наверх и вышел наружу.

На улице было светло, и солнце нещадно поливало красноватый песок своим золотым расплавом. Зыбкое марево дрожало у самой кромки пустыни. Возле входа, привалившись спиной к каменной кладке, сидел старик. Лохмотья его выбелило убийственное солнце, нечесаные седые патлы трепал горячий ветер. Старик перебирал гитарные струны. Звенящие звуки царапали мое сердце и больно отдавались где-то внутри.

- Дед, престань! – сказал я.

Гитара зазвенела еще громче. Струны взвизгивали, звуки взмывали, уносясь вверх, в желто-синее небо.

- Дед, прекрати, я тебе сказал! – сердито крикнул я и наклонился, заглядывая старику в глаза.

В его глазах плескалось жидкое золото.

Я испуганно отпрянул и бросился прочь. Вслед мне неслись колокольные звоны и скрежещущий ржавый смех. Ноги вязли в песке, но я боялся остановиться. Я понял, что страшный старик нагонит меня, едва я замедлю шаг. Песок обжигал, набиваясь в ботинки, кираса раскалилась и сдирала кожу у горла, меч больно колотил по бедру. Задыхаясь, я взобрался на усыпанный песком и камнями склон. Моим глазам открылось поле битвы.

Единороги стояли широким фронтом, белые гривы полоскались подобно знаменам, витые рога нестерпимо блестели на солнце. Драконы выстроились напротив. Их перья, вздуваясь шальной радугой, преградили пустыню от края до края. Орлы кружили в ослепительном небе, наполняя воздух дерзким клекотом. Битва ждала. Я понял, что она ждет только меня. Я смотрел на Единорогов и видел их дружеские ободряющие взгляды, я смотрел на Драконов и видел полные любви сердца, я смотрел на Орлов и видел, что они дарят мне мечту.