История Нового Каллена — Недосягаемая (СИ)

Вампир улыбнулся в ответ и подал мне руку, чтобы я забралась вслед за ним на поваленный ствол, откуда открывался вид на простирающуюся внизу небольшую долину с мелководной рекой и бесконечным лесом штата Вашингтон.

— Прежде чем перебраться в Форкс, мы какое-то время жили в Денали, — задумчиво произнес Джаспер и с легкостью спрыгнул на землю, где нас ждал крутой спуск вниз. — Мне вот интересно, ты сама пришла к осознанию, что Таня несколько отличается от обычных людей? Когда ты заметила её золотые глаза, ее белую кожу? Или однажды вечером она сама поставила тебя перед фактом, что живет на свете дольше, чем Елизаветы Вторая и Первая вместе взятые?

Я крепко задумалась и подняла взгляд к облакам, клубившимся среди многочисленных крон деревьев. Воспоминания о первых месяцах моего проживания в Денали раздражали нёбо. Тогда я была настолько потрясена случившимся, настолько уничтожена изнутри, что поначалу не замечала совершенно ничего необычного в поведении моей приемной семьи. Чуткий Джаспер меня не торопил, безмолвно помогая продираться сквозь кустарники и придерживая длинные ветви, пока я пробиралась внизу.

— Долгое время я не замечала странностей, — глухо произнесла я, останавливаясь, чтобы погрузить пальцы в мягкий мох, затянувший целую каменную насыпь как прочная паутина. — Разве что в себе. Со злости крушила посуду или мебель. Вампиры в свою очередь очень талантливо изображали непонимание, хотя как минимум Елеазар успел прознать о моем недодаре, стоило мне очнуться у них в гостиной.

Джаспер поднял с земли какой-то небольшой предмет и передал его мне, аккуратно надломив в самом основании. Я, словно слепая, ощупала овальные глубинки, что остались от осиного улья.

— Скрывать больше ничего было нельзя, когда на меня чуть не напал Гаррет, — спокойно произнесла я. — До сих пор помню, как, падая, он раскрошил небольшую веранду в щепки. Вот так. — Я сжала в ладони улей, который остатками серо-коричневой шелухи разнесся по ветру. — Он встал, как ни в чем не бывало, стряхнул с себя снег, попросил прощения. Я запомнила тот вечер на всю жизнь. Какой же я была дурой! Конечно, со временем я стала замечать их особенности. Они никогда не обедали со мной. Когда я страдала бессонницей, я не раз врывалась к Тане в глухой ночи и ни разу не застала её спящей. Пазл сложился очень быстро, и когда они объявили себя вампирами да к тому же такими старыми, что моя прабабушка еще даже не родилась… — Я невесело усмехнулась и откинула мешавшие волосы назад. — Я в какой-то мере оказалась к этому готова. Все наконец встало на свои места, и, сколько бы они не жили и чем не питались, они стали моей семьей задолго до этого и несмотря ни на что. — Я швырнула гладкий галечный камень далеко в реку. Прозвучал победный короткий всплеск.

— Таня кардинально изменилась после твоего появления, — произнес Джаспер и похлопал по бревну рядом с собой. Я вопросительно вскинула брови, ожидая продолжения неоднозначной фразы, и устроилась рядом с вампиром на берегу бушующего потока. — Таня гораздо старше нас всех, вместе взятых. А ее привычки в отношениях с противоположным полом тебе известны. — Вампир задумчиво улыбнулся своим словам. Я рассеянно глядела вдаль на затерявшийся в бурой листве величественный дом вампиров, от которого мы отдалились на добрую пару километров. — Когда она потеряла одну сестру, а вторая обрела спутника, ей было невероятно тяжело. Они отправились обратно в Денали почти сразу после битвы. Ее одиночество было не описать словами. Я еще долго избегал комнаты, в которой она тогда жила. — Я хмуро слушала его рассказ, не до конца понимая, о какой битве идет речь. Таня не любила говорить об Ирине так же сильно, как я об Арчи и родителях, и я прекрасно понимала, что если боль от моей потери еще могла со временем притупиться, то вампирская сущность не отпустит такого и за тысячу лет. — Но в день вашего приезда ее было не узнать. Сложно отказаться от многовековых привычек, но она оттеснила их на самый край — и все благодаря тебе, — лаконично закончил Джаспер и внезапно указал на парящих над нашими головами орлов.

Было странно и необычно слышать рассказы о Тане от лица чтеца эмоций. Почему-то раньше я совершенно не задумывалась о том, что моя прелестная Марвел столкнулась с той же самой потерей, что и я. Джаспер задумчиво следил за выражением моего лица, не торопясь что-то спросить или рассказать: мы будто силились достичь какого-то обоюдного интуитивного понимания.

— Между вами очень сильная связь. Взаимная связь, — он заправил за уши выбившиеся пряди. — Вы нашли друг в друге то, в чем нуждались больше всего. Тебе было сложно принять ее как мать?

Я долго не могла собраться с мыслями, чтобы ответить ему как можно более правдиво. Мне было тяжело вспоминать, что наша с ней последняя встреча прошла на повышенных тонах, с использованием самых яростных и провокационных обвинений из существующего арсенала. Я давно свыклась с мыслью о ее бесконечной, всеобъемлющей любви ко мне, о ней в роли единственного якоря, что способен удержать меня в тихой гавани. Без нее я бы давно затерялась в штормящем море — и сейчас связывающий нас канат протирался у меня на глазах.

— Она проводила со мной так много времени. Возилась, как с младенцем. — Я повертела на запястье золотую цепочку, которую Марвел подарила мне в первый день рождения, проведенный в их доме. — Ты говоришь о ее устоявшихся привычках. Знай, что в первый год моей жизни в Денали она ни разу не отлучалась дольше, чем на одну ночь, — Джаспер удивленно вскинул брови и облокотился о разветвленные корни дерева. — Ее любовь и забота никогда не иссякали. Она — моя панацея. — Я уставилась в светло-серые тучи над нашими головами, пытаясь понять, слепит ли воображаемое солнце мне глаза или я снова готова разрыдаться от чувства невообразимой потери.

— Она ни разу не оставляла тебя одну за все это время? — Голос Джаспера прозвучал так, будто мы говорили о каких-то противоестественных вещах.

— Разве что на пару дней. Я не выносила неизвестности, возможности не видеть ее лица, не слышать голоса. Она подстроилась под меня.

Я все пыталась выстроить пирамидку из валявшихся под ногами камней, но она упрямо рассыпалась.

Джаспер протянул мне очередной камешек, учтивым кивком предлагая мне продолжать.

Я сглотнула и затаилась, тяжело дыша от осознания и вновь нахлынувших чувств.

— Больше всего на свете я боюсь ее потерять, — обреченно произнесла я, стискивая дрожащие ладони в кулаки. — Потерять так же, как родных. Остаться совершенно одной. — Признаваться вслух было мучительно и сладко. Я ждала расспросов о прошлом, а столкнулась с гнетущей реальностью, которая грозилась настигнуть меня день ото дня.

— Я настоящий манипулятор. Знаешь, как здорово я научилась возвращать ее домой всякий раз, когда она уезжала слишком надолго? — с какой-то странной издевкой спросила я. Нервы были напряжены до предела, но искусный эмпат не давал мне сойти на нет от нахлынувших чувств. — Возможно, и сейчас я просто пыталась заставить ее вернуться. Надавить на жалость. — Осознание собственного тайного умысла прошибло меня насквозь. Все мои вспышки, все мои отчаянные действия вели только к одной, донельзя простой цели — вернуть маму как можно скорее.

— А в итоге я довела ее до мысли о том, что такая дочь ей просто-напросто не нужна.

Послышался звонкий шум от падения десятков камешек обратно на берег. Джаспер положил ладонь мне на плечо. Я безмолвно хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на сушу, потому что слезы внезапно закончились. В боку засело липкое и тупое лезвие необратимой реальности.

— Таня никогда не оставит тебя, Лиззи, — спокойно произнес Джаспер, осторожно поглаживая мое плечо большим пальцем. — Это не ответственность, это любовь. Любовь к ребенку, которого она никогда не могла иметь.

Я невидящим взглядом смотрела на бурлящую воду, чувствуя то болезненное смятение, то непроизвольное облегчение. Конечно, я знала, что банальной привязанности должно быть мало, чтобы идти на такой риск ради человека, низшего существа, но одно дело внушать это себе, а другое — слышать от всезнающего вампира. О, эти расспросы семьи о том, остались ли у меня еще родственники, эти долгие и безуспешные поиски причины моего нахождения среди снежных пустошей их национального парка за многие километры от места падения Боинга. Версией СМИ был отказ двигателей. Но по прошествии бессонных ночей, проведенных с отчаянным желанием вспомнить хоть что-нибудь, я в конечном итоге начала винить в случившемся себя. Моя злость разрушает здания и вырывает с корнем деревья, ломает их, как спички. Я могла ненароком заставить электронные системы сойти с ума быстрее, чем спохватятся пилоты.