Когда сталкиваются миры (СИ)

— Не знаю, — она покачала головой, хотя сердце так и встрепенулось, — я никогда не хотела замуж. Что может быть лучше свободы? Свободы выбирать то, что желаешь, того, кто тебе по душе…

Губы Валета были на удивление мягкими. Ен закрыла глаза, отдаваясь поцелую всем сердцем. Стейн обнял её, и она обхватила его за шею обеими руками.

Она не могла понять себя, не могла понять того, почему страх вдруг исчез. Валет стащил с себя плащ и расстелил на полу. И она позволила уложить себя и расстегнуть на себе одежду. Губы Стейна были нежны, руки Стейна были нежны. Ен хрипло вздохнула. Никогда ещё ей не доводилось чувствовать ничего подобного. Прикосновения Валета были слаще, чем те невинные ласки, которыми она обменивалась с Фэнь, своей молодой наложницей. Приятнее, чем она представляла себе.

— Ты — совершенство, Ен Фоулкс, — тихо шептал Стейн, трогая языком её соски, облизывая грудь, — ты прекраснее любой женщины, любого мужчины во всех мирах.

Ен чувствовала, как его пальцы поглаживают живот, понемногу сдвигаясь туда, где доселе никто её не касался. Словно ощутив её замешательство, Валет скользнул вниз, покрывая поцелуями напрягшееся тело.

— Что… что вы… ты…

Она вздрогнула, уставившись расширенными глазами в потолок, по которому плясали тени. Растрепанная черная грива Валета окутала её бедра, Ен старалась не смотреть вниз. Ей было достаточно чувствовать чужой горячий жадный язык там, где доселе она касалась себя лишь сама. Даже нежной Фэнь, своей «ароматной наперснице», она не дозволяла трогать себя там. А чужому мужчине, с которым была знакома, по сути, всего пару дней, позволила всё.

Стейн не торопился. Он медленно ласкал Ен, распаляя все больше. Язык его спустился чуть ниже, заставив девушку задрожать от странного ощущения. Кончик его носа задел то самое место, от которого по телу расходились волны сладостной дрожи. Ен ахнула, накрыв его затылок ладонью. Пришлось прикусить пальцы, чтобы не кричать в голос, но стоны она не могла подавить. И, похоже, от этих стонов Валет окончательно потерял голову. Он поднялся, откинув волосы на спину, и посмотрел на Ен. Его алые губы влажно блестели, и это зрелище показалось Ен развратным и возбуждающим донельзя. Захотелось положить ладонь на затылок Стейну, пригибая его голову, заставить продолжать, но это было бы принуждением, а принуждение Ен ненавидела в любой форме.

— Не бойся, — прошептал он, рывком распахивая на груди рубашку, — доверься мне…

Ен позволила ему лечь сверху и обняла, поглаживая спину, плечи, перебирая волосы. Стейн просунул руку между их телами, что-то проделал, и Ен охнула от мгновенной острой боли внизу. Сразу вспомнились рассказы китайских прислужниц и отцовых наложниц, что первый раз бывает болезненным. Ен постаралась расслабиться, хотя это было трудно. Саднящая боль смешалась с чем-то ещё, что нельзя было пока назвать удовольствием. Ен прикусила губу, глядя на побледневшее лицо Стейна. Он наклонился, поцеловав её, неся вкус её собственных соков.

Потом он начал двигаться, и Ен пришлось приложить усилие, чтобы не застонать. Она уткнулась лицом в плечо Валета, скорее чтобы скрыть выступившие на глазах слезы, чем проявить нежность. Хотя двигался он медленно и осторожно, щадя её, боль все же была достаточно сильной. Ен никак не могла расслабиться, вздрагивая от каждого движения.

Валет отодвинулся и тяжелое, горячее, заполнявшее Ен до отказа, ушло. Со вздохом облегчения она позволила Стейну сесть. Хотелось закрыть глаза, но она продолжала смотреть, как он сжимает тяжелый, запятнанный кровью отросток, елозя по нему ладонью. Зрелище было неприятным, но по-своему возбуждающим. Ен перевела взгляд на запрокинутое лицо Стейна, на резкий профиль.

Валет положил левую руку ей на бедро и сжал. По длинному гибкому телу прошла дрожь, глухой стон повис под сводом пещеры. Ен закрыла глаза, пытаясь справиться с ощущением потерянности и одиночества.

— У нас ещё будет время, — тихо произнес Валет, улегшись рядом, — Ен, моя любовь… твоя кровь… твоя боль… они священны для меня.

Он укрыл Ен краем плаща и обнял. И одиночество отступило, растаяв в тепле и нежности его объятий. Боль тела оставалась, но прижавшись к груди Стейна, Ен почувствовала себя успокоенной.

Она проснулась под утро от того, что Стейн осторожно переложил её руку со своей груди на подстеленный плащ. Ноги все ещё слабо ныли от усталости, а промежность саднило, но Ен споро оправила одежду и с улыбкой взглянула на Валета. Он ответил ей взглядом, полным восхищения.

— Ты готова идти дальше, несравненная? — спросил он, помогая ей встать.

— Если ты думаешь, что капля боли может остановить меня, то сильно ошибаешься, — ответила Ен, протискиваясь в узкий проход, ведущий в выходную пещеру. — Я разочаровала тебя ночью, да?

— Ничуть. — Валет выбрался следом за ней, на ходу застегивая плащ. — Женщины, подобные тебе — великая редкость. Обычно их терзает страх, и они только берут, не отдавая. Ты же отдала мне самое драгоценное, ничего не желая взамен. Ты другая, Ен Фоулкс, и я счастлив, что встретил тебя.

С того места, где они оказались, было видно довольно обширное пространство. Две гигантские твари маячили вдалеке, медленно проедая себе дорогу. Они двигались в направлении Мрамории, которая казалась едва заметным белым пятном на западе.

— Проклятье! — вырвалось у Стейна. — Нужно спешить, но и так я не уверен, что мы успеем вовремя попасть в Мрамореал.

— Разве нет короткой дороги? — спросила Ен, спускаясь по узкой тропе вниз, к грибному лесу.

— Есть, — отозвался Валет откуда-то сзади, — но она опасна. Единственный, кто может шляться по Черной Роще, это Чешир.

— Чеширский Кот, — Ен остановилась у дерева, глядя, как Валет ловко спускается, прыгая с камня на камень, — я думала, что он уж точно нереален.

— Реальность — выдумка человеческих существ, — мурлыкнул мягкий голос за её плечом, и по щеке скользнуло что-то пушистое и серо-бирюзовое. Ен ахнула от неожиданности. Кот был пушистым, сверкал и переливался, и казался чем-то совершенно невозможным. Отлетев на расстояние вытянутой руки, он перевернулся в воздухе, демонстрируя упитанное брюшко.

— Но кому, как не тебе, дочери Настоящей Алисы, знать, что невозможности возможны.

— Котик, — Ен шагнула к нему, — Котик, милый, ты проведешь нас в Мраморию короткой дорогой?

— Так ты веришь или нет? — Чешир перевернулся и подставил шею под пальцы девушки. — Или да, или нет. Без веры чудеса не работают, Ен Фоулкс.

— Верю, — Ен с удовольствием почесала кота, — просто так странно всё. Но попробуй тут не поверь!

Кот удовлетворенно фыркнул и прошелся хвостом по щеке Ен.

— Тогда идите за мной, — сказал он, отплывая вперед над тропинкой, ведущей через грибной лес.

Проходя по изумительной красоты роще, Ен не могла понять, почему Валет предупреждал её об опасности. Здесь царило особенное настроение, словно солнечные лучи, сочащиеся через негустую листву, растворяли тревогу и страх. Мимо то и дело сновали мелкие зверьки, а однажды на тропу перед путниками даже вышел барсук. Ен потянулась было погладить очаровательное создание, но Валет удержал её руку и медленно покачал головой.

Они шли следом за Чеширом, и Ен все больше испытывала странное, иррациональное желание остаться в этом волшебном месте навсегда. Тонкий, невообразимо приятный аромат струился в воздухе. Его источали крупные белые цветы с лиловыми пестиками, росшие на лианах. От этого аромата кружилась голова, и уходили тревоги и страхи. Краем глаза Ен увидела, как Валет прижал к носу и рту край плаща. Думать ни о чем не хотелось.

Сильная рука обняла её за талию, почти волоча. Ен попыталась высвободиться, но почему-то тело не подчинялось. Она лишь смогла повернуться и ухватиться за плечо Стейна, который шел следом за Чеширом. Второй рукой он по-прежнему прижимал к лицу край плаща.

Ен чувствовала, как мир уплывает куда-то, растворяясь серебристым туманом, в котором пели небесные хоры. Она не пыталась сопротивляться, и последнее, что почувствовала прежде, чем отключиться, были сильные руки на плечах и далекий голос, зовущий её.