Колдовской отведай плод (СИ)

— Вовсе он меня не глотал.

— Ну, конечно. А то я не слышал! Ты даже не знаешь, кто он такой, этот твой Даш! А если он ворюга и спер какую-нибудь важную вещь из кабинета? И вообще, как он туда проник? Что ты про него знаешь?

— Но я и про тебя ничего не знаю. Может, расскажешь, кто ты такой и почему я могу доверять тебе?

Гвейн неожиданно смутился, отвернулся и забормотал что-то неразборчивое.

— Э, нет, — решительно сказала я. — А ну, выкладывай, кто ты такой!

Он, не поворачиваясь, ответил:

— Мира, если честно, я сам не знаю, кто я такой.

— Это как? — удивилась я.

— А вот так.

Он повернулся, и в глазах его было такое отчаяние, что я сразу же его пожалела.

— Не знаю, и все. Не помню. Родины своей не помню, города, где жил раньше, родителей, друзей. Ничего не помню. Будто бы и не было у меня ничего раньше.

— Так, погоди. А с какого момента помнишь?

Я ему сразу поверила. Вот сейчас он говорил правду, а не тужился, якобы вспоминая название своей страны.

— С какого момента? — он задумался. — Первое, что помню — сижу возле дороги. Кто-то проезжает мимо, пыль поднимает. Лошади, телеги, всадники. Никто не останавливается, даже внимания не обращает.

— Значит, дорога была проселочная, а не городская?

— Ну да. Город — как я потом узнал, Ойлин — виднелся вдали, очень далеко от меня… Я с трудом поднялся… У меня почему-то все тело болело, не знаю, почему. Ноги подгобались, дрожали, будто я до того пробежал огромную дистанцию. Тем не менее, я поднялся и пошел к городу. Шел медленно, и город никак не желал приближаться. Но я все шел. Мне зачем-то очень надо было добраться до людей… Очень хотелось есть и пить. Больше, наверное, пить, во рту пересохло и глотать было больно. Меня мутило, перед глазами прыгали темные пятна… Не знаю, сколько прошло времени, когда меня догнала быстроходка. Это я позже узнал, как называется сия конструкция, а тогда подумал: надо же, какая странная штуковина. Вроде не телега, но и не автомобиль…

— Чего? Какой еще автомобиль? — удивилась я. Никогда не слышала этого слова.

— Ну… это машина вроде быстроходки. Перевозит грузы и людей. Только ездит не на магическом элементе, а на бензине… Такая жутко вонючая штука. Извини, не могу лучше объяснить.

Жутко вонючая штука? Хм. Неужели кто-то стал бы ездить на такой?

— Быстроходку вела очень симпатичная девушка. Машина сначала поравнялась со мной, потом замедлила ход и, наконец, остановилась. Девушка открыла дверцу, махнула рукой и показала на соседнее сиденье. Я смотрю и думаю: чего она хочет? Ну, ведь явно же хочет чего-то, а я как дурак стою столбом и не понимаю. И слов ее тоже не понимаю, ни одного. Вернее, я потом уже сообразил насчет слов, а тогда думал: она зачем-то произносит какие-то звуки. Красивые такие, я аж заслушался. Она замолчала и некоторое время внимательно на меня смотрела, вроде бы тоже к чему-то прислушивалась. Тогда я сказал, что хочу пить. Или может просто промычал. Она не понимала меня, как и я ее не понимал. Тогда она вышла из машины, подошла и надела мне на шею цепочку. Вот эту.

Гвейн слегка распахнул ворот рубахи, и я увидела на его шее тонкую ниточку, почти незаметную.

Значит, я не ошиблась, у него действительно была цепь. Все время. Все то время, пока он был здесь, в замке.

— Она сказала — садись, поехали, и я сразу понял. И ее слова, и что сам, похоже, из другой страны. Попросил пить. Она достала бутылку с водой. Я пил жадно, выпил всю воду из бутылки. Девушка смотрела на меня внимательно и испытующе, как на какого-то дикаря. Наверное, я тогда и выглядел как дикарь… А потом мы поехали в город.

Он помолчал и добавил:

— Это была Данни.

Конечно, Данни, кто же еще. И на шее у него не простая цепочка, а цепь раба.

Подобные артефакты изготавливались магами-отступниками, которым требовались дармовые работники. Рабами становились беженцы из соседних стран, привлеченные в Данетию слухами о колдовских штучках.

Итак, полное подчинение хозяину, подавление собственной воли, блокировка памяти, связанной с прошлой жизнью, считывание мыслей, невозможность избавиться от артефакта самостоятельно — вот то немногое, что я смогла сходу вспомнить про цепь раба. Ну, конечно, имелись и положительные свойства, как то: автопереводчик, быстрое восстановление жизненных ресурсов, физическая выносливость.

Ну вот, теперь его странное поведение стало более-менее понятно.

Интересно, неужели Данни не знала, что именно нацепляет работнику на шею? Или была уверена — это всего лишь переводчик?

И еще — откуда у нее цепь раба? И почему она возила ее с собой?

Я подумала и решила — наверняка купила у людей, понятия не имеющих о свойствах цепи.

— Какая интересная цепочка, — сказала я как можно более равнодушно и протянула руку. — Гвейни, милый, ты хотя бы приблизительно представляешь, что это такое?

— Переводчик, что же еще, — он пожал плечами.

— И сколько ты за нее не заплатил?

— Мира, да что с тобой? Конечно, нисколько. Ты меня плохо слушала? У меня ж не было ничего. Данни дала ее просто так. Сказала, я бы без нее пропал. Мне показалось неудобным принимать такую ценную вещь в качестве подарка. Поэтому я спросил, могу ли ее отблагодарить, и если да, то как. Она сказала, было бы здорово, если бы ты — ну, я, то есть — поступил бы к ней на работу и выполнял некоторые поручения. Для начала обучила водить быстроходку. Это оказалось нетрудно. Хотя сначала я управлялся с ней не очень уверенно…

— О да, я отлично помню нашу первую встречу. — ухмыльнулась я.

— Ну, ты сама была виновата, — с вызовом ответил он. — Нечего было бросаться под колеса. Данни, кстати, меня очень хвалила. Я несколько раз отвез ее туда-сюда, и все было в порядке. Мы даже ездили в ближайшие деревни. Она ведь по всей стране мотается в поисках артефактов для своего магазина.

Мотатеся по всей стране. А вот это интересно. По ее словам, замок по самые башни забит всякими артефактами. А она по стране мотается. Странно? Еще как.

Хотя, истинных любителей старины и искателей приключений, к коим относилась Данни, всегда тянет на поиски чего-то особенного.

— А ты не пробовал снять эту цепочку? — спросила я.

— Нет. Зачем? Данни сказала, чтобы не снимал. Иначе перестану понимать речь окружающих.

— Мне так не кажется, — ответила я и выхватила из-за пояса кинжал.

Гвейнард, наверное, не ожидал ничего подобного, поэтому даже не дернулся, когда я коснулась цепочки кончиком кинжала и легко перерезала звенья.

Цепь соскользнула сперва на его колено, а потом стекла на пол. Красивая штучка, изящная. Но и я, и кинжал, нестерпимо горевший в моей руке, справедливо считали, что она опасна.

И все-таки. Странно, что Данни не знала о ее истинном назначении. Она, державшая магазин еще во времена безмагии!

Но странным было и другое.

Гвейнард, носивший запретник, запросто брал в руки кинжалы. При этом его руки не прокрылись волдырями. Он даже боли не чувствовал. Почему?

— Не так-то просто определить, запретный артефакт или нет, — задумчиво сказала я. — Особенно если он красив, полезен и его дарит интересная девушка.

— Да ты никак ревнуешь? — усмехнулся Гвейнард и тут же ойкнул. — Слушай, а ведь я понимаю по-данетски. И сам прекрасно говорю. Но почему?

— Научился, — ответила я. — Выучил язык. Быстроходку тоже раньше не водил, научился же. Ну и вот. С языком произошло то же самое.

— Сравнила! Быстроходку водить просто. А тут целый язык!

— У тебя просто была временная потеря памяти, вплоть до речевого отклонения. Артефакт дал толчок, восстановил утраченные связи… Да, и чтобы не было дальнейшего развития темы. Нет, я тебя не ревную. А вот у Данни есть очень-очень ревнивый жених! Ты, кстати, с ним знаком?

— Нет. Он вечно по заграницам мотается, как она сама утверждает.

— М-да, и мне говорит то же самое… Я даже начала сомневаться, есть ли он на самом деле.

— Так давай спросим! Не хочешь с ней поговорить?