Колдовской отведай плод (СИ)

Едва мы отошли от башни, как услышали знакомый свист и громкое бух — кабинет опустился на творило. У меня сложилось такое впечатление, что это негодное помещение, имея вредный характер, за что-то на меня обиделось и задалось целью делать гадости. Уж не за то ли, что я любезничала с Дашем?

Как бы то ни было, стучать в творило и орать «а ну выпусти и забери нас отсюда» не имело смысла. Он (кабинет, то есть) лишь посмеется своей удачной шутке. Поэтому мы с котом, стараясь не отчаиваться, двинулись дальше.

А дальше ничего хорошего не просматривалось. Коридор подземного хода пошел вверх, идти стало труднее. К тому же то тут, то там обнаруживались боковые ответвления. Кто знает, вдруг именно они ведут к складу, полному еды, про которую пищала мышь? Или на худой конец выведут нас на поверхность?

Я просматривала каждый боковой коридорчик маго-взором, насколько хватало силы. Но ничего стоящего внимания не замечала. Пуфф бодро трусил вперед по главному коридору. Я едва поспевала за ним. Факел мигал, предвещая скорую кончину. Ну потерпи еще немного, уговаривала я его, еще чуть-чуть…

Он все-таки погас. Теперь передо мной встал выбор — либо продвигаться с включенным третьим глазом, но быстро вырубиться, либо плестись еле-еле в кромешной тьме, держась за стены. Я решила комбинировать оба способа.

— Пуфф, — позвала я, — если тебе не очень сложно, пожалуйста, иди рядом.

Милый котик тут же прижался к моей ноге. Идти в темноте очень, очень трудно, а когда под ногами вьется кошка — еще труднее. Однако, не будь Пуффа, я бы точно забрела в какое-нибудь ответвление.

Я уже потеряла счет времени и едва стояла на ногах, когда кот наконец радостно мякнул:

— Чую запах еды.

А вот это очень кстати. Мой желудок уже давно издавал утробные звуки, требуя хоть что-нибудь, хоть сто яблок (только не мышь!). Я активировала маго-взор. Никакой еды не увидела, все те же стены, земляной пол, подгнившие балки…

— Где твоя еда?

Кот рванул в один из коридорчиков. Я едва поспевала за ним.

На последнем издыхании увидела деревянную лестницу, ведущую наверх, к такому же творилу, что мы оставили в башне. Пришли туда, откуда ушли, подумала я, осела на пол и потеряла сознание.

— Да что ж это такое!

Голос доносился до меня как сквозь пелену. Знакомый, кстати, голосок-то.

— Мира! Ты меня слышишь? Ну, скажи на милость, куда тебя понесло на этот раз? Наказание мое, ни на секунду нельзя одну оставить!

Секунду? А что такое секунда?

Я уже собиралась открыть глаза и спросить, как на меня вылили хорошую порцию воды. Пришлось откашливаться и отплевываться. И лишь потом открывать глаза.

Конечно же, надо мной нависал Гвейнард. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

— Очнулась наконец-то, — буркнул он. — Ну, и за каким демоном тебя потащило в подвал?

— В подвал? Ни за каким…

Тут я все вспомнила. Прилет и отлет Даша, перемещение в башню, исчезновение кабинета, мышь, предназначенная к употреблению не то мной, не то котом, подземный ход и… И что дальше?

— Скажи спасибо коту. Он так орал, что перепугал бедного Сварта до колик в желудке. Сварт, конечно, поднял притвор, но вытащить тебя уже не смог. Как ты там оказалась, признавайся! Опять искала свой колдовской плод? Мира, да нет его там! И нигде нет, понимаешь? Макер был знатный инсценировщик, разыгрывал всех подряд! Сварт мне все объяснил. Наверняка и этот розыгрыш для кого-то из своих друзей-магов придумал, вот только не успел осуществить при жизни. Сварта-то зачем разыгрывать? Он всего насмотрелся, еще при жизни хозяина. А вот мы — новенькие, поэтому и стали жертвами розыгрыша.

Капли все еще бежали по моему лицу. Я вытерла их тыльной стороной ладони и огляделась.

Я сидела на полу кухни, рядом с холодильней, откуда так удачно утащила испорченный сыр. А между мной и холодильней зияла черная дыра. Гвейн, присевший рядом на корточки, утверждал, будто это подвал. Ну да, место, где, по словам Пуффа, много-много еды.

— А где кот? — спросила я.

Гвейн почему-то разозлился еще больше:

— Я ей про Фому, она мне — про Ерему. Спит твой котяра. Нажрался и спит.

— Хорошо, — выдохнула я с облегчением. — Может, и мне найдется, что поесть?

— Яблоки устроят? — съехидничал Гвейнард.

— Да. Но не менее сотни.

Он сначала удивился, потом посмотрел подозрительно:

— Ты меня разыгрываешь, да? Терпеть ведь не можешь яблоки, даже видеть их не в состоянии.

— Понимаешь, — я улыбнулась, — когда альтернативой служит мышь, пусть даже и запеченная на факеле, начинаешь ценить то, на что не мог смотреть раньше.

Гвейн посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Потрогал лоб. Я поморщилась и дернула головой. Тогда он встал, наклонился и взял меня на руки.

— Эй, — сказала я. — Ты что делаешь? Я ведь тяжелая. Надорвешься.

— Вовсе не тяжелая, — крякнув, он пошел к выходу из кухни. — Неужели сама не заметила, как похудела?

Хм. А ведь и правда не заметила. Ну, как не заметила. Понятно, что поясок стал затягиваться туже, но в череде последних событий этот факт показался столь незначительным, что абсолютно не обратил на себя внимания.

Мы устроились на диванчике в каминном зале, где еще недавно разыгралась сцена признания Крадифа. Мне хотелось спросить, что произошло дальше, и для чего Гвейн поднимался в башню. Может, собирался о чем-нибудь сообщить? Но начинать разговор не решалась. Боялась того, что услышу в ответ.

После непродолжительно молчания Гвейн осторожно спросил:

— Правильно ли я понял, что в подвал ты полезла за мышью?

Я представила, как крадучись пробираюсь в кухню, воровато оглядываюсь, поднимаю притвор и на четвереньках ползу к норке. И расхохоталась.

То ли подействовали события последних часов, то ли нервы сдали окончательно, но я хохотала и никак не могла остановиться. Слезы текли по щекам, капая на и без того мокрую рубаху. Как и следовало ожидать, смех в конце концов обернулся рыданиями. Самыми настоящими, бурными, со всхлипами и ревом в голос. Гвейн, кажется, не на шутку испугался, прижал мою голову к своей груди и начал ласково гладить по голове.

— Ну-ну, спокойно, Мира. Все уже прошло, — бормотал он.

Прошло. Как бы не так. По-моему, еще даже и не начиналось.

Продолжая потихоньку всхлипывать, я рассказала Гвейну про наши с котом путешествия в кабинете, башне и под землей.

— Не понимаю, — сказала я наконец. — Для чего предназначена треугольная башня? Снаружи она защищена охранным контуром, причем самого низшего пошиба. Казалось бы, внутри должны храниться сокровища. Или находиться тайная лаборатория мага. Но в ней ничего, ничего нет! Земляной пол, сырость, да еще противная зеленая плесень на стенах. И, тем не менее, кабинет за каким-то демоном туда перемещается! Для чего? Что там такого, в этой башне?

— А ты спроси у своего знакомого, может, он объяснит.

Я непонимающе взглянула на Гвейна:

— Какого еще знакомого?

— Того самого, с которым ты так мило ворковала.

Он произнес это как можно равнодушнее. Однако жевлаки на щеках так и играли.

— Ты рехнулся? Мило ворковали? Да мы просто разговаривали. Он рассказал много интересного. Например, что…

— Не сомневаюсь, — перебил Гвейн. — Наверняка и ты ему поведала все секреты.

— Ну, не все… — неуверенно сказала я, припоминая, что именно я наболтала Дашу.

Гвейнард взвился:

— Как ты вообще могла с ним откровенничать? Да еще и это… целоваться!

Я рассердилась и даже слегка отодвинулась:

— А тебе какое дело? С кем хочу, с тем и… откровенничаю!

— Он наплел тебе с три короба, а ты и уши развесила. Ну, давай, слушай теперь всех подряд. У соблазнителей, между прочим, есть один особый приемчик, знаешь? Внушить тебе, что ты… ну, например, потерянная в детстве принцесса. Или великая волшебница. Или… неважно, кто, но особа высокого ранга. И все. Ты его с потрохами. Он тебя проглотил, поглотил, не помиловал.