Цена победы (СИ)

Тёмный вала шёл по мрачным коредорам, с редкими маленькими окнами, свозь которые почти не проникал свет, пол и стены которых были выложенные чёрными кирпичами, освещаемыми множеством факелов. Он прокручивал в голове заранее приготовленную речь, так как знал, что Майрону не понравится его приказ и нужны были весомые аргументы, чтобы убедить его подчиниться.

Весь прошлый вечер Властелин тьмы долго думал, вспоминая и подбирая нужные слова, которых казалось стало так мало, и все они были слишком сухими и безэмоциональными для такого важного разговора. Закончив обдумывать свою речь, вала заснул лишь под утро, так и не дождавшись Майрона, пропадавшего уже несколько часов в кузне.

Но на утро в кузне Артано не обнаружился, и вот сейчас уже несколько часов Мелькор бродил по крепости, обыскивая каждый уголок, каждую комнатку, но так и не нашёл своего майа.

Поняв, что Майрона в крепости нет, Мелькор отправился туда, где его слуга часто размышлял о бытие и набирался сил, туда где Артано казалось воссоединялся с родной стихией.

Мелькор поднимался по узкой, закрученной лестнице к вершине, величественно возвышающегося над безжизненной снежной пустыней Тангородрима.

За последние часы древний вулкан как будто ожил. Он выпускал облака седого пепла высоко в небо, создавая темную тучу, закрывающую остатки солнца, в его недрах что-то протяжно гремело и шипело, а высоко вверху виднелось едва заметное свечение лавы, поднявшейся к самому краю.

Снег над вулканом, смешиваясь с пеплом и искрами становился едким и серым, приземляясь и оставляя грязные следы на земле или одежде, из-за чего и без того черная порода Тангородрима становилась ещё мрачнее.

Выдолбленная в склоне вулна лестница медленно кончалась, поднимая тёмного вала на высоту, с которой открывался удивительный вид на крепость и пустыню, усеянную “последствиями” недавнего сражения.

Добравшись до вершины, Мелькор осмотрелся ,и взору его предстал пейзаж, окутанный тенью.

Чернуе склоны вулкана были пронизаны “венами” лавы, озаряющими его

желтоватым свечением. Такое сочитание черного и светящегося-красного создавало удевительную картину, поражающую своей необычностью, но в тоже время гармоничностью.

Небо над вулканом было полностью окутано черными тучами пепла, не пропускающими ни малейшего лучика, погружая всё вокруг во тьму, которую нарушало лишь свечение лавы в жерле.

На самом краю кратора стояла стройная, высокая фигура, облаченая в просторные одеяния из ало-черного шёлка и бархата. Чёрный плащ с меховым капюшоном из волчьей шерсти картинно развивался на ветру, царившем на такой высоте.

Несмотря на то, что фигура стояла спиной к Мелькору, он мгновенно, с полувзгляда узнал родные очертания столь знакомого силуэта, который видел каждый день в крепости и к которому так привязался.

Майрон стоял подняв руки в длинных рукавах, очерчивая в воздухе какие-то символы и пел устращающе-мрачную и печальную колдовскую песнь, ноты которой разносились над вулканом, разрывая зловещую тишину и перебивая протяжные завывания ветра и шипение недр чёрной, проснувшейся ото сна горы. Темп был спокойным, но неумолимым и уверенным, заставляя вулкан содрогаться и передавать свою природную энергию умелому, сильному майа огня, продолжающему петь.

Некоторое время, замерев словно в трансе, Мелькор наблюдал за своим слугой, с головой погрузившимся в тёмный ритуал. Его медно-рыжие волосы, местами отражающие лаву, принимая её отблеск и окрашиваясь красным золотом, развевались на ветру, то подхватываемые, то бросаемые воздушными потоками, которые доносили их свежий, слегка горький аромат до Мятежного. Когда майа слегка повенул голову, тёмный вала смог рассмотреть его глаза. Обычно светло-янтарные, они приобрели рубыново-цетриновый оттенок, станорясь темнее, но оставаясь жёлтыми. И без того кошачие зрачки сузились, почти исчезнув. Обычно едва заметное свечение его больших, выразительных, но спокойных и слегка надменно прикратых глаз стало ярче, исходя как будто из самого огненного феа майа и отражая его глубоко потаённую силу.

Майрон был похож на первозданный огонь, спокойный и непокалебимый, но яростный и безжалостный в своей глубокой, многогранной сущности.

Вокруг него уплотнилось свечение, окутывая майа золотистым сиянием.

Как только Майрон допел первую часть заклинания, золотое сияние мощной волной нахлынуло на Мелькора, окутывая и буквально впитываясь в него, проникая в каждую клеточку и сливаясь с его феа.

Поглотив за считаные секунды огромный объём энергии, Мелькор, запыхавшись осел на землю. Переведя дыхание он поднялся на ноги и взволнованно взглягул в сторону Артано, не понимая, что произошло и находясь в замешательстве, которое почти полностью развеялось, едва тёмный вала вгляделся в силуэт своего возлюбленного, свечение вокруг которого уже не было, а сам майа выглядел обессиленным и покачиваясь старался удержать равновесие. Из его носа стекала тонкая струйка крови, пересекая узкое лицо от ровного носа до подбородка.

—Что это было?—удивленно спросил Мелькор, уже выровнявший дихание. В его голосе слышалось несвойственное его речи волнение, которое он тщательно пытался скрыть, но не мог. Он пристально смотрел на Артано.—Майрон ты …

—Со мной всё в порядке. Это всего лишь последствия обряда.—проговорил Аулендил, вытирая алую жидкость с лица.— Я думаю Вы и сами догадываетесь,—тихо ответил майа,—это заклятие передачи энергии.

—Невозможно! Ты не мог передать такой объём одним обычным заклинанием!

—Кто сказал, что оно было обычным ?—перебил наставника Майрон, тяжело и сбивчево дыша.— Я долго его дорабатывал,—его голос становился всё слабее.—Теперь я смогу спасти вас. Если я передам вам все свои силы, то вы одолеете светлых, и мы выигаем эту войну. Вы— воплощение моих надежд и ради Вас я готов на всё.

—Майрон, не смей играть в героя ! Если ты отдашь мне всю свою энергию, то можешь расщипить своё феа и никогда не сможешь воплотиться вновь, а может даже исчезнешь!— не веря в услышанное, Мелькор пытался достучаться до своего майа.

—Я знаю все риски, Владыка. Я же сам разрабатывал этот обряд.—совсем слабо, с нотками задумчивости ответил Тху.—Я готов к последствиям. Большая часть ритуала завершена. Осталось немного.

Несмотря на тихий, почти шелестящий голос Саурона, эти слова отдавались невыносимо громким, причиняющим боль эхом в голове Мелькора.

—МАЙРОН, НЕТ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ… ОСТАНОВИСЬ!— успел выкрикнуть тёмный вала, в панике теряя слова.

—Поздно, — краткий ответ, вонзившийся в сердце словно нож, за которым последовала добрая, почти светлая улыбка, так давно потерявшаяся во тьме, окутывавшей военачальника крепости, спрятанная за тысячами масок лживых эмоцый. Та самая, улыбка ещё наивного майа из Валинора, которая так полюбилась тёмному вала.

После Майрон продолжил петь. Петь грустно, но уверенно, без сомнений и пути назад. Ноты складывались в зловещую песнь тёмных чар, которая впрочем длилась недолго.

Допев, Артано выхватил из ножен новый, прекрасный в своей искусности ритуальный кинжал и глупоко вонзил его в свою грудь, прежде чем Мелькор успел опомниться.

Багрово-чёрнная кровь хлынула из раны мощным потоком, образуя пятно на дорогой одежде. Майрон покачнулся от дуновения ветра, глотая ртом воздух, и упал на камни вулкана. Словно вышедший из транса, к нему в мгновение ока подлетел Владыка тьмы и аккурано перевернув майа на спину, уложил его к себе на колени, бережно приподнимая голову.

Майрон не мог дышать, захлебываясь собственной кровью, стекавшей из его рта , и пропитавшей руны в лававых “жилах” кинжала, которые начали светиться, жадно впитывая жидкость.

Тёмный майа хрипел, булькая кровью. Каждый вздох сопровождался неимоверной, рвущей болью в груди. Рана, покруг которой распустился алый цветок, жгла огнём, но сейчас Артано было всё равно на боль. Он лишь искал в себе силы завершить обряд.