Читая «Голодные игры» (СИ)

Китнисс качает головой, удивляясь самой себе. Как можно быть такой слепой? Впрочем, не скажи Пит её правду этим утром, она бы, скорее всего, до сих пор бы мучилась догадками о мотивах Мелларка.

Я показываю ему банку.

— Пит, смотри, что Хеймитч прислал тебе.

— Конец главы, — оповещает Хеймитч.

— Ты обещал показать что-нибудь из маскировки, — напоминает Джоанна Питу, тот снова смущается, но зовёт её за собой на улицу.

Пит долго сидит, мешая траву, землю и воду, пока его рука, под удивлёнными взглядами Гейла, Джоанны и Китнисс, не сливается окончательно с участком земли.

— Ничего себе, — в голосе Китнисс восхищение, которое смущает юношу ещё больше.

Кто бы мог подумать, но столь разные люди действительно стали одной компанией, приняв и полюбив друг друга всего за несколько дней. Наверное, встретившись они при других обстоятельствах, им понадобилось бы больше времени, но в этой ситуацией они почти стали семьёй, искренне волнуясь и заботясь друг о друге.

========== Глава 17 ==========

— Дальше я, — оповещает Пит, покончив с обедом. — Глава 17.

Целый час уходит на то, чтобы где уговорами и мольбами, где угрозами, а где и поцелуями заставить Пита съесть весь бульон. Наконец, банка пуста. Пит засыпает, и тогда я с жадностью набрасываюсь на свой ужин: трусенка и коренья. В небе тем временем показывают сводку. Убитых нет. Остается надеяться, что мы с Питом сегодня достаточно развлекли публику, и распорядители перестанут тревожить нас ночью.

Гейл поджимает губы, уже вторую главу подряд он выглядит недовольным, хотя, казалось бы, впервые с начала книги произошло что-то хорошее.

Привычно осматриваюсь в поисках подходящего для ночлега дерева и тут соображаю, что с этим покончено. По крайней мере на время. Не могу же я бросить Пита одного на земле. Я ничем не замаскировала место, где он прятался на берегу ручья — да и как его замаскируешь? — и мы отошли оттуда меньше чем на пятьдесят ярдов. Я надеваю очки, кладу рядом с собой оружие и заступаю на дежурство.

Температура быстро падает, и у меня зуб на зуб не попадает от холода. Я сдаюсь и заползаю в спальный мешок к Питу.

Гейл ещё больше напрягается, но молчит, понимая, что это единственный способ для Китнисс выбраться с арены живой.

До чего приятно оказаться в тепле. Впрочем, я недолго им наслаждаюсь, потому что скоро становится не тепло, а нестерпимо жарко. Пита лихорадит, а специальная ткань отражает его жар. Я не знаю, что делать. Понадеяться, что жар уничтожит инфекцию?

— Скорее жар уничтожит самого Пита, — мрачно вставляет Хеймитч.

Или, наоборот, вытащить Пита из мешка? Может, холодный ночной воздух пойдет ему на пользу? В конце концов я лишь кладу ему на лоб мокрый бинт. Вряд ли это поможет, но хотя бы не навредит.

— Надо будет перед играми пару уроков по оказанию помощи взять, — замечает Китнисс, хмурясь.

— Хорошая идея, — активно кивает Эффи.

Ночью я то сижу, то ложусь рядом с Питом, снова и снова мочу бинт. Стараюсь не думать о том, что одной мне было гораздо лучше и безопаснее. А теперь я привязана к земле, не могу позволить себе заснуть и должна ухаживать за тяжелобольным. Хотя ведь и раньше понимала, на что иду. Знала, что Пит ранен. И все равно отправилась его искать. Не знаю, какой инстинкт обрек меня на это, но надеюсь, он не приведет меня к гибели.

— Что бы это ни было, — тихо говорит Пит, поднимая взгляд на Китнисс. — Спасибо тебе, Китнисс.

— Тебе не за что меня благодарить, Мелларк, — отмахивает Китнисс, а её щёки покрывает лёгкий румянец. Не так просто сидеть рядом с человеком, который признался тебе в любви, игнорируя это.

В первых лучах зари я замечаю на верхней губе Пита капельки пота. Жар пошел на убыль. Вчера вечером, когда я ходила за стеблями, чтобы замаскировать вход в пещеру, я наткнулась на куст Рутиных ягод. Теперь я обрываю их и растираю с водой в банке из-под бульона. Увидев меня, Пит пытается встать.

— Я волновался, — говорит он. — Проснулся, а тебя нет.

— Нашёл за кого волноваться, — неодобрительно говорит Финник. — о себе лучше подумай.

Со смехом укладываю его обратно.

— Волновался за меня? Ты свою ногу давно видел?

— Подумал, вдруг на тебя напали Катон с Мирной. Они часто рыскают по ночам, — продолжает Пит серьезно.

— Мирта? Это кто?

— Девушка из Второго дистрикта. Она ведь еще жива?

— Да. Остались только они, мы, Цеп и Лиса, Лиса — это девушка из Пятого, я ее так назвала. Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем вчера. По сравнению с грязью здесь просто рай. Чистая одежда, спальный мешок, лекарства и… ты.

Китнисс краснеет, опуская глаза. Скорее всего, книжная Китнисс примет это за игру, но она теперь знает, что каждое сказанное Питом слово — правда.

Да-да, вся эта любовная чушь. Куда ж без нее? Пит ловит мою ладонь, когда я хочу пощупать его щеку, и прижимает к своим губам. Отец часто так делал с мамой. Но откуда Пит нахватался? Наверняка не от своего отца и той ведьмы.

— Больше никаких поцелуев, пока не позавтракаешь, — строго говорю я.

— Думаю, зрители по всему Панему 24 часа в сутки любовались на вас, — мягко говорит Цинна, заставляя Китнисс почувствовать себя ещё более неуютно.

— Это точно, — кивает Джоанна. — Думаю, остальных показывали минутку в час, ну или если что-то интересное происходит, а вот в остальное время… Чувствую, тошнить от этих игр меня будет ещё больше, чем обычно, — морщит нос девушка, говоря в привычной ей полусерьёзной-полуигривой манере.

С моей помощью Пит садится, опираясь спиной о стену пещеры. Послушно ест с ложки ягодную мякоть, а от мяса снова отказывается.

— Ты не спала, — говорит он.

— Неважно, — отвечаю я, хотя на самом деле чувствую себя измочаленной.

— Поспи сейчас. Я покараулю. Если что, разбужу тебя, — предлагает он. Я колеблюсь. — Китнисс, ты не выдержишь не спать все время.

Тут он прав. Рано или поздно я все равно засну. И лучше сделать это сейчас, когда Пит вроде бы не так плох и светит солнце.

— Хорошо, — уступаю я. — Только пару часов. Потом разбуди меня.

Днем слишком жарко, чтобы залезать в спальный мешок. Я расстилаю его на полу пещеры и ложусь сверху, держа на всякий случай одну руку на луке. Пит сидит рядом, прислонившись к стене, и следит за входом.

— Спи, — говорит он тихо, убирая у меня со лба выбившиеся пряди волос.

Этот жест такой естественный и успокаивающий, совсем не то что наши наигранные поцелуи и ласки. Мне не хочется, чтобы Пит останавливался, и он как будто понимает меня. Он гладит мои волосы, пока я не засыпаю.

Можно подумать, Китнисс была мало смущенна до этого момента, теперь же она чувствовала себя так, словно все остальные читают о чём-то по-настоящему интимном, что не должно быть ни на слуху у собравшихся здесь, ни у зрителей Капитолия. А ещё девушку пугает то, что она действительно хочет почувствовать такие прикосновения Пита.

Я сплю долго. Слишком долго. Я понимаю это, едва раскрыв глаза. День уже в самом разгаре. Пит сидит рядом, в том же положении. Я поднимаюсь немного рассерженная, зато чувствую себя хорошо отдохнувшей, лучше, чем за последние несколько дней.