Читая «Голодные игры» (СИ)

Поразительно, похоже в том, что касается исполнения: натянула тетиву, выстрелила. А какая огромная разница в последствиях. Я убила парня, имени которого даже не знаю. Где-то у него есть семья, которая теперь его оплакивает. Возможно, у него была девушка, верившая, что он вернется…

Потом я вспоминаю о неподвижном теле Руты, и мысль о парне отступает на второй план. По крайней мере, пока.

Судя по небесным сводкам, сегодняшний день был беден событиями. Смертей нет. Сколько еще времени они будут ждать, пока не сгонят нас вместе очередной катастрофой? Если это случится сегодня, надо успеть поспать. Я прикрываю здоровое ухо краем мешка, чтобы не слышать гимна, но вместо него внезапно раздаются мощные звуки труб, и я сразу вскакиваю, настороженно глядя в небо.

— Пир? — насторожилась Джоанна.

— Сомневаюсь, — не соглашается Хеймитч.

Как правило, единственная информация, которой снабжают трибутов на арене, — это ночной Показ погибших. Время от времени случаются важные сообщения, и тогда их предвещают трубы. Обычно так созывают на пир. Когда с едой на арене напряженка, распорядители приглашают трибутов в какое-нибудь известное всем место — у Рога изобилия, например, — обещая угощение. Еще один способ устроить побоище. Иногда там и вправду бывает много всего, а в другой раз только буханку черствого хлеба бросят. Нет, едой меня не заманишь, зато может подвернуться неплохой случай избавиться от парочки соперников.

Сверху, рокочущий как гром, раздается голос Клавдия Темплсмита, начинающего свою речь с поздравлений шестерке выживших. Но дальше он никого никуда не приглашает. Дальше следует нечто из ряда вон выходящее. В правилах Игр произошли изменения.

— Изменения в правилах? — воскликнула Эффи, наклоняясь ближе к книге, словно так будет лучше слышать.

Впрочем, каждый в этой комнате поддался вперед, желая скорее узнать об этих изменениях.

Изменения в правилах! Уже одна эта фраза ставит в тупик. Как будто тут есть какие-то правила, о которых стоило бы говорить! Разве что: не покидать круг, пока не пройдут шестьдесят секунд, да еще негласный запрет есть друг друга. И вот теперь еще одно правило: если последними выжившими оказываются два трибута из одного дистрикта, оба они будут объявлены победителями.

— ЧТО? — визжит Джоанна.

— Это действительно то, о чём я подумал? — округляет глаза Гейл, требовательно глядя на окружающих его людей, словно они могут ему объяснить, как такое произошло.

— Не может быть, — едва слышно выдыхает Финник.

Пит кладёт голову на колени, прикрывая лицо руками. Он плачет.

— Боже мой! — радостно восклицает Эффи.

— Это невозможно, — изумлённо шепчет Хеймитч.

Цинна молча смотрит на книгу, словно она сейчас встанет и заговорит.

Китнисс закрывает рот ладонью, до неё до последней доходит значение этого правила, девушка тут же наклоняется к Питу, кладя голову на его светлые волосы. Он всё ещё плачет, ни секунды с момента Жатвы он не верил, что сможет вернуться домой.

— Мы вернёмся Пит, слышишь? — шепчет ему Китнисс, а Пит лишь кивает, не в состоянии сказать хоть слово.

Клавдий делает паузу, словно знает, что нам нужно время, чтобы переварить услышанное, и повторяет снова.

До меня не сразу доходит, что значит эта новость. В этом году могут победить двое. Если они из одного дистрикта. Они оба могут остаться в живых. Мы оба можем остаться в живых.

Прежде чем я успеваю себя остановить, с моих губ срывается крик: — Пи-и-ит!

— Конец главы, — оповещает Финник, глядя на Китнисс и Пита.

— Как такое возможно? — спрашивает девушка.

— Очевидно, сказка про несчастных влюблённых сыскала популярность среди жителей Капитолия, — говорит Джоанна, выглядя всё ещё удивлённой.

— У меня не очень хорошее предчувствие, — говорит Гейл, разминая затёкшие руки.

========== ПОБЕДИТЕЛЬ. Глава 16 ==========

— Победитель, — читает Хеймитч, взяв в руки книгу. — Глава 16.

Я зажимаю рот обеими руками, но поздно: крик уже вырвался. Небо чернеет, и лягушки снова затевают свой хор. Идиотка! — ругаю я себя. Как можно вести себя так глупо! Замираю, ожидая, что со всех сторон из-за деревьев полезут убийцы. Потом вспоминаю, что лезть особенно некому. Никого почти не осталось.

— Думаю, сейчас все находятся в шоке от нововведения, — задумчиво говорит Джоанна.

— А мне кажется, они думают, как прикончить Китнисс или Пита, — так же задумчиво произносит Гейл.

— Ну да, — кивает Финник. — Другим ясно, что на изменения правил не ради них пошли.

— Осталась только одна пара трибутов? — интересуется Цинна.

— Двое из второго, — кивает Пит.

Пит, который к тому же ранен, теперь мой союзник. Все опасения на его счет не имеют смысла: теперь, если любой из нас убьет другого, то станет изгоем в родном дистрикте. На месте зрителей я бы сразу прониклась отвращением к любому трибуту, который в данных обстоятельствах не захотел бы объединиться с земляком. А уж в моем случае и говорить нечего: несчастные влюбленные из Двенадцатого дистрикта просто обязаны быть вместе. Иначе о помощи сердобольных спонсоров можно забыть.

Несчастные влюбленные… Пит, должно быть, не забывал о своей роли ни на минуту.

Китнисс виновато косится на Пита, тот лишь отмахивается, мол, не важно.

С чего бы еще распорядители решились на такое неслыханное изменение в правилах? Шанс для двоих. По всей видимости, наш «роман» снискал такую популярность у аудитории, что без этого изменения Играм грозил бы провал. И моей заслуги тут нет ни капли. Все, что я сделала полезного, так это не прикончила ненароком Пита. Он сумел убедить зрителей, что все время заботится обо мне. Качал головой, чтобы удержать меня от драки у Рога изобилия. Схватился с Катоном, давая мне возможность убежать. Даже союзничество с профи выглядит как хитрый ход, предпринятый ради моей защиты. Выходит, Пит никогда не был моим врагом.

Эта мысль вызывает у меня улыбку. Я убираю руки с лица и обращаю его к лунному свету. Оно должно быть хорошо видно на экранах.

Кого мне бояться? Лисы? Парень из ее дистрикта мертв. Она одна. Ночью. К тому же ее стратегией всегда было уклонение от опасности, а не нападение. Даже если она слышала мой голос, то вряд ли что-то предпримет. Будет ждать, чтобы кто-то другой меня прикончил.

Потом Цеп. Он, безусловно, опасен. С начала Игр я ни разу не видела его. Помню, как испугалась Лиса, когда, стоя у обгорелых остатков пирамиды, услышала какой-то звук. Но повернулась она не к лесу, а в противоположную сторону. К той части арены, которая уходит вниз, и о которой я не имею ни малейшего представления. По-видимому, эта территория принадлежит Цепу, и Лиса бежала от него. Я почти уверена в этом.

Оттуда он меня слышать не мог, а если и слышал, я для него слишком высоко. Такому быку до меня не долезть.

Остаются Катон и девушка из Дистрикта-2. Им новое правило наверняка пришлось по душе. Кроме нас с Питом, только они от него в выигрыше. И они могли слышать мой крик. И что мне теперь, в бега пуститься? Нет. Пусть они придут. Пусть наденут очочки и попрутся через лес, ломая ветки своими громадными телами.

Мне будет удобно стрелять в них сверху. Только они не придут. Не пришли днем к костру, теперь тем более не сунутся. Побоятся ловушки, если придут, то когда отыщут меня сами, а не по моей подсказке. «Так что лежи на месте, Китнисс, и постарайся заснуть, — приказываю я себе, хотя мне не терпится уже сейчас пойти искать Пита. — Найдешь его завтра».