Женщина приручает лаской, мужчина - терпением (СИ)

Через несколько дней за завтраком ты как бы невзначай обронил дату, когда отведешь меня в Нору. В твоих глазах был холод, губы сложены в ехидную усмешку… Честно? На мгновение мне показалось, что если вдруг решу не возвращаться, тебе будет все равно.

Я попросила сову, чтобы отправить им послание. Заметила, как ты чуть ли не скрипнул зубами. Я даже опешила: не поняла, что я такого сделала.

Но ты уже призвал сову. Знаешь, я так привыкла за эти месяцы, что все мои послания сканировались ехидным взглядом мадам Харрис, что искренне удивилась, когда ты не проявил никакого интереса к моему письму. В нем я просто написала о том, что приеду в определенный день проведать всех. Одна. И все.

Оставшийся вечер я ловила на себе твой задумчивый взгляд, иногда мне казалось, что я вижу в твоих глазах болезненный отголосок. Северус, теперь я все понимаю. Ты думал: я все это затеяла, чтобы встретиться с Роном. И опять ревновал? Милый, прости меня, я в который раз стала причиной твоей душевной боли.

В назначенный день ты перенес меня на опушку леса. Я обезумела от счастья, когда увидела знакомый холм. Да, несколько шагов — и я буду в Норе. Прости, я даже забыла с тобой попрощаться, не сказала ничего, а просто повернулась навстречу своей мечте.

Но ты вдруг резко притянул меня, крепко прижал к себе, нашел мои губы. Твой поцелуй был пропитан нежностью и какой-то обреченностью. Я чувствовала, как ты напряжен, будто борешься сам с собой. Милый, я собиралась вернуться. В любом случае. Я бы никогда не предала твоего доверия. Никогда… Я попыталась донести это до тебя и своим ответным поцелуем и объятием.

Последнее, что я увидела в твоих глазах прежде, чем отвернуться… надежду.

Уизли встретили меня не просто тепло. Жарко. Мы рыдали в голос, обнимались, целовались, задавали наперебой вопросы. Я ощущала себя дома, но ни на секунду не забывала о тебе. Клянусь.

Я почувствовала себя предательницей, и сердце резануло болью, когда все начали сокрушаться по поводу того, что из-за работы Рон не смог вырваться домой даже на денек. Молли не могла не сетовать по поводу того, что нашу свадьбу опять приходится перенести на неопределенный срок…

Я не знала, что им на это сказать. Только не правду. Понимаешь, я не хочу быть той, кто скажет им, что еще один из их любимых сыновей погиб… Я понимаю, что это трусость. Это мелочно и жалко. Но… не могу. К тому же я что тогда, что сейчас боюсь угроз Маклаггена: Уизли просто так не смирятся со смертью Рона, они докопаются до правды, узнают, из-за чего погиб их сын. И тогда Волан-де-Морт их покарает. Не пощадит.

Северус, может быть, ты считаешь это все жалкой попыткой оправдаться перед тобой, но я говорю правду. Я не прощу себе, если с ними что-то случится. Поэтому готова хоть всю жизнь быть лгуньей.

Если бы ты знал, как я тебе благодарна за то, что ты исполнил мое желание. Тот день навсегда останется в моей памяти таким: пропитанным нежностью от объятий Джинни, наполненным сладким ароматом домашней выпечки, исходящим от волос Молли, разбавляемый забавными рассказами Артура о его работе, неожиданно срабатывающими вредилками Джорджа — он таким образом демонстрировал нам новые разработки, легкими перепалками между Перси и Чарли, заканчивающимися дружными взрывами смеха, а еще… Я просто обезумела от счастья, когда увидела Флер и Билла: весь день наблюдала за тем, как он крепко прижимал к себе любимую жену, гладил и целовал внушительный животик, никого не стесняясь.

Но любой праздник, любая сказка, любой день подходит к концу. Не стал исключением и этот. Я сказала всем, что портал для переноса меня в Австралию заколдован на раннее утро: просто понимала, что в другом случае они захотят меня проводить.

Я сделала вид, что ушла спать: с неясной тоской и нежностью рассматривала до боли, до каждой трещинки знакомые стены спальни Рона — моего друга, бывшего возлюбленного, несостоявшегося мужа. Знаешь, несмотря ни на что, я его ни в чем не виню. Он был смел и храбр, он хотел добиться лучшей жизни для проигравших. Он не виноват, что все обернулось так…

Когда в доме погас свет, тихонько спустилась по лестнице, мысленно прощаясь со всеми домочадцами, и выскользнула на улицу.

Любимый, знаешь, несмотря на то, что я удивительно провела время, несмотря на то, что я почувствовала себя тут как дома, несмотря на легкую грусть от осознания, что я вряд ли еще раз всех увижу, я не испытывала ни малейшего сомнения или сожаления, когда почти бежала на заветную опушку. Больше всего боялась, что опоздаю, что ты не дождешься или еще хуже… не придешь.

Но ты ждал меня. Стоял спокойно, словно окаменевшая статуя. Хотя на секунду мне почудилось, что ты вот-вот готов сорваться с места.

Я подошла близко-близко, накрывая своей ладонью твою руку: такую холодную. Северус, сколько же ты прождал меня на морозе?

Оказавшись дома, я вдруг поняла, насколько я счастлива, хоть это счастье и горчило от той утраты почти годичной давности, от этой выматывающей недосказанности, от этого жуткого секрета. Я поняла, насколько сильно я тебе благодарна.

Я бросилась к тебе, прижимаясь всем телом, зарываясь пальцами в прядки волос, осыпая короткими, рваными поцелуями лицо, каждый изгиб, каждую морщинку, шепча твое имя… Впервые произнося его вслух. Пыталась своими действиями донести, насколько я тебе благодарна.

Время шло. Ты вел себя учтиво, трепетно, бережно, ни на чем не настаивая, ничего не требуя… Было опять так уютно. Так хорошо.

Вот только призрак надвигающегося Рождества портил всю идиллию.

Как я ни пыталась отогнать от себя образы годичной давности, они накрывали меня с головой, настигали во снах. Все чаще я, даже находясь рядом с тобой, ловила себя на мысли, что отвлекаюсь, задумываюсь, вспоминаю прошлое.

В груди все сильнее начинало щемить. А липкий страх опять пробирался в душу.

Но как бы я теперь ни ненавидела Рождество, как бы не мечтала вообще стереть с календаря этот, ставший для меня личным кошмаром праздник, я все равно не могла выбросить из головы мысли о подарке для тебя. Наверное, сказывалась многолетняя привычка.

Возможностей приобрести нечто грандиозное у меня не было, поэтому решила сделать подарок своими руками. А точнее карандашом. Твой портрет я давно начала и теперь, когда тебя не было дома, или когда я была предоставлена самой себе, продолжала, вкладывая в каждую черточку частичку своей души. Мне хотелось изобразить тебя таким, каким ты мне открылся. Ведь уже тогда я понимала, что лицо истинного Северуса Снейпа скорее всего созерцала только я.

Северус, прости меня, пожалуйста, за тот вечер, прости. Я понимаю, что ты очень старался сделать его волшебным, сказочным, просто чудесным.

Поверь, все было очень красиво, гармонично, завораживающе, но стоило мне увидеть наряженную елку и эти маленькие, кружащиеся в воздухе снежинки, как меня посетило дежавю. Я будто опять оказалась в своем небольшом доме в ту злосчастную судьбоносную ночь.

Я не могла сосредоточиться ни на чем, мои мысли блуждали где-то далеко, я опять переживала прошлогодние события, опять… Иногда, вырвавшись из плена навязчивых воспоминаний, я замечала, как ты внимательно меня разглядываешь, видела в твоих глазах недоумение и практически отчаяние.

Любимый, я не могла ничего с собой поделать. Не могла расслабиться, не могла не думать, не могла не смотреть на входную дверь, опасаясь, что и в этот раз все повторится. Так и видела: вот сейчас прозвучит взрыв — и на пороге я увижу человека, ставшего моим главным кошмаром.

Немного удалось отвлечься только при обмене подарками. Северус, я еще раз хотела сказать тебе спасибо: я ничего подобного не ожидала. Честно. Может, в тот вечер тебе показалась моя реакция прохладной, но поверь, я искренне, от всей души благодарила тебя.

Я сбегала за подарком для тебя: сердце выпрыгивало из груди и отбивало какой-то странный ритм, пока ты разворачивал пергамент. Я во все глаза следила за тобой, стараясь не пропустить реакции. Видела, как ты удивился. Ты явно не ожидал… И мне показалось, что ты смутился. Милый, я была права?