Женщина приручает лаской, мужчина - терпением (СИ)

Ты бы видел его лицо! Такого изумления на этой физиономии не было даже на шестом курсе, когда я незаметно запустила в него Конфундусом!

Но… Маклагген быстро опомнился и озверел. От него исходили практически осязаемые волны ненависти.

Как в замедленной съемке, я видела: яркий алый луч поразил несчастную домовую, что так яростно и отчаянно пыталась меня защитить, уберечь от этого монстра!

Мы остались с Кормаком один на один.

Как в ту злосчастную ночь в моей прошлой жизни, которая все никак не хотела меня выпустить из своих отравленных щупалец.

Северус, я говорила, что мне не было страшно за себя, но… не теперь.

Ведь… сейчас мне есть, что защищать.

Теперь я в ответе не только за свою жизнь…

Любимый, я должна сделать последнее признание: поверь, я хотела сказать это не так, не при таких обстоятельствах!

Я хотела сделать это сегодня вечером, хотя должна была уже давно открыться…

Думаю, ты заметил мое странное поведение…

Знаю, что заметил… Видела по недоуменным взглядам, по твоим поджатым в немом неодобрении губам. Понимала по отчаянным попыткам поговорить…

Честно, я даже не сразу сообразила, что со мной происходит: откуда эта навалившаяся усталость и постоянно подкатывающая тошнота, откуда внезапно возникшая непереносимость запахов в лаборатории во время работы…

Сразу я все списывала на свою нервозность, плохой сон, беспокойство — ведь не могли они пройти, не оставив никаких следов…

Осознание пришло внезапно, накрыв меня волной щемящей радости…

Я сидела во дворе: вдруг по моему лицу скользнул яркий солнечный лучик, заставляя зажмуриться и улыбнуться. В голове почему-то проскользнул образ Мэрри, наш последний разговор… Да, когда-то эта девушка стала для меня лучиком света, помогая мне справиться с адом, а теперь… Теперь один лишь ее образ помог вдруг все понять… Рука сама метнулась к животу…

Северус, любимый, я…

У нас скоро будет малыш…

Прости, что не сказала тебе раньше, прости, прости!

Я боялась твоей реакции, боялась, как ты воспримешь это известие, ведь… я все прекрасно понимаю. Наши отношения всегда можно прикрыть взаимодействием хозяин-рабыня. Это общественность воспримет с энтузиазмом и радостью.

Но ребенок… Его не утаишь, не скроешь…

Что скажет Темный Лорд, когда узнает? Он же будет в ярости! В бешенстве! Это ведь подставит тебя под удар!

Северус, что теперь будет? Что?!

Мне страшно об этом думать, но я хочу, чтобы ты знал… Я ни о чем не жалею: не жалею об этих месяцах счастья, не жалею о той маленькой жизни, что растет внутри меня…

Я люблю тебя.

Люблю.

Спасибо, что создал для меня эту сказку.

Только вот… что с ней теперь будет, с нашей сказкой?

Комментарий к Глава 25. - Воспоминания Гермионы Грейнджер: Что будет с нашей сказкой?

Спасибо всем, кто выдержал эти главы.

Извините за длительные задержки. POV Гермионы я переписывала заново, поэтому на это уходило много времени и сил.

Ну, что же… Осталось совсем немного.

Думаю, Вы прекрасно понимаете, что теперь мы переходим к возмездию)

========== Глава 26. - Правосудие. ==========

Мы долго сидели обнявшись. Гермиона тихонечко всхлипывала у меня на груди, а я баюкал ее словно маленького ребенка.

Все будет хорошо, девочка моя. Все будет хорошо.

Когда ее дыхание выровнялось и стало глубоким, я переложил любимую на кровать. Невольно засмотрелся на ее личико: милое, слегка осунувшееся от пролитых слез, такое печально-невинное. Даже во сне ее не отпускали переживания и тревоги.

Не удержавшись, осыпал поцелуями лоб, отодвигая налипшую на него прядку, поцеловал прямой, маленький носик, бледные щеки. Невесомо коснулся губ, слегка подрагивающих в такт дыханию. Видел, как она вдруг улыбнулась и даже во сне подалась всем телом навстречу моим рукам. Пальцы очертили любимый овал лица, зарылись в шелковистых, мягких локонах…

Вот теперь у меня есть время подумать.

Моя девочка, сколько же тебе пришлось пережить, через что пришлось пройти и не сломаться! Остаться такой доброй, храброй, искренней… настоящей…

Ты смогла открыть свое сердце мне, смогла полюбить, смогла найти в себе силы жить дальше… смогла принять мою любовь.

— Спи, Гермиона, спи, — шептал я.

Перед тем, как укрыть любимую одеялом, я не выдержал: взявшись за край, приподнял кофту и осыпал поцелуями живот. Где-то там внутри растет новая, маленькая жизнь — мой сын или дочь — моя частичка. Плод нашей любви, страсти, желания.

Итог нашей сказки.

А уж я постараюсь, мои любимые, чтобы эта сказка не закончилась.

Вот только разберусь с одним отвратительным чудовищем, чтобы от него мокрого места не осталось.

О, он дорого заплатит и за свое прошлое злодеяние, и за сегодняшнюю попытку навредить моей семье!

***

Я зашел в соседнюю комнату: оглушенный, связанный Маклагген не шевелился, но, судя по равномерно вздымающейся груди, чувствовал он себя превосходно.

Ничего. Это ненадолго.

Я с ненавистью рассматривал эту мразь.

Ярость сжигала изнутри, но я ее подавлял, как мог: нет, убивать сейчас, Маклагген, я тебя не буду!

Это не интересно.

Ты не заслужил легкой смерти во сне, как многие мои вынужденные жертвы.

О нет, специально для такого выродка у меня припасено нечто интересное. Я не зря столько лет посвятил черной магии. Я не зря считаюсь правой рукой самого злого волшебника всех времен и народов.

Нет.

Ты будешь умолять прикончить тебя. Но прежде чем сдохнуть, ты хорошенько помучаешься. Уж это я тебе обещаю!

Еще раз перепроверив все наложенные на Маклаггена заклятия, я вышел из комнаты, запечатав дверь. Даже если он вдруг оклемается раньше времени, сбежать не получится.

Призвав Тинки, отдал ей приказ находиться рядом с Гермионой. Когда она проснется, нужно объяснить, что я отправился на покинутое задание. От меня не укрылось, как домовая скользнула обеспокоенным взглядом по запечатанной комнате.

— Не волнуйся, — холодно бросил я, подавляя ярость, которая тут же всколыхнулась в моей душе, стоило подумать об оглушенном подонке, — скоро «этого» здесь не будет.

Можно было не уточнять: умная Тинки все поняла.

Все, больше я не мог задерживаться. Время и так играло не в мою пользу.

***

Судя по тому, как Люциус резко подскочил в кресле, он дремал. Но многолетняя практика сказалась: когда он услышал хлопок трансгрессии, от его сонливости не осталось и следа.

Малфой всегда был проницательным, да и меня слишком давно знал, поэтому ему хватило одного взгляда, чтобы понять: я не просто так отсутствовал несколько часов.

— Что случилось? — я проигнорировал вопрос, собираясь с мыслями.

Мне в очередной раз нужна была его помощь, точнее, небольшая услуга.

— Все нормально? — хоть Люциус и оставался беспристрастным, я видел, как он весь напрягся: попрошу ринуться в бой — и он, не задумываясь, ввяжется в сражение.

Хорошо, когда в целом мире есть настоящий друг. Но я не хотел рассказывать Малфою, что именно собираюсь сделать, и уж тем более, кто станет моей жертвой. У Люциуса есть один недостаток, одно слабое место — легко пробиваемый ментальный щит.

— Люциус, — наконец проговорил я, — мне нужно в твое поместье.

— В Малфой-Мэнор? — удивленно приподнял он бровь. — Да хоть сейчас…

— Нет, — отрезал я и, резко выдохнув, проговорил: — Мне нужно в Бруней.

Да, вот оно — мое решение возникшей проблемы.

Бруней — небольшая, неприметная, не порабощенная Волан-де-Мортом страна. По крайней мере, пока… Вся магическая активность, все ритуалы — все, что будет происходить на этой свободной территории, останется только там. Темный Лорд никогда ничего не узнает. Не узнает, что именно я буду причастен к исчезновению Кормака Маклаггена.

Никто, кроме меня, не знал, что у Люциуса в Брунее есть небольшое поместье: он приобрел его давно, еще во время первой магической войны… Чтобы было, где укрыться. Этот хитрый лис всегда продумывал несколько путей отхода.