Дни мародёров (СИ)

Они миновали двух девочек-пуффендуек. Они несли к себе в гостиную барсучат, которых, очевидно, случайно занесло на верхние этажи, и подкармливали их овощами.

— Сначала все, конечно, подумали на вас, но Дамблдор вступился и сказал, что студентам не под силу наложить такое мощное заклятие, даже если у них блестящие головы и совсем нет совести, — она усмехнулась.

— Всегда говорил, что Дамблдор — крутой старик, — сказал Джеймс, искоса взглянул на друзей и почесал нос. Все поняли без слов — молчать о случившемся до гробовой доски, даже если будут пытать. Просто чудо, что все обернулось так удачно!

— Зато, наши гости в восторге, — добавила Лили, обернувшись к мальчикам уже возле портрета Полной Дамы. Очевидно, вопли орлов, даже сейчас доносящиеся с нижних этажей, вызвали у манерной стражницы башни Гриффиндора жуткую мигрень — бедолага повязала голову платком и картинно охала, прикладывая руку к виску. — Этот толстяк с буклями даже на ужине все восторгался, какой уникальный перформанс приготовили к их приезду, гости из Германии раза три сказали, что это — удивительный уровень магии, а вот болгары не оценили — этот угрюмого типа в самом начале обгадили орлы. Так что все разрешилось.

— А животные где? — спросил Ремус, удивленно оглядывая пустые коридоры, еще пару часов назад заполненные зверьем.

— Сейчас увидите, — улыбнулась Лили и повернулась к портрету: — Пряничный человек!

В гостиной, несмотря на поздний час, был людно и ярко горел свет. В центре комнаты на больших алых подушках лежал лев, рядом с ним возлежали львицы, а по всей комнаты с писком и тявканьем перекатывались десятки и десятки львят. Ученики самых разных возрастов бесстрашно брали их на руки, возились, кормили их мясом. У многих студентов на руках, и даже лице красовались царапины, но на них почти никто не обращал внимание. Джеймс сидел на одной из подушек льва, ел, и время от времени протягивал ему куриную ножку, вызывая панику и жуткие восторженные сопли у собравшейся на диване мелкотни, вооруженной палочками. Лили не горела желанием испытывать терпение хищника, и лежала в кресле с книжкой и ревнивым Живоглотом. Иногда её взгляд отрывался от страниц и оглядывал шумную гостиную.

Кто-то, наверное, ужаснулся бы тому, как могут дети спокойно находиться в одной комнате с опасным хищником. Но этот кто-то явно не понимал ту загадочную и глубинную связь, соединявшую этих детей и снующих вокруг них хищников, возникшую в тот момент, когда Волшебная Шляпа выкрикнула «Гриффиндор!». Конечно же, опасность была. Но еще больше было доверие, такое, какое может быть только между членами одной семьи. Львицы никогда не нападут на своих львят, а все в этой комнате были львятами, независимо от того, четыре ноги у них было, или две. А лев никогда не допустит беспорядка на территории своего прайда, которой в этот вечер и была гостиная Гриффиндора.

Несмотря на очевидный скандал и мрачное стремление учителей поскорее избавиться от допущенной оплошности, в школе витало ощущение радости, словно сами Основатели вернулись под её крышу. Пока гриффиндорцы развлекались и играли в опасные игры со львами, Когтевранцы благополучно классифицировали всех своих орлов и теперь размышляли над тем, как можно поскорее их приручить, и, возможно, создать с их помощью новый вид волшебной почты, более быстрый и надежный. Пока они думали над этим, пуффендуйцы, забыв на один вечер про экзамены, лениво валялись на диванах и в креслах, подкармливали медом целый взвод барсуков, почесывали их бархатные животы и расчесывали блестящий мех. Ну а Слизеринцы первым делом приказали мракоборцам уложить всех змей в стеклянные ящики, или, по крайней мере, вырвать им клыки, прежде чем подпускать к людям. Ну а потом, когда змеи были должны образом нейтрализованы, развлекались тем, что скармливали рептилиям мышей, и жадно смотрели, как те их пожирают. Роксана, увидев, как кто-то занес над ящиком мышь, испытала приступ гадливости и ужаса, и скрылась от этого зрелища в своей комнате. Но Мальсибера это не остановило, и он притащил змею прямо туда. К счастью, насладиться своим новым развлечением ему не удалось. В тот момент, когда он подпустил её на плечи зажмурившейся от ужаса Роксаны, часы в гостиной пробили полночь, и змея рассыпалась горсткой изумрудов. Они забрызгали постель, словно капли зелья, но, не успела Роксана к ним притронуться, как они исчезли.

То же самое происходило во всех гостиных. Орлы, перелетающие с места на место в башне, прямо в воздухе взрывались сапфирами, но те таяли в воздухе, не успев долететь до земли, гигантский лев в гостиной Гриффиндора, лежащий тихо весь вечер, издал раскатистый рык и распался на сотни рубинов вместе с выводком львят, а барсуки в теплых пуффендуйских норах внезапно разом подняли мордочки, словно их кто позвал, сбежались в кучу в центре гостиной и превратились в горку топазов.

Все страшно расстроились, но длилось это переживание недолго. В конце концов, все понимали, что это магия, и что её эффект — временный. Вскоре все разошлись по спальням, а учителя, во главе с Дамблдором, еще раз проверили часы и убедились, что их работа восстановлена. Только один преподаватель не принимал участия в этом деле. Профессор Джекилл сидел в своем кабинете до самого утра — курил сигареты одну за другой, и горящими от страха глазами смотрел на стоявшую перед ним на столе пустую склянку.

Последующие несколько дней только и разговоров было, что о нашествии животных. Даже учителя болтали об этой ерунде. Слизнорт половину ужина разливался о том, что он-де верит, заклятие не было заклятием, это Основатели явились в школу в это непростое, темное время, дабы поддержать своих воспитанников.

Идиот.

Хлою достала зеркальце, и, стараясь не смотреть на сцену возле дверей класса, принялась красить губы. Мальсибер и Малфой притащились как пара на вчерашнее собрание Клуба Слизней. И, хуже того, Слизнорт, узнав о том, что они помолвлены, принялся носиться вокруг них так, словно Роксана была его дочкой и объявила, что ждет тройню мальчиков. Посадил их рядом с собой, даже приказал притащить на десерт свою дурацкую медовуху и доставить прямо из Хогсмида сочные кокосовые пирожные, а также самые свежие «котелки» с вишневым огневиски. Как назло, в тот вечер с ними ужинала Селестина Уорлок, и Слизнорт не придумал ничего лучше, как попросить её спеть для «прекрасной пары». Хлоя ненавидела Селестину Уорлок. Ненавидела медовуху. Ненавидела Слизнорта, Мальсибера, а главное — Малфой. Её рука лежала на столе, и Мальсибер то и дело рассеяно её поглаживал кончиками пальцев, пока говорил со Слизнортом! И наверняка еще и под столом её трогал. О, Мерлин, как же Хлоя мечтала во время ужина схватить свой столовой нож и перерезать этой подлой крысе горло! Она так часто мечтала о том, что Слизнорт устроит вечер в честь её, Хлои, помолвки, а теперь она должна была сидеть и смотреть, как эта дрянь проживает её мечту! В довершение ко всему, Хлоя продумала для этого вечера целый план, она рассчитывала, что на ужине уговорит Блэка притвориться парой, чтобы эти двое ревновали… ну и просто, неплохо было бы. А Блэк взял и не пришел!

Худшего вечера и придумать нельзя. И если весь месяц Хлоя терпела и держала себя в руках, потому что отец строго-настрого запретил ругаться с Мальсиберами и Малфоями, дурацкий ужин стал последний каплей.

Хлоя прищурилась, глядя, как Мальсибер обнимает Малфой за шею, пока разговаривает с мелким Яксли. Как перебирает её волосы. Держит её так, словно она — его метла. Хотя, так оно и есть. Она, такая мелкая и дохлая, с этими бесцветными волосиками, рядом с таким парнем, как Мальсибер смотрится даже хуже, чем метла.

Ну ничего, сегодня все, наконец-то, встанет на свои места. Мелкой выскочке не место в этом замке, ей вообще нигде не место. Стоило понять это раньше, до того, как залезать в штаны к чужому парню. Теперь пусть пеняет на себя.

— Хлоя… — Патриция робко тронула её за рукав и Хлоя вздрогнула, выпустив кулон, который все это время бессознательно перебирала в пальцах.