Дни мародёров (СИ)

Джеймс вопросительно посмотрел на Сириуса. Тот кивнул, уже без насмешки.

— Это правда, Сохатый. Помнишь? Я бросился на ту гориллу.

Джеймс задумчиво почесал палочкой в волосах.

— И если это так, значит, это Джекилл каждый месяц выманивает в лес учеников! — продолжил Ремус. Он и не заметил, как начал мерить шагами спальню. — Может быть он какой-нибудь недооборотень? Или вроде того? Мы можем проследить за ним в полнолуние, и тогда…

— Как выманивает?

— Не знаю! Как-то! А как мы выбирались из замка столько лет? Может, он нашел какой-нибудь ход, который мы пропустили?

Джеймс недобро, ревниво засопел.

— Это маловероятно, — после паузы сказал он, указав на Ремуса палочкой, но тут вдруг пружинисто вскочил на постели, с хрустом сминая учебники и конспекты. — Но вообще я согласен, с Джекиллом что-то нечисто, раз он прячет такую рану и не пошел в крыло, — Джеймс засопел еще сильнее, и прищурился, потрясая пальцем. В глазах у него зажегся знакомый огонек. — Мы можем его проверить.

— Как? — удивленно чавкнул тянучкой Питер.

— Залезем к доброму доктору в кабинет, Хвост, — лениво протянул Сириус, как всегда безошибочно уловивший ход мыслей Джеймса. — Посмотрим, что он там прячет.

— Как? — повторил Питер. — Он же запирает его, нет? Может еще и сигнализацию ставит, как Ананас!

— Бродяга одолжит нам свой нож, правда, Бродяга?

— Я оставил его в Блэквуде, — Сириус высунулся из окна, увидел снующих у подножия башни слизеринцев и как бы невзначай, но зато от души, харкнул.

— Черт, тогда остается одно, — Джеймс прошелся по комнате, пытаясь откусить от губы пересохшую чешуйку, а потом посмотрел на Питера.

— Что? — тот посмотрел на него, потом на улыбающегося Бродягу, на Ремуса, и со стоном ткнулся лбом в подушку. — Мерлин, нет, только не опять!

— Значит так, Хвост, ты обратишься, залезешь в сортир здесь, а потом поплывешь налево… — палец Джеймса заскользил по чернильной линии на пергаменте. — Прямо-прямо-прямо, потом будет общая труба, а оттуда тебе нужно будет…

— Откуда у тебя вообще эта карта? — удивился Ремус. Они сидели на подоконнике мужского туалета на этаже, где находился кабинет доктора Джекилла. Войти сюда никто не мог, Бродяга повесил на дверь табличку «Закрыто на ремонт».

— Осталась после приключений Хрени, — бегло взглянул на Ремуса Джеймс. — Короче, Хвост, из общей трубы — направо, все время прямо, и… да, по идее, ты всплывешь в его сортире.

— Это омерзительно, — проворчал Питер.

— Не моя вина, что среди нас только ты можешь превратиться в кого-нибудь достаточно мелкого, чтобы влезть в канализацию!

— Да, Хвост, ты — тот уникальный случай, когда чем меньше размер — тем лучше, — Бродяга хлопнул его по пухлой спине.

— И это — на благое дело, — добавил Ремус. — Без тебя мы не сможем влезть в его кабинет. Давай, Хвост, пошевеливайся, его урок только что начался, у нас всего сорок пять минут.

— Ладно, — буркнул Питер, достаточно умасленный их словами, и послушно превратился в крысу.

Мародеры наколдовали ему крошечный головной пузырь, чтобы не захлебнулся канализационной водой, и отправили его в путешествие. Хвост булькнулся в унитаз, Джеймс зажмурился и дернул за смывную цепь, а Сириус зачем-то отдал ему честь. Подождав немного, они накинули мантию, и отправились к дверям профессорского кабинета. Примерно через пятнадцать минут ожидания, с той стороны двери раздалась возня, торопливые шаги, громкий чих, а затем промокший до нитки, и страшно воняющий Питер открыл им дверь.

— Я делаю это в последний раз, учтите! — цокотя зубами, сказал он, пропуская друзей в кабинет. — Я там такое видел!

— Обязательно расскажешь нам, но попозже! — пообещал Джеймс, сунув ему одежду. Осмотрелся и потер руки. — Ну что, начнем?

Если бы они не знали наверняка, что здесь кто-то живет, точно решили бы, что оказались в заброшенной алхимической лаборатории. Стопки книг за несколько месяцев выросли в целые колонны, шаткие и опасные, делавшие кабинет похожим на жуткие бумажные джунгли. Впечатление только усиливали паутина, скелетики и трупики волшебных тварей в банках, грязная посуда, смятая одежда и целое море бумаг, шуршащих под ногами, как сухая трава. Ремус отдернул штору, чтобы впустить в эту свалку хоть немного света, и зашелся кашлем, столько пыли штора выплюнула ему в лицо. Единственное, что казалось здесь опрятным и чистым — это лабораторный стол, стоящий в самом центре комнаты. Все пробирки сияли первозданной чистотой, все ингредиенты в ящиках разложены чуть ли не по алфавиту, ни единой пылинки или соринки. Зато в углу рядом с ним валялась целая куча использованных школьных котелков. Казалось, их сюда сбрасывали с особой злостью, потому что у многих были отколоты бока.

— Мерлин, ну и срач! — выдохнул Джеймс, когда открыл дверцу шкафа, и на него оттуда вывалилась целая гора пыльных свитков, а сверху выкатился пробитый лунный глобус и больно стукнул его по макушке.

— Поверь, Сохатый, твоя бывшая комната выглядела не лучше, — проворчал Сириус, по очереди выдвигая ящики письменного стола.

Внезапно где-то возле двери раздался шорох. Все подскочили, но тревога оказалась ложной — дверь была заперта, и никто не вошел, но шум не прекратился, а стал громче и превратился в треск. Переглянувшись с остальными, Питер осторожно подошел к расписному шелковому полотну у двери, сдернул его, и в ужасе шарахнулся назад — под покровом роскошной ткани теснились клетки с мышами, ящерицами, гномами и феями пикси, громыхали клетки с различными птицами, отливали зеленым светом тенистые аквариумы. Питер сунул нос к стеклу такого аквариума, и в ужасе отпрянул, напуганный вынырнувшим из травы гриндиллоу.

— А что именно мы здесь ищем? — спросил он, оглядываясь на копошащихся, как жуки, друзей. — Есть какой-то… точный план? Ну, в смысле, того, что мы должны тут найти.

— Ничего определенного, — Джеймс не сдавался и все пытался засунуть пергаменты обратно в ящик — все должно было выглядеть точно так же, как до их прихода.

— Что-нибудь подозрительное? — Сириус за хвост вынул из ящика стола дохлую и, почему-то, шерстяную ящерицу. Хвост отвалился, и ящерица с глухим стуком шлепнулась обратно.

— Да здесь все подозрительное, — вздохнул Ремус, распрямляясь, и тут вдруг Джеймс, засунув-таки кипу бумаги на место, оступился и, падая, машинально схватился за край висящего рядом со шкафом гобелена. Гобелен обрушился вместе с Джеймсом. Мародеры подскочили, но не потому, что захотели ринуться на помощь. В стене, на том месте, где только что висел гобелен, оказался сейф.

Джеймс поднялся, потирая спину.

Они столпились у запертой дверцы.

— И что теперь? — спросил Сириус, бессмысленно прокручивая ручку. — Мы даже не знаем код.

— Попробуй год его рождения, — сказал Джеймс, потирая теперь выбитое в начале года плечо.

Сириус попробовал. Дернул дверцу на себя, но безрезультатно.

— М-м… может быть, нужны буквы? — он ткнул в соседнюю ручку. — Попробуй «Др. Генри Джекилл». У него есть второе имя?

Они попробовали.

— Есть еще блестящие идеи? — спросил Сириус, когда дверца и во второй раз не поддалась.

— Дай я… — тихо попросил Ремус, протиснулся к сейфу и набрал тот код, который выбрал бы сам, если бы захотел что-то спрятать. На букве «й», раздался щелчок, и дверца открылась.

Ремус распахнул её, и Мародеры увидели одиноко стоящую в центре сейфа шкатулку. Ремус заворожено протянул руку и откинул резную крышку. Внутри лежал ряд одинаковых бутылочек с какой-то молочно-белой жидкостью.

Всё словно застыло.

С одной стороны, в этих бутылочках не было ничего примечательного, на них не было даже этикеток, и пробки не были залиты воском. Но, с другой стороны, эти простые бутылочки лежали в сейфе, там, где люди либо хранят самые дорогие и нужные вещи, либо прячут все самое страшное и постыдное.

Ремус протянул руку и взял одну. Открыл. Понюхал.

— Надо взять образец, — негромко сказал Сириус, вертя в руках еще одну.