В поисках будущего (СИ)

Я должен знать почему.

Я должен ее спросить.

Да, я должен пойти в ее квартиру и спросить, какого хрена она думает, что можно со мной так поступать. В конце концов, она набралась наглости вернуться в Лондон и без предупреждения войти назад в мою жизнь. Она должна дать мне хоть какое-то объяснение. Я имею в виду, у меня все было отлично, пока она снова не заявилась. Я не любил Шарлотт, но ее мне было достаточно – ее и других девочек на стороне… Я не ходил вокруг, все больше делаясь несчастным и напиваясь до потери сознания, пытаясь понять, почему кто-то мог причинить мне боль, ведь так? Нет. Я этого не делал. Я веселился и жил той жизнью, как она есть.

И я был в порядке.

А теперь я снова несчастен, и это ее вина. Все это вина Кейт. Так что да. Я должен пойти прямо туда и потребовать объяснений. Если бы тут были Фред или кто из моих друзей, они бы меня отговорили. Они сказали бы, что это того не стоит и что я должен забыть это и жить дальше. Я не должен так много, на хрен, волноваться из-за гребаной девчонки. Но никого из них здесь нет. Так что никто не говорит мне, что это плохая идея. У меня есть только полностью опьяневший мозг, который твердит, что она должна мне ответить.

И я иду.

Я точно знаю, где она живет, потому что она мне сказала. В последнее время я довольно часто ее вижу, потому что она ведет все мои финансы и тому подобное. Она такая же жестокая как всегда, все время вертит передо мной своей совершенной маленькой задницей и пахнет свежими яблоками. Она своими глазами почти умоляет меня ее трахнуть. Это просто очевидно, что она так же хочет меня, как я ее, но она никогда этого не признает. Она не любит говорить правду.

Но сегодня она скажет мне правду, уж будьте, нафиг, уверены.

Я аппарирую прямо к ее квартире, не озабочиваясь тем, чтобы задержаться у подъезда и все остальное. Мне правда плевать, если меня увидят. Я слишком пьян, чтобы прикидываться, что мне есть до этого дело. Я слишком пьян для всего на свете, но какая разница? Я знаю, что это правильное здание, нетрудно найти дверь в ее квартиру, учитывая, что никто во всей вселенной ни за что бы не прицепил ярко-голубую ручку ручной работы к своей двери.

Я громко стучу в дверь, потом еще раз, и мне плевать, если я побеспокою ее соседей. На самом деле я надеюсь, что меня услышат. Тогда они узнают, какая она жестокая, разбивающая людям сердца женщина. Она не отвечает сразу, так что я снова колочу в дверь, на этот раз еще громче. И тогда я слышу, как поворачивается замок. Она приоткрывает глазок, видит меня и снимает цепочку.

– Какого черта ты делаешь? – шипит она в приоткрытую ровно настолько, чтобы протиснуться туда и расстрелять меня взглядом, дверь. Она выглядит великолепно в шортиках, футболке и разных носках, которые она надела перед сном. Мне хочется схватить ее и зацеловать нафиг, но я этого не делаю. Я пришел сюда с определенной целью, и я должен ее достичь.

– Почему ты это сделала? – требовательно спрашиваю я ровным и твердым голосом. – Почему ты так просто взяла и ранила меня?

Она смотрит на меня, ее яркие голубые глаза не отрываются от моих. После тридцати секунд тишины она наконец говорит:

– Ты, нахер, спятил.

И пытается закрыть дверь. Я останавливаю ее, поместив ногу в щель и остановив все ее попытки. Она тяжело смотрит на меня, и я решаю, что это знак продолжать.

– Ты должна мне ответить, – ровно говорю я.

– Я ничего тебе не должна, – выкрикивает она в ответ, снова пытаясь закрыть дверь, но ничто на свете ей в этом не поможет. – Уходи.

– Впусти меня, – говорю я, не отрывая от нее глаз.

– Ни за что. Уходи, а то я вызову полицию.

Я смеюсь:

– Ага, точно. А я дезаппарирую, прежде чем они придут, и ты выставишь себя сумасшедшей.

– Тогда я… Я вызову авроров, – дерзко говорит она. – И они тебя выследят.

– О, конечно, – закатываю я глаза. – Ты хоть знаешь, кто мой отец?

Она выглядит так, будто хочет меня убить, и она, нафиг, сексуальна. Так, сосредоточься.

– Уходи, Джеймс, – предупреждающе говорит она. – Я не шучу.

– Впусти меня.

– Нет.

– Впусти.

– Оставь меня в покое.

– Впусти меня. После того как мы поговорим, я уйду, – я ни разу не оторвал своего взгляда от нее, и мой голос оставался ровным и спокойным.

Наконец она закатывает глаза и сдается.

– Хорошо! У тебя пять минут.

Она открывает дверь, и я вхожу в ее квартиру. Она в точности такая, как я себе и представлял. Достаточно современная, со смесью разных стилей и цветов. Совершенно беспорядочная и сумасшедшая. Как она.

– Почему ты это сделала? – снова спрашиваю я, оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее, пока она закрывает замок.

Она, по меньшей мере, не рада; на самом деле она очень раздражена, это просто очевидно. Она снова простреливает меня взглядом и проходит мимо меня на кухню. Совершенно меня игнорируя.

– Почему ты меня так бросила? – спрашиваю я, следуя за ней, и да, я знаю, что веду себя, как пугающий маньяк. Мне плевать. Прошло четыре года, и мне нужно долбаное объяснение.

– Почему я тебя бросила? – она смеется злобным, саркастическим смехом. – Ты серьезно, Джеймс?

– Да.

– Это было четыре года назад, – говорит она таким тоном, будто явно подразумевает, что я псих. Плевать.

– Значит, у тебя было полно времени найти ответ, – отрезаю я, и мне плевать, как грубо это звучит.

Она не обращает на меня внимания и начинает возиться с чайником.

– Я задал тебе вопрос и жду ответа, – продолжаю я. – Я заслуживаю объяснения.

По ее губам пробегает ехидная ухмылка, и она в неверии качает головой:

– О, ты многого заслуживаешь, но уж точно не объяснения.

Она возвращается к плите, но я хватаю ее за руку и останавливаю приготовление чая:

– Скажи мне.

– Отпусти меня, – серьезно говорит она, и в ее сузившихся глазах почти ненависть. На короткую секунду мне интересно, боится ли она меня. Она очень маленькая и хрупкая. Мне почти хочется, чтобы она боялась, но я уверен, она знает, что я никогда ее не трону.

Я отпускаю ее руку, но не отодвигаюсь. И ей некуда идти отсюда, где мы стоим вдвоем. Я наклоняюсь к ней и говорю то, что хотел сказать четыре года:

– Ты причинила мне боль.

– Ты пьян, – такое простое объявление, и она вызывающе смотрит на меня. Она не может от меня отойти, и у нее нет выбора, кроме как ответить мне. Так что неудивительно, что она решает сказать мне это.

– Я всегда, нахер, пьян, – отвечаю я ей, и мой голос понижается от нашей близости. – Ты знаешь меня уже… – я пытаюсь посчитать в уме, но со счетом у меня всегда было плохо, – … уже, нахер, давно, – заканчиваю я. – Что же так удивляешься?

– Не удивляюсь. Наверное, в этом и проблема, – ее глаза суживаются еще сильнее. – Может быть, в этом всегда была проблема.

– Ты бросила меня, потому что я пил?

– Нет. Я бросила тебя, потому что ты зацикленный на себе идиот, который ни к чему не относится серьезно! Ты никогда ни к чему не мог относиться серьезно. Ты ко мне не относился серьезно!

– Я не относился серьезно к тебе? – спрашиваю я, и я по-настоящему в полном шоке. – Ты спятила? Я любил тебя! – это слетает само собой, прежде чем я успеваю себя остановить, но мне плевать. Как будто она не слышала этого раньше. Ей просто нет до этого дела.

Теперь она злится, ну и что?

– Когда ты наконец, нахер, поймешь, что только потому, что ты что-то говоришь, это правдой не становится? – выплевывает она. – Ты слишком обожаешь себя, чтобы любить кого-нибудь еще!

– Я любил тебя, – злобно повторяю я.

– Нет, не любил.

– Нет, любил.

– Нет, не любил.

– Нет, любил.

И так это случилось.

Она ни с того ни с сего вдруг притягивается ко мне и целует. Я не могу вздохнуть, потому что она схватила меня за лицо и прижимает свой рот к моему так тесно, что у меня нет шанса даже подумать, не то, что сделать что-то. Так что я просто стою в обалдении, пока она наконец не отталкивает меня почти с той же силой, с какой прижимала.