Восхождение полной луны

На наконечнике стрелы что-то было. Это что-то, было направленно на то, чтобы вывести меня из строя.

Посмотрев перед собой, я увидела существо — холодного синего цвета, направляющееся ко мне. Казалось, оно скорее плывет, а не идет, ярко мерцая одно мгновение и плавно пропадая из бытия в следующее.

Я моргнула, не веря увиденному. Или, скорее — а не привиделось ли мне?

И тут мне в нос ударил запах. Это было мертвое существо. Существо, которому я не могла позволить захватить меня.

Я попыталась забраться в машину, но мои ноги превратились в глыбы бесчувственного льда, и неожиданно, я опять начала заваливаться на бок. Я ударилась о пол издав нечленораздельный звук и начала задыхаться, поскольку чернота стремительно врывалась в мое сознание.

Последнее, что я помню — это тянущиеся ко мне руки.

Синие руки с множеством пластинок, как у геккона [25].

Глава 8

Сознание медленно возвращалось. Возвращалось вкупе с болью — пульсирующий жар, расходящийся волнами из поврежденных мест на руке и шее, и с меньшими обжигающе болезненными всполохами в запястьях и лодыжках.

Меня окружал шум. Мое сердце учащенно колотилось, вызывая боль в груди. Сквозь оглушительное сердцебиение доносилась пульсация басов ритмичной мелодии, которая, казалось, сотрясает металл подо мной, смешиваясь с более глубоким, хриплым ревом двигателя.

До меня донесся смех — грудной, громкий и мужской. Наряду с ним запахло мускусом, мятой и тлением. Ко всей этой мешанине приплетался металлический привкус крови. Крови, что, свернувшись, засохла на рукаве моего пальто.

Я приоткрыла глаза. Кромешная тьма, не видно ни зги. Я моргнула и поняла, что тьма искусственная — меня укрывало какое-то покрывало. Сквозь швы на материале просачивался свет, указывая, что наступил день. Я гадала, был ли это тот же день, в который я потеряла сознание, или другой.

Сквозь шум вновь донесся смех, а сквозь закрывающее меня покрывало, воняющее прогорклым мускусом, я уловила запах алкоголя. Надеюсь, это означало, что мои похитители выпивали, а не то, что это просто еще один запах, исходящий от покрывала. Если мужчины были пьяны, шансы сбежать возрастали.

Я слегка пошевелилась, стараясь ослабить боль в руке. Загремели цепи, задевая о металлический настил подо мной. Вокруг все стихло, шум прекратился и я замерла.

— Она приходит в себя? — раздался грудной, гортанный голос.

Несколько тягостных секунд тишины, а затем раздался другой голос:

— Не-е, я же тебе говорю, они накачали ее такой дозой амфетамина, что хватило бы свалить слона. Она не очухается еще как минимум сутки. — Второй голос был полной противоположностью первого.

Вновь воцарила тишина. Заслушавшись гулом шин, я, через некоторое время, задремала. Спустя какое-то время меня разбудило хлопанье дверей.

Гул шин о дорожное покрытие прекратился. Как и хриплый рев двигателя машины. Резкий запах обоих мужчин отчасти выветрился, и до меня лишь доносилось дыхание одного из них.

Возможно это единственный шанс для побега. Я приопустила щиты и прощупала мысли мужчины, оставшегося в фургоне. В отличие от охранников «Монеиша», этот мужчина был защищен от психического вторжения.

Я чертыхнулась себе под нос. Данное обстоятельство значительно затрудняло побег. Мой единственный шанс — под каким-то предлогом привлечь внимания мужика и заманить его в заднюю часть фургона, чтобы он приблизился ко мне.

А лучший способ привлечь мужское внимание, это?.. Сверкнуть обнаженной грудь, конечно же.

Я пошевелила рукой. Вновь раздалось бряцанье металла о металл. Очевидно, я была прикована цепью, и если жжение на моих запястьях и лодыжках чего-то стоило, то эти цепи были серебряными. И думать нечего, чтобы перекинуться в волчью форму, пока не избавлюсь от них.

Мужчина в передней части фургона заворочался. Я лежала не шелохнувшись, замерев в ожидании, пока скрип сиденья не указал, что он вернулся к тому, чем занимался до этого. Медленно, с большой осторожностью, я расстегнула пуговицы на пальто, а затем задрала свитер повыше. Как только показалась моя грудь, я немного приоткрыла зловонное покрывало и перевернулась на спину. Глаза закрыты, дыхание ровное — я прикидывалась, что все еще нахожусь под кайфом.

Сиденье скрипнуло вновь, затем раздался судорожный вдох. Вокруг меня заклубилось желание, неистовое и требовательное, как у любого волка.

В течение нескольких секунд ничего не происходило. Затем фургон накренился — мужчина начал пробираться в заднюю часть машины, ко мне. Запах мяты и мертвечины стал таким сильным, что у меня засвербело в носу. Только с этими запахами, еще пришло и ощущение чего-то неправильного, ненормального… Этот мужчина не был человеком, не был волком, и он не был даже оборотнем или вампиром. Он был чем-то другим, с чем я никогда прежде не сталкивалась.

И чем бы он ни был, он умирал.

Его тепло обволакивало, ласкало мне кожу, дыхание было прерывистым, а запах желания столь резким, что разжег в моей крови лунную лихорадку.

Он остановился. Я приоткрыла глаз, подсматривая, как он подбирается ко мне. Его глаза были мутно-коричневого цвета, в них читался неистовый голод. Вокруг его шеи был тонкий обрывок проволоки — защита от психогенного вторжения. Сорвать эту штуковину и его разум станет моим.

Его пальцы очертили контур моей груди — горячее и какие-то гадкое, вызывающее отвращение прикосновение. К горлу подступила желчь, но я пересилила себя и не отодвинуться от него подальше. Мужчина улыбнулся, обнажив зубы, заостренные, как у любого вампира, но гнилые и имеющие черный окрас.

По истечению секунды до меня дошло, что эти зубы удлиняются. Он собирается кормиться… на моей груди.

Я рванула вверх и со всей силы нанесла ему удар ребром ладони по трахее. Он издал булькающий звук и выкатил глаза, тщетно силясь сделать вдох.

Не дав ему времени опомниться и нанести ответный удар, я сорвала проволоку с шеи мужчины, при этом едва не удушив его. После чего опустила щиты и затопила его разум, быстро захватив над ним контроль.

Я оттолкнула его к стене фургона. Раненую руку обожгла боль, а на лбу выступил пот. Руки ослабли, и мне пришлось их опустить. Издавая неприятный звук, забряцали цепи под аккомпанемент жесткого дыхания незнакомца.

Используя здоровую руку и не обращая внимания на возрастающую боль, я схватила его за лицо и заставила посмотреть на меня.

— Куда ушел второй мужик?

Его голос был плоским и безжизненным, как и глаза, когда он ответил:

— В туалет.

Итак, в лучшем случае, у меня было где-то около пяти минут.

— Где ключи от цепей?

— У него.

Я тихо матюгнулась.

— Где мы находимся?

— На придорожной площадке для остановки машин, неподалеку от Сеймур [26].

Примерно, где-то в сорока пяти милях от Мельбурна. Очевидно, слоновьей дозы амфетамина маловато для моего организма, потому что я проспала чуть меньше часа.

— Где ключи от фургона?

— В зажиганье.

— Двигай на пассажирское сиденье.

Он повиновался. Я смахнула пот с глаз, осознавая, что не смогу слишком долго удерживать его под контролем — нарастающая пульсирующая боль в глазницах не позволит мне этого сделать.

Я сбросила покрывало и посмотрела на цепи, определенно серебряные, а не металлические, но к счастью они не были прикованы к фургону. Похитители хотели ограничить мои движения, но не ожидали, что я очнусь, прежде чем они доедут до места назначения. Я одернула свитер и, перебравшись в переднею часть фургона, завела двигатель.

— Куда вы меня везли?

— В Геновев, затем в Либраска.

Первое название мне было знакомо, я где-то уже слышала его раньше. Но сейчас, у меня не было времени на воспоминания или дальнейшие расспросы. Необходимо было уносить ноги, пока не появился второй мужик, поскольку я сильно сомневалась, что у меня хватит сил справиться с ними обоими.