В чужой коже (СИ)

А тут – по двору носятся всякие птицы, на одной башне – голубятня, везде шныряют псы, постоянно лезущие всем под ноги. Свиньи, коровы, лошади эти странные, восьминогие…

Вообще-то все животные несколько отличались от знакомых с детства образов. Например, то, что я называл коровой, имело большее сходство с бегемотом: характерная форма головы, толстые колонны ног, отсутствие шерсти. Но – вымя. Похожее на коровье. Так что, решил называть это животное привычным образом.

Илай животинами заинтересовался. Пока он только наблюдает, но, чую, все идет к тому, что неко найдет себе дело по душе. Его не отпугивает даже весьма крепкий запах.

Отино, как я уже говорил, накрепко прикипел к кухне. Еда, конечно, простая, но процесс всерьез его увлек. Теперь я иногда встречаю его на огороде. Там еще не все сняли.

Случайно подал идею: приправы можно тоже высаживать, это будет проще, чем рыскать по лесу в поисках нужной, места они много не занимают. А еще я припомнил продающиеся повсюду пакетики и подсказал, что травы можно высушить, измельчить и хранить где-нибудь в сухом месте, чтобы были всегда под рукой. Какие-то травы, конечно, за лето насушили, но в основном – лечебные, или для местного аналога чая.

Отино эта идея понравилась и теперь он экспериментирует, как лучше: на солнце, или на печи? До какого состояния высушивать? А измельчать – крупно? мелко? В целом инопланетянин воспринял известие о зимовке спокойно. Ну, сначала-то мы, конечно, хором попричитали, подрожали от неконтролируемого ужаса, смахнули скупую мужскую слезу…

А потом ценой немыслимого усилия взяли себя в руки (а некоторые даже в клешни) и…

Я, удивленный редкостным стоицизмом нежного с виду пришельца, даже поинтересовался, неужели он не скучает по всяким высокотехнологичным штучкам? В ответ Отино пожал плечами:

- Этого сейчас нет. Надо довольствоваться тем, что в наличии.

Очень прагматично.

Для меня в эти месяцы настоящим спасением стал Велор. Илай вызывает у меня умиление, желание защитить и физическое влечение, но когда мне плохо, если я расстроен, или мне грустно – я пойду к Велору. Поговорю с ним – и печали отступают. Он умеет успокоить, а его объятия, кажется, стали мне необходимы не меньше, чем мои – ему. Я уже привык к необычному внешнему виду и все чаще ловлю себя на мысли, что ни на кого бы его не променял.

- Доброе утро, Велор! – говорю я, потягиваясь.

Я точно знаю, что он рядом, даже еще не открыв глаза, так как и во сне он обнимает меня всеми четырьмя руками. Сначала я боялся, что отлежу инопланетянину конечности, но его кожа толще, прочнее, оказалось, что мой вес недостаточен для создания хотя бы минимальных неудобств, чем я и пользуюсь, подкладывая себе под голову его руки. В комнате холодно, мы спим в одежде, да еще под покрывалом, я уже несколько дней обдумываю идею о печи-буржуйке. Оглянувшись, понимаю, что в покоях мы одни – Илай убежал к своим животинам, прям с утра пораньше, Отино, небось, кашеварит, а мы, как главные бездельники - дрыхнем. Уединение, уря! Обрадовавшись, заворочался. Не хочется покидать нагретое местечко, но надо. Первым делом – посещение стылого сортира, потом – быстренько брызнуть на лицо холодной водой, прополоскать рот и потереть пальцем зубы. Для успокоения совести. Затем – вернуться обратно, с наслаждением ввернуться под теплое покрывало и… полезть Велору под одежду. Тепленький! Приятно гладить. Пришелец ежится – у меня руки ледяные, вода же холодная была… после сна – настроение игривое, целую его туда, где у людей нос и бормочу:

- Дорогой, по-моему, тебе пора проявить хоть какую-то реакцию!

Велор что-то фыркает, но «реакцию» проявляет, и я тут же стягиваю с него штаны и тащу ее в рот. Мне вообще очень нравится его член на вкус. Пахнет пихтой, острый такой, свежий запах. Интересно, что чем дольше анрострум не моется, тем сильнее пахнет хвоей. Еще забавнее то, что ему тоже приятен человеческий запах пота. Но, несмотря на это, мы все вздохнули с облегчением, когда узнали, что баня в замке есть. Называется купальня. Только топят ее редко – помещение достаточно большое.

Вообще-то я – не большой поклонник минета: вечно оказываешься весь в слюнях, да еще и болит потом пол-лица. Ну, не болит – ноет. Неприятно так. Но в случае с Велором есть один грязный приемчик, убыстряющий процесс в разы. Я методично поглаживаю ему грудь, пока не показываются соски, после этого Велор начинает изгибаться и шумно дышать.

Клешни пощелкивают, пальцы мнут ткань, я осторожно веду самыми кончиками пальцев по твердой плоти и мой всегда рассудительный и спокойный пришелец буквально сходит с ума: он издает тоненькое хныканье, шепчет что-то так тихо, что не разобрать, подставляется под ладони, стремясь усилить контакт. Мой собственный пах уже ломит и сладко тянет от возбуждения, я продолжаю дразнить, не позволяя насладиться запретной лаской в полной мере.

- Хочешь, чтобы я их полизал? – спрашиваю я, точно зная ответ, - тогда ты в курсе, что надо предложить мне взамен.

Велор шипит и шире раздвигает ноги, открывая мне доступ, я ложусь на него и, постанывая от переполняющего меня удовольствия, ввинчиваюсь в горячее нутро.

Анрострумы устроены не так, как люди: благодаря особенностям выделительной системы, смазка, как я с восторгом выяснил, нам не нужна – есть естественная. А что еще лучше – от легких прикосновений к соскам у Велора абсолютно едет крыша, меня еще никто так не хотел, как он. Анрострум хрипит, выгибает спину, впивается в меня пальцами, в то время как я издевательски-медленно выцеловываю и вылизываю кожу вокруг сосков. Наконец, когда раздосадованный супруг начинает гневно щелкать клешнями, втягиваю почти идеально-ровный цилиндрик в рот, вырывая из уст анрострума еле слышный звук, от которого у меня – мороз по коже. Меня дико заводит его возбуждение, поэтому обычно наш секс длится недолго. Уже предчувствуя близкую разрядку, начинаю посасывать и покусывать сосок чуть сильнее, легко сжимая пальцами второй, и этого достаточно, чтобы Велор излился.

- Тебе нравится меня мучить! – произносит Велор с легкой укоризной, отдышавшись.

- Ты даже не представляешь себе, насколько! – подтверждаю я и, пока он не успел опомниться, захватываю губами вторую, обделенную сегодня лаской, вершинку.

Велор недовольно шипит, корчится от слишком сильных после оргазма ощущений, ежится и морщится, но не отталкивает, а через минуту уже снова выгибается, подставляясь. Теперь я действую более напористо: сжимаю, глажу, царапая нежную плоть своими грубыми подушечками пальцев, всасываю с силой, причиняя легкую боль, анрострум изгибается подо мной, беспорядочно щелкает клешнями и разевает рот. Ему хватает всего нескольких минут таких ласк, чтобы содрогнуться в повторном оргазме.

Потом мы еще немного просто лежим, обнявшись, дыхание Велора шевелит мои волосы, однако, становится холодно, и мы, обмениваясь улыбками и заговорщическими взглядами, начинаем натягивать одежду. Наступает новый день!

========== Глава 8 ==========

Правду люди говорят: кто обжегся молоком – дует и на воду. Намучившись с прилипчивым князюшкой, я все время ждал подвоха от гостеприимного хозяина.

Светлость глядела на меня со вниманием. Как пройдет по двору, чую – его глаза на мне. Но с разговорами не лез, в свои солнечные покои не звал, ни на шаг не приближался. Только взгляд жег лопатки. Ох, и тяжелехонек.