В чужой коже (СИ)

- Потому что терпеть не могу, когда ко мне подкатывают мужики! Я баб люблю, уверен, это заметно!

- Куда уж больше! – подтвердил князь, страшно искривив лицо.

Он выглядел взбешенным донельзя, но мне не было страшно. Мы сверлили друг друга злыми взглядами еще некоторое время, а потом он опять стукнул меня своими зубами, а я подумал… ничего не подумал. Все из головы вдруг исчезло и захотелось ответить, неважно, почему…

Никогда раньше не любился в лесу. Ну, эт и к лучшему. Потому как всякие палки в спину впиваются. А еще это оказалось больно, правда только попервоначалу. А потом – гораздо лучше. Настолько, что я даже почти простил не слишком приятное начало.

Как только схлынуло это безумие, я ощутил только опустошение и злость. И зачем поддался? Натянул на себя одежонку и, стараясь не смотреть на полюбовника, отправился обратно. Он тоже оделся и – за мной. Идем. Опять в тишине. Легче молчать не стало. Я все время ощущал его присутствие, оно раздражало, не давало покоя, а самое главное, непонятно: отчего вдруг взялась досада? Вроде, и не неволил меня никто, сам на поцелуй ответил и жопу подставил тоже сам. Да и понравилось мне. Почему же муторно так?

Вроде, нормально шел… а потом очнулся уже на земле. Бохлейл надо мной склонился, трет мне руки своими горячими пальцами, а на лице столько тревоги.

- Камо, скажи что-нибудь! Ох, это из-за меня… лекарь же говорил, что нельзя волноваться, а я совершенно запамятовал! Ты идти-то сможешь?

Я забарахтался, пытаясь подняться, и это мне удалось, с некоторой помощью князя. Как мы дошли до замка, помню смутно. Вроде, я все-таки спекся в самом конце пути, потому что, как оказался в солнечных покоях - не припоминаю.

Ночью проснулся, как от толчка, вскинулся, не понимая, где я и наткнулся на внимательный взгляд Бохлейла. Он даже лампу оставил зажжённой, чтобы на меня любоваться.

- Не мог спать, - пояснил он. - Ты как?

Я повертелся, устраиваясь удобнее, оглядел постель – воеводы не было, наверное, у себя, и дернул плечом в ответ. Бохлейл еще некоторое время пристально меня рассматривал. Не знаю, чего он там хотел увидеть на моей морде, только осмотром, кажется, остался недоволен.

- Я должен перед тобой извиниться. Разволновал, вот тебя и шарахнуло.

- Князю не пристало извиняться перед мужиком, - пробормотал я, Бохлейл нахмурился.

- То есть – извинения ты не принимаешь?

- То есть: они мне не нужны.

На это князь ничего не ответил. Потушил лампу и сделал вид, что спит. На следующую ночь я отправился ночевать к слейпам. Животные были спокойные, так что я привалился к одному из них и вполне сносно проспал до рассвета. Ну, не проспал – продремал. Сон от меня бежал, лишь ненадолго смеживая веки. Все-то думалось о князе. Я эти думки гнал, однако, они не уходили.

Я – мужик простой. Всегда раньше удивлялся, как это людям удается заплутать в двух соснах, почему они мечутся, ерунду всякую творят, ведь все в жизни понятно: есть враги, есть друзья и есть те, к кому лежит сердце. А сейчас всегда казавшееся понятным - потеряло очертания. Князь – мужчина. А я баб люблю. Значит, встречаться надобно с ним пореже. Авось и забудет обо мне. Может, уже забыл… вроде – правильные мысли, но отчего тогда так муторно? Я и злюсь, и гадко на душе, будто друга предал или животину беззащитную обидел, и шип острый прямо в грудине засел, и все вертится в голове, что ежели был бы я люб князю – мог бы уж и найти меня… измаялся, словом.

Наутро настроение было под стать ночи: хмурое.

Недавняя прогулка показала, что одному мне ходить еще впрямь рано. Прав был князь, что запрещал. Подумав, решил зайти к лекарю – авось чего-нибудь присоветует.

Когда я пришел, он что-то смешивал, озабоченно морщась, но, заметив меня, приветливо улыбнулся:

- Камо! Как кстати! Вот, отнеси Его Светлости, да проследи, чтобы он все сразу выпил. Да не смотри ты так подозрительно, не отравлю же я его! Это травки, чтобы голова не болела.

- Ежели с утра голова болит – рассол надо, - хмуро произнес я, беря тем не менее чашу.

- Да что бы ты понимал! – отмахнулся лекарь, – у Его Светлости сильнейшие головные боли от хандры. В последнее время не болело, я уж обрадовался, а тут опять… что-то хотел спросить, да все забываю… а, да! У тебя после отравления бывают приступы злости, раздражения или, может, грустно нипочему?

Я сразу вспомнил наш с князем поход в лес и как меня корежило, а отчего – сам не пойму.

- Да вообще как-то… мерзко на душе.

- Вот! Я знал, что забыл! – лекарь потешно всплеснул руками и начал рыться на своих полках что-то бормоча, затем протянул мне маленький закупоренный воском глиняный сосудик. – Это тебе. Принимай перед едой, не более одного глотка. Смотри, не пропускай! Надобно все до донышка использовать. Яд шоггота – премерзкий предмет. Если вовремя не принять меры – жизнь не мила покажется. Плохо тебе именно из-за отравы.

- А само не пройдет?

- Нет, а то стал бы я на тебя зелья тратить! Учти – это только кажется безделицей, но без этого самого средства ты просто руки на себя наложишь, понял?

- Да уж, чего не понять… а как скоро подействует?

- Сразу. Но все равно надо выпить до конца. По глотку перед едой, никак иначе, ясно?

- Ну… - здорово же шоггот мне подгадил…

- Давай! Иди-иди! - поторопил меня лекарь. - Не заставляй ждать!

Вышел на улицу, сломал воск, глотнул из посудины, глухая тоска, непонятная злость – растворились, как не было.

Пока шел, все думал: а не я ль причина недомогания князя? Знаю же, что он ко мне неровно дышит. А я все мучаю его, норов показываю. Он обо мне заботится… и не только обо мне. Делов у князя - море. Устает. Надо бы помочь, а я только жилы тяну. Нехорошо. Видимо, зелья у лекаря были годные, враз в голове прояснилось и теперь я уже с трудом понимал, что на меня нашло, и отчего я повел себя, как капризная девица.

Выглядел Бохлейл плохо: бледный, на лбу испарина. Заметив меня, он попытался сесть прямее и стиснул зубы до скрежета. Я смотрел на сжатые в ниточку белые губы и думал, что хватит уже мне человека мурыжить.

Молча подал питье, дождался, как выпьет, и прилег рядом под бочок. Он положил на меня руку, уткнулся подбородком в волосы и затих. Некоторое время мы лежали тихо, но сердце мое заполошно трепыхалось и мурашки бегали.

- Теперь я виноват, да?

- Все нормально.

- Тогда пойду я, - не придумав, чего еще сказать, дернулся, пытаясь встать, но князь меня удержал.

- Может, останешься? Ежели совсем не нраву – так просто, для тепла…

Я фыркнул: сам так баб уламывал. Сначала: давай полежим рядом. Потом: я только прижмусь, холодно же. А дальше – раз, подол на голову задрал, и – сама виновата, не маленькая уже, знала, что случится…

- Для тепла здесь воевода спит. А я, если не возражаете, Ваша Светлость, не только для сугреву.

Князь довольно угукнул и прижал меня сильнее.

========== Глава 9 ==========

Зима была на удивление мягкая, почти бесснежная, так что мы практически не мерзли. Да и весна наступила рано, к концу лютеня все не только растаяло, но и высохло, можно было собираться в дорогу.