Право на смерть (СИ)

Но нет. Едва Джон вошёл в новую жизнь «Шерлока», как тот моментально — с возмутительной, как ему казалось, для самого Джона лёгкостью — стал отдаляться от собственных жены и детей, а после двух месяцев таких покалеченных им самим отношений он решил окончательно их бросить. Он уверял Ватсона, что не делает чего-то пагубного. В конце концов, это его собственная личная жизнь, и он имеет право хоть раз самостоятельно решить, с кем ему стоит водиться, спать и жить, а с кем — нет.

Брак, как выяснилось тогда же, был на самом деле вынужденным. Его отец едва не заложил из-за образовавшихся огромных долгов только открывшееся тогда месторождение золота. В США как раз назревала крупнейшая золотая лихорадка, поэтому подобные шахты были, какая ирония, как раз на вес золота. Отца «Шерлока» спасло от разорения и, возможно, даже каторги лишь то, что богатый отец будущей супруги «Шерлока» поверил в перспективность вложения денег в эти земли, а потому — для объединения прав собственности и капитала — мужчины решили женить своих детей. Вот так у «Шерлока» внезапно — и без его собственного желания — в девятнадцать лет появилась сначала не особо любимая — настоящая идиотка, но хотя бы работящая — жена, а потом и двое отпрысков — всё также по требованию тех же глав семейств, ожидавших с огромным нетерпением внуков. И никого из них абсолютно не интересовало, что в девятнадцать «Шерлок» ещё хотел учиться, хотел мир повидать, именно поэтому он, не раздумывая, при первой же возможности почти через год после свадьбы — от безысходности и серости бытия — начал увлекаться, как и в прошлой жизни, наркотиками.

И он увлекался ими вплоть до самой их Встречи, а после неё внезапно пришёл к выводу, что Ватсон будет против крови наркомана, поэтому с лёгкого плеча решил всё бросить — но не так-то это было просто. У него случались частые ломки, совершенно невменяемые состояния и приступы паники — он то направлял на Джона домашнее и всегда заряженное дробью ружьё, то лез буквально к нему на колени миловаться. А когда «Шерлок» пришёл к выводу, что семейная жизнь с теперь уже постоянными скандалами из-за его изменившегося так неожиданно поведения и почти вечного отсутствия дома точно не для него, всё стало так на удивление просто. И «Шерлок» абсолютно не терзался сомнениями, когда собирал сумку с вещами для скорого отъезда из штата вместе с Джоном.

В итоге всё получилось слишком прозаично, как в плохой шутке. Ревнивая жена, подумавшая, что гулящий всё это время налево муженёк всё-таки уходит к её дуре-соседке, застрелила из того самого злосчастного ружья «Шерлока» в их общем семейном гнёздышке на глазах у завтракающих детей, не дав ступить «Шерлоку» и шагу за порог.

***

Джон стоял у свежей могилы на кладбище под покровом ночи и мысленно сетовал на то, что двадцать четыре года — абсолютно не тот срок, в котором стоит вообще умирать, тем более «Шерлоку».

========== Часть 15 ==========

В комнате повисла тишина. Шерлок шумно дышал, яростно обрабатывая всю получаемую информацию, и молчал, жадно рассматривая ушедшего в себя и рассказывающего их общую — весьма трагичную — историю Джона. За этим монологом прошло уже несколько часов: на улице во всю кипела повседневная жизнь, а электронные часы на тумбочке показывали начало десятого.

— Последнее твоё перерождение произошло через сорок пять лет. Тебя звали Бернард, ты жил в Канаде и… — Джон вдруг подавился своими же словами, сглотнул, но, дёрнув подбородком, упрямо договорил: — Думаю, этого будет достаточно.

— Нет, Джон, расскажи мне о моей последней жизни, — потребовал Холмс, пристально изучая моментально изменившееся состояние вампира. Тот выглядел почти так же — если не обречённее, — как тогда, когда рассказывал о его, Шерлока, сожжении давным-давно, много генераций назад.

— Может быть потом… не сейчас, ладно? — Тяжело вздохнул Ватсон, вновь распрямляя плечи.

Шерлок подозрительно прищурился, но всё-таки послушно согласился:

— Ладно, хорошо. Но я могу задать тебе ещё несколько вопросов?

— Валяй, — добродушно разрешил Джон, разминая рукой шею.

— Если между нами уже были когда-то более близкие — совсем близкие — отношения, а мне суждено в каждой жизни вновь и вновь влюбляться в тебя, почему ты не хочешь попробовать начать всё?..

— Нет, Шерлок, — грубо оборвал его вампир, хмурясь. — Нет, нет и ещё раз нет. Категоричное нет.

— Почему нет? — протянул Холмс, подаваясь ближе. — Прошу заметить, на дворе уже двадцать первый век, и люди сейчас куда более снисходительны к однополым отношениям. Лично меня, например, не волнуют осуждения и порицания глупых и никчёмных людей со стороны — да даже Майкрофта! — а сжечь они меня всё равно не смогут, да и не станут, не то время. — На этих словах Джон невольно передёрнул плечами, морщась. — Почему ты не хочешь попробовать? Если это делает, по твоим словам, нас куда более счастливыми, почему же нет?

— Шерлок. — Джон вздохнул и сжал тёплую ладонь Холмса. Тот доверчиво сжал его руку в ответ. — Понимаешь, не всё так просто. Я не могу так быстро перестроить себя после стольких генераций, прошедших в глубокой ненависти к самому себе.

— Я не требую от тебя чего-то прямо сейчас, — покладисто согласился Шерлок, как гончая, почувствовав вероятную уступку — компромисс — со стороны вампира. — Но, может быть, через год или два ты всё-таки поймёшь, что ничего страшного сейчас в этом нет, и примешь мои чувства.

— Я уже их принял, Шерлок, давно принял. Просто я волнуюсь… боюсь, что это в очередной раз тебя убьёт. — Покачал головой тот.

— Смею заметить, я всегда умираю. — Пожал плечами Шерлок.

— Нет, ты не понял. Что это убьёт тебя раньше положенного тебе срока. Ты всегда умираешь слишком рано. Бога ради, Шерлок, ты лишь два раза за восемь перерождений пережил возраст тридцати лет. Тридцати, Шерлок! Треть жизни!

— Но это перерождение снова будет исключением, ведь мне почти уже тридцать.

— Давай закроем эту тему.

— Но пообещай мне, что мы обязательно к ней вернёмся.

Джон сцепил зубы, прикинул различные варианты и, мягко сжав чужую ладонь и поцеловав острые костяшки, отпустил её, ответив:

— Обещаю.

— Вот и прекрасно.

Холмс ловко и быстро отстранился назад, возвращаясь на своё нагретое место, потирая затёкшую от долгого сидения рядом с холодным кирпичом поясницу. Он вновь устроился поудобнее, вытянув ноги, и, соединив пальцы под подбородком, откинулся на стену.

— У меня есть к тебе ещё вопросы.

— Шерлок… — устало протянул вампир, закрывая глаза и потирая переносицу.

— Они общего плана, не волнуйся, — усмехнулся Шерлок. — Итак, значит, огонь?

— Что — огонь? — передразнил Джон.

— Вампиры смертны только от огня?

— В целом, да. А руки и ноги нам отстреливают теперь для того, чтобы без проблем закинуть в костёр. Мы не успеваем регенерировать отсутствующие конечности, и в итоге не можем выбраться из пекла.

— А все рассказы о вас действительно настолько не правдивы?

— По большей части. Это всего лишь обычные байки. Любой вампир войдёт в дом без приглашения хозяев, а от солнца мы получаем лишь равномерный золотистый загар без ожогов.

— А как же гробы, пакетированная кровь, утончённость и бледность?

— Голливудские и литературные выдумки. Пакетированная кровь просто отвратительна на вкус. Проще найти добровольца, заплатить ему и покормиться от него. Не до смерти испить, конечно, но можно вполне плотно отобедать, если удачно договориться. Утончённость и бледность, как ты выразился, есть только у Высших мировых вампиров с весьма раздутым самомнением. Они как раз и выглядят так, будто сошли с экрана телевизора. И вообще, если бы так и было, то вампиром был бы ты, а уж точно ни я. Да и в гробах спать не очень-то и удобно, пробовал в шутку как-то раз. К тому же вампиров вообще-то не хоронят, так что у нас не может быть гробов. Вампиры появляются посредством обращения, умирают от огня — конец.