Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Найт, конечно же, пьяных бредней детектива не слушал. Брюнет сначала мягко погладил узкое отверстие влажными подушечками пальцев, затем предельно аккуратно ввел в него один палец и начал осторожно растягивать стенки. Где-где, но в постели Макк всегда был аккуратен и нетороплив, прелюдии он считал делом важным, а главное, очень возбуждающим, поэтому мог доводить своего партнера до исступления часами, пока тот не начнет буквально умолять войти в него, и, наконец, оттрахать так, чтоб потом неделю сесть было невозможно. Такие пожелания Найт так же исполнял с успехом. Но сегодня выдержки в брюнете поубавилось. Зуд ниже живота был слишком настойчивым, если не требовательным. Что ж… Сбросив причину подобного возбуждения на нервное истощение, в конце концов за эту неделю в жизни брюнета произошло очень многое, Найт, несмотря на возмущенные возгласы Дэя, отстранился от его члена, облизнул припухшие и покрасневшие губы, а затем схватил пьянчугу за ворот футболки и одним резким движением уложил его на живот, заставив уткнутся носом в декоративную подушку, а ноги согнуть в коленях и встать на них, дабы приподнять пятую точку. Теперь мешающие штаны Дэя перекочевали к щиколоткам, а внутрь него размеренно и не торопясь проникали уже два пальца. Рыжий пыхтел, тихо матерился и закидывал Найта различными невнятными обвинениями. Брюнет в ответ, демонстративно игнорируя все фырканья и рыканья со стороны Бренди, задрал его футболку до шеи, оголяя пятнистую спину парня. Кожа у конопатого чуда была мягкой и приятно пахла, пленяя и приманивая Найта, словно нашептывая ему, чтобы он впился в нее своими губами. И ведь брюнет с удовольствием подчинился этому странному порыву. За одним поцелуем, последовал второй и третий, с каждым разом становясь все более страстным и оставляющим яркие красные кляксы, пока вся спина Дэя не превратилась в своего рода использованную палитру. Найт сам не заметил, как поцелуи превратились в легкие укусы, а его стояк уже настойчиво терся о промежность рыжего, желая проникнуть в него.

- Изв… извращуга… – все же выдавил из себя более-менее внятное слово Дэй. Найт лишь тихо усмехнулся, лаская затвердевшие соски парня, поглаживая его живот, плечи и даже не думая более прикасаться к его члену.

- Ты, когда тебе плохо, напиваешься… А я трахаюсь, и, между прочим, мой способ борьбы с тоской куда более полезный для организма, – прошептал Найт на самое ухо Дэю, пристраиваясь и медленно проникая в него. Пьяница стиснул зубы и тихо выругался, вцепившись пальцами в злополучную подушку и пытаясь отстраниться от Найта, но тот, приобняв Дэя за живот, наоборот заставлял его прогибаться себе навстречу, впуская в себя все глубже и глубже.

- Ого, как узко, – выдохнул Найт, войдя в Дэя почти полностью, – давно же у тебя не было секса.

- От…вали… ебуч…ий… насильник! Я тебя… засу… а-а-а-ах! – первый толчок был слабым, но оказался очень ощутимым как для Дэя, так и для Найта. Брюнет даже зажмурился и тихо выдохнул, стараясь подавить стон. Сперва он попытался устоять на коленях, делая размеренные, томительно медленные движения. Но вскоре осознал, что от распространяющегося по телу удовольствия, одних ног в качестве опоры ему маловато, поэтому Макк навалился на Дэя и ускорил темп. Рыжий тоже не смог удержаться на коленях и уселся на них, показывая чудеса растяжки. Чертовы стоны пьяного Бренди были слишком искренними и сладкими, а чуть охрипший голос внезапно показался таким красивым, что сегодня Найту было явно не суждено во всей красе продемонстрировать в постели свою выносливость. Не прошло и пятнадцати минут, как все его тело свело судорогой, а с губ все же сорвался тихий протяжный стон. Последние несколько толчков были особенно сильными, поэтому почти сразу за стоном Найта последовал и куда более громкий вскрик Дэя. Причем крик был своеобразный:

- Паску-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-да-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-х-х-х-х…

====== Глава 9. Шлюхозавр и стилет ======

Белый снег пушистыми хлопьями медленно оседал на черные искривленные ветки, замерзшую траву и землю, бережно застилая все вокруг белоснежным покрывалом. Не оставил он без внимания и единственное рыжее пятно, пытаясь скрыть собой этот слишком яркий, несуразный и не вписывающийся в общую атмосферу неприглядности элемент, что выделялся среди лесной тускло-серой массы. Обладателем раздражающей рыжины был высокий худой парень, лицо, да и все тело которого покрывали тысячи светло-коричневых пятнышек. Обнаженный некрасивый незнакомец сидел на черном, наверняка промерзшем камне, но если ему и было холодно, парень не подавал виду. Светло-зеленые глаза рыжего были устремлены в густой лес, словно бы он кого-то ожидал. Ожидал и вскоре дождался. Когда ярко-рыжие волосы почти наполовину скрыла пушистая белая шапка, из глубины леса донесся тихий шорох. Дальние кусты качнулись, и с их веток посыпался рыхлый снег. С противоположной от того места, где сидел парень, стороны на поляну вышел большой волк. Глаза его были спокойными, но пасть искажал злой оскал. Зверь не боялся человека, который сидел на черном камне, но и не доверял ему. Рыжий парень улыбнулся. Наконец-то его ожидание увенчалось успехом. Он чуть наклонился в сторону волка и протянул к зверю руку, призывая подойти ближе. Волк оскалился куда злее. По поляне прокатился тихий тревожный рык. В глазах зверя вспыхнула ярость и он, прижав острые уши к голове и пригнувшись к земле как если бы ему на спину взвалили тяжелый груз, начал медленно подбираться к незнакомцу. Рыжий не шевелился и на оскалы с пеной, что уже пошла из пасти дикого волка, отвечал лишь легкой улыбкой. Когда зверь подобрался к незнакомцу совсем близко, парень положил руку ему на макушку и слегка потрепал короткую мягкую шерсть, стараясь тем самым показать, что он пришел с миром. Но волка не интересовал мир. А незваный гость ему еще и мешал, потому что тот посмел появиться на его территории. Волку не нравилось дружеское поглаживание, и доверия у зверя сей жест не вызвал. Еще пару мгновений волк пригибался к земле, делая вид, что смирился с происходящим, но лишь рука рыжего предательски дрогнула, он тут же выпрямился, а затем и вовсе набросился на незнакомца. Острые звериные желтые клыки в два счета прогрызли покрытую веснушками шею. Из разорванных ран хлынула горячая липкая кровь, которая в мгновение забрызгала собой белоснежный снег и скрыла под своим густым красным слоем добрую часть светлой пятнистой кожи. Но парень сидел неподвижно. Даже с клыками в горле, испытывая кошмарную боль и утопая в крови, он продолжал мерно поглаживать макушку волка. Мягкую-мягкую шерсть.

Дэй проснулся от непреодолимого желания. Желания убивать.

Детектив распахнул глаза, но тут же зажмурился, надеясь на то, что его пробуждение осталось незамеченным. Прежде чем вставать, следовало тщательно обдумать, что же ему делать дальше. Если Найт окажется рядом, рыжий планировал придушить его подушкой, затем одеть, отнести в первую попавшуюся подворотню, бросить там, закидав его разнообразным мусором, после чего невозмутимо прийти на работу и, разводя руками, заявить, что этот подонок накануне убежал от своего защитника и где он находится теперь – детектив без понятия. Если же Найта рядом не окажется, стоило вооружиться чем-нибудь потяжелее и отколошматить его сим предметом, затем одеть парня, отнести его тело в первую попавшуюся подворотню, бросить там, закидав его разнообразным мусором, птичьим пометом, трупиками тушканчиков, после чего невозмутимо прийти на работу и, разводя руками и пожимая плечами, заявить, что этот подонок накануне не впустил своего защитника к себе в квартиру, а на утро дома его не оказалось и где находится Найт теперь – детектив без понятия. Оставалась, конечно же, возможность того, что брюнета вовсе не окажется дома. Тогда рыжий планировал подстеречь его в ближайшем дворике, где вышиб бы парню мозги, переломал бы ему руки и ноги и жестоко надругался над брюнетом с помощью лома или любого другого длинного и твердого предмета. Затем детектив отнес бы Найта в первую попавшуюся подворотню, бросил там, закидав его разнообразным мусором, женскими прокладками, яйцами и тухлыми овощами, после чего невозмутимо пришел бы на работу и, разводя руками, пожимая плечами и изображая страшную скорбь, заявил бы, что этот придурок ушел в магазин за хлебушком и, о чудо, не вернулся! Хвала небесам, земле и создателю лома.