Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

- Ах ты… Апчхи!! Сука! Апчхи! – пришло время беситься Найту. В горле и носу брюнета тут же защипало, в глазах появилось жжение, по щекам градом покатились перченые слезы.

- Ох, неужели! Наш господин Спокойствие, наконец, выказал какую-то эмоцию! – ехидно заметил Дэй, тут же подлетая к потерявшему бдительность Найту, заламывая ему обе руки за спину и нагибая его к столу, тем самым заставляя брюнета уткнуться носом в столешницу. Поза оказалась крайне провокационной. Но осознание этого настигло Дэя лишь тогда, когда он почувствовал, как Найт, внезапно противно захихикав, потерся своей пятой точкой о его пах. С губ детектива против воли сорвался тихий стон.

- А говорил, что больше никогда… – шмыгая носом, торжествующе заявил брюнет.

- Я… Просто обездвижил тебя, – Дэй сам не узнал свой хрипловатый голос.

«Черт побери, и что я только делаю!» – мысленно простонал он, нагибаясь к брюнету ближе и уже припадая губами к его шее, когда в коридоре за дверью в кухню послышался грохот и тихая ругань.

- …Марти-Марти-Марти-Марти-Марти-Марти-Марти… – бубнил себе под нос Анжело, не переставая стучать в потрепанную дверь и не сбавив темпа даже после того, как из соседней квартиры выглянула немолодая женщина и пригрозила ему вызвать полицию.

- И что вы скажете полицейским? О боже, арестуйте этого парня, он посмел постучать в дверь соседа? Не смешите мои кеды, – фыркнул Анжело, который никогда не избегал скандалов. О нет, наоборот, там, где был журналист, рано или поздно разворачивался страшный срач.

- …Марти-Марти-Марти… – Анжело мог простоять так и час, и два, и весь день. Он знал, что его молчаливый оператор любил понежиться в постели, и, будь на то его воля, с удовольствием проспал бы всю свою жизнь. Но работа требовала незамедлительных действий, поэтому так просто Бэйн бы не отделался. На семьдесят восьмой «Мартин» дверь-таки открылась. Точнее, ее в гневе распахнули. На пороге появился высокий парень, темно-фиолетовые волосы которого были забавно всклокочены. Челка полностью закрывала глаза и нос, а фиолетовые трусы лишь придавали виду оператора пленительную пикантность. Разгневанный хозяин квартиры без промедлений ткнул в нос Анжело будильник, на котором значилось без четверти шесть.

- О, как поздно, ну ты спа-а-ать! – улыбнулся блондин, широко зевая. Мартин в ответ зло топнул босой ногой, после чего указал Анжело на лифт, намекая на то, чтобы друг убирался.

- Да, лифт работает, – с готовностью кивнул журналист, который в подобные моменты Внезапно переставал понимать оператора. Бэйн ткнул пальцем в лифт повторно, вложив в этот жест все свое недовольство.

- Палец болит? – невозмутимо поинтересовался блондин. Бэйн ме-е-едленно повернулся к коллеге, одними губами проговорил явно что-то некультурное, после чего отошел от двери и пригласил Анжело внутрь, смирившись с тем, что поспать ему больше не дадут. Блондин без промедлений вломился в квартиру и тут же ринулся на кухню, ведя себя в берлоге друга как у себя дома.

- Эй! Опять у тебя кофе кончается! – послышалось возмущение Анжело. – А в холодильнике кто-то умер! Марти, ну ты и свинья! Фу-у-у! А на пол ты что пролил? И когда? Здесь же уже собственная экосистема развивается!

Оператор, не слушая привычных причитаний болтливого Кьярэ, зашел в ванную, стянул с себя единственный элемент одежды и забрался под холодный душ. Но и здесь в покое его не оставили. Не успел Бэйн расслабиться, как Анжело без стеснений влетел в ванную:

- Слушай, тут у тебя в кастрюле что-то зеленое. Так надо, или это та самая гречка, которую я варил две недели назад?

Бэйн аж воздухом поперхнулся, рефлекторно прикрывшись одной рукой, а второй тыкая в дверь.

- Да ладно тебе! – беззаботно отмахнулся Анжело. – Мы оба парни! Чего я там не ви… ого-го-го!

Завтрак получился напряженным.

Бэйн минут десять помешивал кофе, хотя размешивать было нечего, сахар он не употреблял. Кьярэ и вовсе глаз не поднимал.

- Вот это у тебя… Вот это… Нда-а-а… – наконец выдавил из себя Анжело. – Сколько лет вместе работаем, а я не знал, что Он у тебя таких размеров. Наверное… Слушай, а как же… Это каких же он габаритов при эрекции?

Мартин в ответ приподнял одну бровь: «А что, так хочешь увидеть?»

Журналист тут же покраснел как мак и вновь вернулся к тщательному разглядыванию собственных ногтей.

- Нет, ну надо же, – блондин не мог молчать больше минуты. – Он же такой… Такой большой! Я прям не знаю! – всплеснул он руками. – Ты что жрал, что отрастил… Такую махину?!

Бэйн махнул рукой, желая, чтобы Анжело поскорее забыл о том, что увидел, и отстал от него, но угомонить друга одним взмахом руки было невозможно.

- Нет, правда?! Ты… мутант! – выдохнул он. – У тебя, блин, такой… В отличие от моего, – блондин даже расстегнул пуговичку на джинсах и заглянул в свои трусы. – Это же надо, а… – удрученно выдохнул он.

Мартин закатил глаза, затем поднялся со стула – сейчас, благо, он был одет в темно-фиолетовые узкие джинсы и ядрено-зеленую футболку – и провел рукой от макушки до пола, затем кивнул на Анжело, намекая на то, что не только его хозяйство больше, он и сам куда больше мелкого журналиста.

- И все равно он слишком большой, – обиженно пробормотал блондин, сложив руки на столе и уткнувшись в них. – Членомутант, – фыркнул он. Средний палец Мартина являлся привычным ответом на подобные возмущения друга, и оператор было обрадовался, что разговор закончен. Не тут-то было.

- Ты, наверное, и присунуть не успеваешь, а бабы уже кончают, – подождав, когда Бэйн отхлебнет горячий кофе, под руку вновь забубнил Анжело, заставив парня подавиться и следующие пару минут отфыркиваться и вытирать пошедший через нос напиток. – А у меня член маленький. Маленький и тощий. Чтобы удовлетворить женщину, мне надо попыхтеть. Одна как-то даже заявила мне, что с таким молокососом трахаться не будет, а когда я сказал, что вообще-то уже совершеннолетний, она заявила: «Может, ты и совершеннолетний, но вот твоему дружку еще расти и расти!» Представляешь, сказать мне такое?! Мало того что я плохо-пишу-говорю-ничего-не-умею-не-обладаю-талантами-убогий-ничтожный-идот-с-синдромом-молекулы-безмозглый-уродец-ущербный-тюлень-с-лицом-из-помета-чайки-телом-жертвы-концлагерей-так-еще-у-моего-оператора-член-в-два-раза-больше-чем-мой-собственный! Как дальше жить?! – горестно взвыл парень и ударился головой об стол. Воспользовавшись заминкой, Бэйн в два глотка осушил чашку с кофе, затем взял часы и постучал пальцем по их стеклу: «Какого хрена ты поднял меня в такую рань? Чтобы я выслушивал твое тупое, сопливое нытье?»

- Ах, да, – Анжело тут же оживился. – Сегодня нам надо заехать в «Лукрецию»! До центра города, как понимаешь, ехать далеко, поэтому я и пришел так рано. Промешкаем – и в метро до полудня не попадем вовсе! Нам стоит поторопиться! – с этими словами журналист сорвался с места и, как ни в чем не бывало, поскакал в коридор обуваться. Оператор лишь улыбнулся и последовал за другом.

Город Майбург состоял из двадцати трех надземных и пятнадцати подземных секторов, каждый из которых был соединен с остальными массой мостов, дорог, переходов и линий метрополитена. Разобраться во всех развилках и переходах было делом сложным, а для приезжих так и вообще практически невозможным. Даже вооружившись картой, можно было часами блуждать по улочкам Майбурга и лишь поражаться тому, как ты мог оказаться в том или ином месте.

Анжело и Марти около десяти минут спускались к четвертому подземному этажу многоэтажного метрополитена, не обращая внимания на сводчатые, пестрящие голографической рекламой потолки. Бэйн выразительно вздыхал вот уже в пятый раз, не особенно радуясь тому, что им с Кьярэ придется вновь побывать в «Лукреции». Анжело это терпеливо игнорировал, искренне не понимая, почему оператор так не любит сие заведение. Да, магазинчик промышлял не самыми законными сделками, ну так сейчас и пирожки продавали, стараясь уклониться от налогов, что ж теперь пухлую продавщицу за версту обходить?! А в «Лукреции» именно из-за концентрации разношерстных ворюг всегда можно было раздобыть интересующую журналиста информацию за вполне приемлемую цену! Кьярэ даже не подозревал, что причина, по которой Мартин не любил «Лукрецию», состояла вовсе не в ее криминальности, а в ее хозяине.