О чем поет вереск (СИ)

— И они увидели острые ушки мальчика, чей отец — ши?

— Дети бывают очень жестоки, а за ним шли еще и охотники. Джаред всегда говорит правду, и я спросил его, как он относится ко мне. Тот честно ответил, что теперь не знает как. Я спас его от смерти, но я ши, которые ему не нравятся. Это странно сочеталось в нём с любовью к отцу, хотя он уже тогда ловко прятал все чувства.

Этайн молчала, кусая губы, и Мидир решил договорить:

— Я должен был найти предателей Мэрвина, хотя он призывал не отвечать ударом на удар, а возлюбить врагов своих — и я обратился к Джареду за советом, как поступить.

Этайн прикрыла рот ладонью. В хризолитовой глубине глаз читалось любопытство пополам с сочувствием.

— Джаред сказал, что лучше он промолчит, — усмехнулся Мидир, припоминая любимые фразы и самого племянника, серьезного и строгого уже в детстве: поджатые губы, вздернутый нос, серые волчьи глаза, только очень и очень светлые.

— И ты?..

— Я нашел их всех! — ощерился Мидир. — И расправился с ними.Тогда на вашей земле возникли слухи о черном волке, что приходит ночью.

Волчий король позвал горбачей, и те долго ныряли, показывая черно-белые бока, стуча мощными хвостами по ледяной воде.

Потом они долго гуляли по берегу. Этайн подбирала разноцветные голыши, радуясь, как ребенок, и вновь бросала их в воду.

Соленый запах моря и кисло-горький — водорослей пропитывали все вокруг. Мутновато-зеленые волны медленно вздымались, а туманные далекие холмы словно плыли в никуда и никак не могли доплыть. Мидир с Этайн долго стояли, не разжимая рук. Смотрели на полосу, где вода смыкается с небом и бескрайний простор манит необозримой далью.

— Мое сердце, здесь всегда так? Море и возносит, и подавляет меня одновременно!

— И сто, и тысячу лет назад. До ши и будет после. На моей памяти ледник располагался чуть выше, а берег — чуть дальше.

— Ты можешь это увидеть? То, что было раньше?

— Я могу собрать лишь осколки памяти.

Потом Мидира не голосом, весенней капелью позвал Джаред, и стало понятно: прогулка закончена раньше срока, пора возвращаться.

***

Советник ожидал Мидира, держа в руках кипу бумаг. Поверх всего лежали два гербовых свитка, опоясанные бордовыми лентами особой важности. На печати первой скалил зубы вставший на дыбы конь, на другой — кристалл, лежащий на ладонях, испускал восемь лучей.

Дома Степи и Камня, давняя застарелая вражда, усиленная, а не смягченная перекрестными браками… Парочка влюбленных, отвергнутая своими домами, до сих пор обитала в Черном замке, а их детей Дом Волка принял, как своих.

Джаред покачал пачкой, намекая, что следовало заняться неотложными делами, Лугнасад там или не Лугнасад. Войны останавливались на время праздников, это так — но не раздоры!

Этайн попросилась принять ванную, вода в которой всегда свежа и тепла, а на поверхности плавал неувядающий вереск. Волчий король немного пожалел, что не увидит, как капли стекут с ее тела, высыхая мгновенно, а тугие медные локоны сами собой уложатся в прическу… Он, помедлив, отпустил женщину, решив, что ревновать ко времени — все равно, что ревновать к ветру.

Советник нашел один хитрый параграф в дополнениях к Благому Слову, который мог решить исход дела, и Мидир углубился в сложности перехода сопредельных земель и переплетения тысячелетних генеалогических древ.

Через несколько часов Джаред движением руки отправил документы в королевские новости трех миров, а волчий король услышал старательный, хоть и неумелый пока мыслеслов начальника замковой стражи.

— Мой король.

Алан открыл ментальный вид на внутреннюю галерею, и Мидир мгновенно вскипел от злости. Этот наследник с востока, Кроук, вчера смотревший на Этайн с нескрываемым восхищением, не только разговаривал — он удерживал ее за руку и усмехался стражам за ее спиной. А ведь тем достаточно было слова Алана или Этайн! Но Алан молчал, а Этайн махнула рукой, останавливая стражей, взявшихся за рукояти, и принялась что-то втолковывать неуемному наследнику.

Волчий король переборол желание придушить наглеца на расстоянии и показал картинку сидящему напротив Джареду: чтобы не выговаривал после, будто Мидир ни за что убил этого прохвоста.

— Вижу, мой король, — привычно холодно выговорил советник, пряча витой ромбовидный нож, служивший закладкой в особо толстом томе. — Но лишать жизни наследника восточного рода в Лугнасад не очень гостеприимно, а испачканное кровью платье вряд ли порадует Этайн. Магией вы размажете его за одну каплю клепсидры. Драться на мечах? — пожал плечами. — Избиение младенцев.

Доводы племянника показались неоспоримыми, и Мидир вздохнул с сожалением.

— Добро. Дерзких щенков наказывают. Если проблему нельзя решить раз и навсегда, значит, выпустим внутреннего зверя!

— В прямом и переносном смысле, — вздохнул Джаред, осторожно закрывая тяжелый переплет в охранных рунах нестарения. — Ох уж эти волки, все бы им точить клыки и когти. Жаль! День обещал быть таким спокойным, — добавил мыслесловом:

— Алан, на дуэльную площадку его.

Дернувшегося Кроука не слишком вежливо потащила за шиворот невидимая рука.

***

Восточник был черен, хорош собой, силен, как и король волков. Сдаваться без боя он явно не собирался. Драться, судя по всему, любил и умел. Не испугался Мидира, который в виде зверя был крупнее прочих, и не стал тратить время на устрашение, рык и прочую требуху. Прыгнул с ходу, не увидев, — почуяв встречный рывок.

Только что они стояли за границей дуэльной площадки, а через мгновение два волчьих тела сплелись в один клубок. Они перекатились к одному краю, затем к другому без особого вреда.

Восточник постарался разорвать хват короля и подмять его под себя. Если бы Мидир не знал, что тот очень молод, понял бы сейчас. Мазнул лапой по шее, порвал ухо, пытаясь донести мысль, насколько несопоставимы силы.

Кроук ударил в бок задними лапами, стараясь оцарапать сквозь густой мех. Волчий король посмеялся бы, если бы мог. Перехватил восточника за шкирку и бросил с маху на землю. Оглушенный, Кроук на удивление бодро отполз по толстому слою хвои, ощерился.

Мидир зарычал. Кому-то мало прижигали в детстве плечо! А волчья ипостась разума не добавляет.

Кроук припал на передние лапы и кинулся вновь, не меняя тактики. Типично для тех, кто плохо себя контролирует. Обмани зверя — обойди ши. Нет, Мидир тоже был сейчас зверем, но его внутренний волк очень хорошо подчинялся командам, не затмевая восприятие ши, а расцвечивая его и усиливая. Король чуть отступил, принял наглеца плечом и перекинул через себя.

Обернулся: как там восточник. Тот, перекувырнувшись через себя раза три, вновь ринулся на Мидира.

Волчий король рванулся вперед, извернулся и сбил Кроука с лап, подцепив его носом под брюхо. Клыки Мидира прокусили холку, а когти рванули бок завизжавшего восточника. Визг превратился в полное раскаяния поскуливание, и Мидир разжал челюсти, одобряя инстинкты: оценил силы, быстро сдался, молодец. Хотя бы его волку, если не самому Кроуку, хватает разума беречь свою жизнь!

Мидир припомнил чужую руку на запястье Этайн и очень захотел сжать челюсти, но все же отпустил волка, оттолкнул от себя лапой, припомнив: Джаред просил представления.

Восточник приподнялся, припадая чуть ли не на все лапы, и отступил, хромая все сильнее. Мидир едва успел заинтересоваться — лапы-то он не трогал! — как Кроук вновь упрямо бросился вперед. Это уже стало похоже на развлечение. Мидир, краем сознания держа в голове «не убивать», но и не собираясь затягивать поединок, ухватил соперника всеми зубами, крепко сомкнув челюсти. С наслаждением рванул плечо. Хрустнула кость, и боль вытолкнула Кроука из волчьей шкуры. Он упал на колено, зажимая плечо пальцами, из-под которых хлестала кровь.

Мидир встряхнулся, возвращаясь в облик ши и поправляя свое платье.