Сновидение (СИ)

- Talyon, - тихий шепот у самого уха, который заставляет вздрогнуть и повернуть голову в его сторону, не находя никого. - Аlasaila. Polan eyë cotumo*.

- Я не понимаю.

Талион поворачивает голову в другую сторону, сталкиваясь взглядом с голубыми глазами. Тонкие черты лица, мягкий изгиб губ и длинные волосы цвета вороньего крыла. Не тот полу-мертвец с обезображенным лицом, не тот дух, который был привязан к нему, а настоящий нолдо. Его голову не обхватывал серебряный венец, не было никаких доспехов, лишь одеяние, достойное владыки, отливающее синим и белым. Келебримбор… Он казался моложе, в его глазах был огонёк жизни, даже какого-то веселья, что располагает, притягивает, как и едва заметная улыбка, которая затрагивает тонкие губы.

- Furu - hrucarë. Нanyаlyen*.

- Нет, - твёрдо заявляет Талион, получая в ответ низкий смешок.

- Всё же врать плохо, - голубые глаза на мгновение опускаются вниз, чтобы после подняться вверх, обратно сталкиваясь с карими.

Ему неловко, впервые в жизни… во сне он испытывает столько неловкости, которая вообще осознаётся. Талион не врал, говоря, что не понимает ни единого слова, произнесённого нолдо, просто интуитивно, просто так, как будто это очевидно.

- Где я? - задаёт терзающий его вопрос мужчина.

- В своём сне, очевидно же, - Келебримбор так и не моргнул ни разу, когда показался перед следопытом. - Но тебя интересует совершенно не это? - новая усмешка, более отчётливая. - Это Ост-ин-Эдиль, Эрегион, былое моё королевство, которое пало по моей же доверчивости.

- Ты не виноват, - поспешно произносит Талион, чувствуя себя каким-то юнцом, что не может сдерживать своих порывов. - Просто… просто так получилось. Саурон - мастер лжи, ему никто не может противостоять в одиночку.

- Firë*. Ты выгораживаешь того, о ком ничего не знаешь. Бесстрашный, верящий лишь своему сердцу, ведом лишь своим сердцем, - эльф кладёт руку на щеку Талиона и приближается к нему почти вплотную.

- Келебримбор?

- Не бойся, это лишь сон, я всего лишь твоя выдумка, talyon.

Почему-то ему становится вдруг слишком спокойно после этих слов, слишком спокойно, когда чужое дыхание затрагивает его губы. Непонятное промедление, которое не разрывается ни единым словом, и Талион подаётся вперёд сам, первый, не желая больше чего-то ждать. Неуклюже от неуверенности, от вспышки какой-то неправильности, ведь там, за пределами этого сна, он мстит за убитую семью.

Келебримбор кладёт руки на талию человека, заставляет вжаться в себя и углубляет поцелуй, перехватывая инициативу. Без нежности, без мягкости, заставить забыться в этом сне, и Талион не противится, когда его толкают назад. Укус за губу, который заставляет зашипеть, но он отрезвляет. Следопыт сжимает верхнюю рубаху Келебримбора на груди, дёргает на себя чересчур сильно, из-за чего спотыкается и падает на мягкую кровать. Тяжёлый, не дух, осязаемый, который вновь впивается в его губы, завлекает в свою игру.

Талион не сразу понимает, что всё ограничится лишь прикосновениями, поцелуями, но… всё равно. Мужчина подымает руки вверх, позволяя стянуть с себя рубаху, и вздрагивает от сильного укуса в ключицу.

- Постой, я…

- Не бойся, anta talyon.

Горячий язык проходится по ключице, зализывает оставленную розовую метку. Талион вздрагивает от таких прикосновений эльфа. Мужчины. Его гладят так, словно прикасаются к хрупкому изделию, губы прижимаются к прохладной кожи под рёбрами, спускаются вниз, прослеживая полоску тёмных волос, которые скрываются под поясом штанов. Келебримбор не медлит - его желание чувствуется с каждым быстрым вдохом, с которым в грудь слишком тягуче, с трудом заходит воздух.

Талион приподымает бёдра, позволяя его полностью раздеть, морщась от прохладного воздуха, который обдаёт разгорячённую плоть.

- Аvasië?* - Келебримбор подымает голову и приподымается на руках, чтобы следопыт мог свести ноги вместе.

- Нет, просто я не привык отдаваться древнему нолдо, который ещё и мужчина.

Мужчина не сразу осознаёт, что к нему обратились на квенья, но это становится совершенно безразличным, когда язык касается его плоти. Широкие мазки, губы надолго прижимались к стволу и скользили вдоль. Даже Иорет не всегда такое делала для него, жена, а Келебримбор… Талион не сдерживает длинного стона, когда губы накрывают головку и медленно опускаются вниз, почти не останавливаясь. Эльф оглаживает бёдра, старается ровно дышать, чтобы позорно не задохнуться.

Движения медленные, чтобы понять, что делает всё правильно, и стоит Талиону положить руку на его затылок, как Келебримбор позволяет себе расслабиться. Мужчина наслаждался быстрыми движениями губ, наслаждался тем, как чужая ладонь ходит следом за ними, наслаждался шелковистыми волосами, которые боялся сжать. Хоть никогда не ощущал такую ткань на пальцах, но ему казалось, что… Возбуждение плотным клубком сжимается внизу живота, отчего Талион не сдерживается и подаётся бёдрами вверх, вынуждая эльфа остановится, пережидая вспышку спазма и пытаясь сделать вдох.

Безумие, самое настоящие сумасшествие, и в голову закрадывается мысль, что это проделки Тёмного, что он так пытается его унизить, чтобы перестал вести войну против него. Талион резко открывает глаза, когда его плоть более не обхватывает тепло и когда с новым глотком воздуха в грудь врывается запах лаванды.

- Va rukin?*

- Я ничего не боюсь, - с трудом отвечает Талион.

Голос с хрипотцой, внимательный, почти пронзительный взгляд голубых глаз, которые затянула тёмная пелена страсти. Келебримбор нравится ему таким больше, нравится видеть нормальным, с нормальными чувствами, с нормальными мыслями и почти нормальными действиями. Талион тянет нолдо вверх, ловит себя на порыве его поцеловать, что тут же делает, получая незамедлительный оклик. Влажные пальцы ведут линию от поджатых яичек, останавливаясь лишь на сжатом колечке мышц, неспешно массируя его. Сладкая истома, столь острая, как настоящая игла. Талион ощутимо кусает Келебримбора, когда в него входит палец. Неприятно. Кажется, что нужно прервать это всё, но мужчина забывает об этом, стоит ладони накрыть чувствительную головку.

Плавные движения, осторожные - Келебримбор боялся причинить лишнюю боль. Будет больно - Талион знал это прекрасно, понимал. Он ведёт бёдрами, показывая, что готов к дальнейшему, и закусывает губу, когда в него проникает второй палец. Несколько долгих секунд, с которыми мужчина находит в себе силы, чтобы расслабиться, и движения возобновляются. Ладонь спускается вниз по плоти, отвлекает, когда пальцы расходятся в стороны, давят на стенки чересчур сильно. Зачем вообще согласился на это? Всегда был дураком, отчего даже как-то смешно. Тихий стон, когда пальцы слишком резко выходят из него, и Талион приподымается на локтях, со вспыхнувшей страстью наблюдая за поспешно раздевающимся Келебримбором.

- Постой, ты же не собираешься так быстро…

- Я не могу больше терпеть.

- Да ты эльф! А у вас выдержка больше, чем у нас!

- Я особенный эльф.

Эльфы - идеальный народ, но Талион понимает, что эти слова слишком простые, слишком плохо описывают то, что он видит сейчас. Белоснежная кожа, которая, кажется, даже светиться, ни единого волоска и… Следопыт смущённо отводит взгляд в сторону и падает обратно на кровать. Как девица, которая никогда не видела оголённого тела. Ну да…

- Ты много думаешь, - Келебримбор почти полностью ложиться на мужчину, кусая мочку его уха. - И умеешь смущаться.

- Заткнись.

Низкий смех, от которого по телу пробегают мурашки, и Талион напрягается, чувствуя давление между ягодиц. Он расслабляется, стараясь не боятся, как шепчут ему на ухо, и стоит только Келебримбору толкнуться вперёд, как Талион не сдерживает вскрика. Вспышка боли, что пробегается по позвоночнику вверх, заставляет прогнуться его в пояснице.