Lurk (СИ)

Девушка выдохнула, затем нагнулась и расстегнула свои босоножки. Она сняла оба, хотя воспользовалась одним — разбила стекло с первого раза, просунула руку, открыла замок и вошла внутрь. Где-то на задворках сознания в конвульсиях бился здравый смысл — что она творит? Но Лидия не собиралась отвечать на этот вопрос себе, а перед Джоном она извинится и возместит ущерб. Все, что ей надо — просто навестить Стайлза, который кажется таким же покинутым, какой она себя ощущала.

Девушка поставила босоножки у порога, закрыла за собой дверь и быстро направилась к лестнице, ведущей наверх. Сердце стучало где-то в горле, мысли были бессвязными и разбросанными, внутри взрывали гейзеры — в самых глубинах души, а Лидия просто продолжала уверенно подниматься, специально сдерживая себя, чтобы не пуститься в бег.

Она подошла к его комнате, снова занесла руку, чтобы постучать, но вместо этого просто толкнула дверь. Комната была той же: прикрепленные к стене бумаги, разбросанные вещи, плотно задвинутые шторы. Но вместо чашек кофе повсюду были раскинуты пузырьки со снотворным. Лидия закрыла за собой дверь, прижавшись к ней. Стайлз спал. Казалось, что сон для него — своеобразный уход от действительности. А когда он просыпается, то идет в больницу, после чего возвращается, закидывается таблетками и снова ложится спать. Лидия понимала, что ее догадки верны. Она чувствовала… отчаяние. Ей было невыносимо жаль. Ей было невыносимо больно.

Ей было просто невыносимо.

Девушка оторвалась от двери, прошла к кровати и оглядела прикроватную тумбочку. Она не стала смотреть названия препратов — зачем? Она просто села на край, коснулась плеча парня. Кожа была самой обычной на ощупь, но эмоции были уже совершенно другим. Лидия плохо понимала, зачем она приехала, зачем вломилась в дом и прокралась в спальню к парню, который в нее влюблен. Ну, или был влюблен. Она нагрубила Скотту, порвала с Эйданом и абсолютно перестала общаться с Эллисон. Больше ей нечего было бояться или сторониться, поэтому она просто медленно и тихо опустилась и легла рядом. Она ожидала, что если Стайлз проснется в эту самую минуту, то будет весьма неловко.

Но он не проснулся. Поэтому она легла так, как ей удобно, под голову положив согнутую в локте левую руку, а правой обняв Стайлза. Она думала, что уже после этого Стилински точно очнется. Но он не очнулся. Лидия закрыла глаза. Впервые она позволила себе вытащить из глубин памяти то, что случилось на песчаной отмели. Затем она заставила себя признать собственную дешевизну, раз решилась на примирение с Эйданом. И потом она окунулась в воспоминания о заботе Стайлза. Воспоминания кружили, увлекая все в более и более ранние события, затягивая в водоворот размышлений, настраивая мозг на единую чистоту.

— Прости меня, — прошептала она, а через несколько секунд отключилась. Было бы очень неплохо, если бы Стайлз проснулся и услышал эти слова, но он спал крепко.

Судьба все-таки была против их отношений.

2.

Когда Стайлз проснулся, он не спешил открывать глаза. Он попытался снова отключиться, но не мог. Он ожидал, что ему будут сниться сны, что его будут мучать кошмары или навязчивые образы, но ему не снилось ничего. Он просто проваливался в темноту, стремительно летел вниз, а затем вновь пробуждался. И все его мысли были тяжелыми, сводились они к Малии, состояние которой было «стабильно, но без изменений» и к Кире. С ней Стайлз тоже не виделся уже два дня. Он огородил себя от мира, задернув шторами окно, предварительно запечатав его кусками картона, оставляя только небольшую щелку для луча света, который и оповещал о наступлении утра или вечера. Мир тоже от него огородился — ни отец (который исправно приносил ужин и новые видео-игры, но считал нужным, что его сыну надо просто переболеть и побыть одному), ни Скотт, ни кто-либо другой не стремились достучаться до него. Стайлз же отключил телефон, не включал ноутбук и когда не мог заснуть — зачитывался найденными на чердаке комиксами. Это его немного отвлекало. Есть он почти не ел, пил только чай и берег последнюю сворованную энергию, иначе мир вокруг него снова начнет раскачиваться.

В этот раз он проснулся с твердым намерением разгрести хлам на чердаке, слушая дэд металл и думая лишь о том, выкидывать этот мусор или позволять ему постоять здесь не нужным еще пару лет. Парень все-таки отрыл глаза, позволяя своему телу окончательно пробудиться. Он не хотел вставать — хотел просто лежать здесь прибитым к кровати трупом, но самобичевание и угрызения и так входили в его каждодневный рацион, а предаваться депрессии целиком Стайлз не хотел.

Он поднялся, почувствовав, что рука соскользила с него. Чья-то рука. Страха не было. Было удивление — парень сел на кровати, посмотрел направо и увидел девушку, что лежала рядом. Босая, растрепанная… беззащитная.

Ему нужно избавиться от нее. Он запретил себе думать о ней в эти два дня, он не должен нарушать свою клятву. Неизвестно кому он пообещал, что оставит свою провально-глупую идею добиться ответности Лидии, он намерен сдержать обещание. Только он совершенно не знает, разбудить ее или оставить.

«Она все-таки пришла к тебе», — шепнул голос в голове. Стайлз отогнал эту мысль, он все еще был намерен сдержать слово. Парень подполз к краю кровати, свесил ноги… и еще раз обернулся. Он наткнулся взглядом на взгляд Лидии, которая видимо из-за движений, проснулась. Спала она чутко — Стилински ей не завидовал.

Он отвернулся. Лидия не шевелилась. Он тоже.

— Если ты пришла за ответами, то зря стараешься, — произнес он, поднимаясь. Лидия все еще не двигалась.

— Можешь ничего мне не говорить. Я просто хочу побыть рядом.

Стайлз остановился посреди комнаты. Он забыл про комиксы. Он забыл про Малию. Оказывается, ему не снотворные были нужны, а Лидия рядом. Его уверенность растопилась как сахар в горячем чае. Как лед под воздействием палящих лучей весеннего солнца. Слабость, иллюзии, желания и чувства — все вновь всколыхнулось как осадок в чайнике. Стайлз медленно обернулся. Лидия лежала повернутая к нему спиной.

— Зачем я тебе? Ты ведь… раньше и не замечала меня.

Лидия ощущала себя так, словно в нее вкачали цемент, который начал застывать. Она не могла пошевелиться. Она слышала голос Стайлза, она хотела увидеть его взгляд, но не могла выйти из оцепенения. Не могла пошевелиться, потому что иначе ей казалось, что она проснется, если шелохнется.

— Я просто хочу, чтобы все было, как прежде… чтобы ты был прежним, — девушка тихо подняла голову, потом медленно встала сама, села на край кровати, все еще не веря в то, что мир вокруг нее не пошатнулся. — А теперь… теперь все скрываются. Таятся. Исчезла искренность, исчезло былое доверие. Никто и не хочет замечать, что с тобой что-то не так.

— Со мной все в порядке, — чуть громче произнес Стилински. Лидия глядела в сторону, она не плакала, но была в каком-то пограничном состоянии. Ему раньше очень бы польстило, если бы она вот так пришла к нему, если бы заснула на его кровати, если бы обняла его. А теперь… теперь ему хотелось забыть ее.

— Но ведь ты тоже что-то скрываешь, — она подняла голову, вперила в него этой полный мольбы взгляд.

— Ты сказала, что пришла не за этим, — у него есть пути для отступления, но он не вспоминает о них. Он думает о Лидии, сидящей здесь и сейчас в его комнате. О Лидии, которая заботится о нем, которая беспокоится и хочет помочь.

Но которая никогда не одобрит его выбора. Если узнает, что Стайлз подписался на все это ради нее — то все обернется полным провалом. Поэтому Стилински станет молчать не только потому, что Кира его попросила об этом, но и потому, что Лидия это не оценит.

Она мало какие его поступки оценивала.

— Что ты собирался де… — она получила его укоризненный взгляд и замолчала на полуслове. Ладно, она не будет разговаривать, не будет задавать вопросы. В комнате темно, разговаривать им как оказалось не о чем, но уходить Лидия пока не собиралась. Она решительно взглянула на парня, а потом так же решительно поднялась.