Человек с глазами волка

Вадим фыркнул: ничего забавного в этом он не находил.

– Да не переживай ты так! Ему полезно влюбляться, – заверил Хранителя Тим. – Это ведь такая скука – жить вечно!

Вадим пожал плечами. Во-первых, он ни разу не видел Мариэтту. Вернее, видел только фотографии, школьные, но на них она явно не получилась. А во-вторых, в столь снисходительном тоне обсуждать Джарета как-то просто по-человечески неприятно.

– Злишься? – догадался Тим. Улыбнулся. – Я обожаю его! Поэтому, думаю, могу позволить себе кое-что в его адрес. Поверь, – доверительно сказал благородный эльф, – ему полезно влюбляться.

Вадим снова фыркнул.

– Он тогда становится живым, понимаешь меня? – пояснил Тим.

Вадим задумался. Через некоторое время кивнул: быть может. Только нужна ли такая живость Джарету? Пить стал куда больше, чем раньше, весь нервный какой-то, дерганый. А сегодня вообще так начудил, что волосы дыбом! Тобби по роже съездил, Киру трактир на щепки разнёс. А от «Розового ягнёнка» вообще одни головешки остались, от его владельцев – тоже.

– Далеко не все его женщины мне нравятся, – продолжил Тим. – А видел я их немало! – рассмеялся. – Но вот эта… полукровка… Она не просто зацепила его, она дала ему под дых, да так что ему пришлось выдохнуть и опустить английский нос. Но не волнуйся ты так! С ним всё будет в порядке. Пропьётся, проспится, нарисует её портрет и забудет. Всё как обычно.

Вадим пожал плечами: уверенности Тима он не разделял.

– Она ведь сейчас в Городе Мастеров? – неожиданно спросил благородный эльф.

Вадим кивнул.

– С другим?

Вадим снова кивнул.

– Тем лучше, – Тим почему-то улыбнулся.

– Почему? – удивился Вадим.

– Видишь ли, он предпочтёт видеть её мертвой, но не чужой. Он не простит. К тому же! – Король эльфов внезапно наклонился к Хранителю и зашептал тихо, жарко: – У этого мира есть свои кошмары, и в них лучше не копаться.

Глава 15. Проклятье полукровок

Полукровка!

Мариэтта даже обрадовалась, узнав об этом! Значит, мать не бросала её, она всего лишь умерла, став жертвой снобизма собственного народа. Более или менее стало понятно, почему она сама выросла на Грани. Как пояснил Эндрю, Анжела прекрасно знала, какие опасности поджидают малолетнюю полукровку в мире дивных, понимала, что не сможет защитить. Её смерть – тому доказательство.

Про отца спросила лишь мельком, но получила лишь уклончивый ответ. То ли Эндрю действительно не знал, то ли просто не посчитал нужным отвечать. Мариэтта не стала настаивать.

Впрочем, Салоски также ни словом не обмолвился о том, почему даже такие великие гуманисты, как эльфы, остерегаются полукровок. Сослался на культ Чистоты Крови – и всё! Мариэтта, в свою очередь, об истинных истоках не спросила. Смысл? История человечества пестрит подобными примерами, не утратила проблема актуальности и сегодня, в век космических одиссей.

Оторвавшись от Земли, люди вдруг поняли всю ценность собственных корней. Мы – русские! Мы – англичане! Мы – американцы! Глобализации по принципу «мы – земляне», о котором так много говорили в своё время, не произошло. Чем глубже Космос, тем чаще сообщества людей захлопывались по национальному или религиозному признаку. Почему же дивные народы, потеряв собственный мир, не могли повторить глупость людей?

Так решила Мариэтта, хотя никого не извинила.

Изоляцию молодая женщина тоже приняла спокойно. Эндрю пояснил ей, что в Эльсидории племен оборотней несколько, все они враждуют между собой, и поэтому, естественно, не принято, чтобы в паре был кто-то со стороны. Тем более если кто-то со стороны – полукровка! Услышав такое, Мариэтта всерьез забеспокоилась, но Эндрю заверил её, что здесь, в Городе Мастеров, они в полной безопасности.

– Конечно, – продолжил Салоски, – мы не сможем прятаться здесь вечно. Когда ты будешь готова, мы выйдем в большой мир.

– Готова – это, в каком смысле?

– Тебе нужно научиться сражаться, – просто ответил Эндрю.

Между тем проклятье полукровок уже начало свое действо, жертвой которого предстояло стать в скором будущем Эндрю. И остановить его не могла даже волшебная граница мёртвого города.

* * *

Он знал.

Но не винил ни тех, кто придёт за ним, ни ту, из-за которой они придут. Это был его выбор. Фатализм вообще свойственен всем дивным, хотя в основе его заложена иная природа.

Там, где дыхание фатума ломает людей, дивные всего лишь склоняют голову.

Эндрю торопился. Мариэтту ещё нужно так многому научить! Что-то она принимала охотно, от чего-то пыталась отказаться. К счастью, после той предутренней истерики в ней окончательно проснулась та самая природная злоба, что отличает оборотней от других дивных, – легче стали даваться уроки трансформации. Ещё немного – и она научится перевоплощаться раньше, чем успеет почувствовать боль во всём теле.

Шутка ли! Кости движутся, мышцы сжимаются – кошмар не для слабонервных. И, как любой кошмар, его нужно всего лишь преодолеть. А потом ещё встать, бежать, дышать, несмотря на то что весь выворачиваешься наизнанку от боли. Вот тут-то природная злоба оборотней и играет важную роль.

– Нужно сказать себе, – учил Эндрю, – боли нет, не она важна. А важно то, успеешь ли ты вцепиться в горло врага или нет. Позволь ненависти сожрать боль.

Мариэтта не слишком-то и понимала. Боли в принципе не боялась, но эта… Эта оглушала, пугала, и она, оглушённая, испуганная, останавливала превращение, шла на попятный. Нужно было что-то делать.

В тот день Эндрю сделал чучело.

– Что ты видишь? – спросил он.

– Чучело, – ответила Мариэтта.

– Нет! Это враг! – закричал Эндрю. – Твой личный враг, твой кровник. Тот, кого ты ненавидишь больше всего.

Мариэтта задумалась. Ненавидела она многих. Например, Джорджа, Грея – но глупо ненавидеть мертвых. Ненавидела мужчину из своих снов – но какой-то ненастоящей ненавистью. А вот… Виктора или мадам Лу-Лу… Подумав о них, Мариэтта аж вся ощетинилась.

– Давай! – обрадовался Эндрю. – Вот он, перед тобой. И он здесь не просто так…

– Не просто так… – эхом повторила Мариэтта, вся дрожа.

– Вспомни всю ту боль, которую он причинил тебе. Вспомни, как ненавидишь его… Наполни себя ненавистью. Очистись ею…

Мариэтта слушала, не сводя глаз с чучела. И тут в ней что-то взорвалось! Земля ушла из-под ног, в глазах потемнело. А когда всё вернулось, то Мариэтта обнаружила, что сжимает в зубах остатки чучела.

– Молодец! – Эндрю потрепал волка по холке. – Теперь нужно научиться контролировать себя, а то сожрешь не того, кого нужно.

После занятия потекли глаже. Ненависть воспламенялась по первому же зову, уничтожая боль, неуверенность, что позволяло телу пластично перетекать из одной формы в другую. С каждым разом это происходило всё быстрее и быстрее, и вскоре Мариэтта научилась перевоплощаться так же быстро, как и Эндрю.

Тут же возникала другая проблема. Сразу же после Мариэтта ощущала тошнотворную слабость в лапах. Мешал другой страх, воспитанный на фильмах Грани. Эндрю сперва удивился, поскольку не сильно интересовался кинематографом, после рассмеялся и прочитал целую лекцию.

– Нельзя кого-то заразить оборотничеством, – сказал он, – с этим надо родиться.

– Значит, укус безвреден?

– Ну, он скорее неприятен, опасен, – улыбнулся Эндрю, – смотря как кусать. Можно ведь просто прихватить, а можно и отхватить. Но да, покусанный от этого оборотнем не станет.

Уфф! Прямо камень с души!

– Есть, правда, и другие оборотни, – продолжил Эндрю. – Мы называем их магическими. Это анимаги и проклятые. Анимаги – это волшебники, которые с помощью чародейства научились превращаться в животных или птиц. Ненадолго, конечно, зато тогда, когда им захочется. Проклятые не имеют такого удовольствия. Они тоже стали оборотнями с помощью магии, правда, не по своей воле. Превращение не могут контролировать. Процесс запускается после условного сигнала, который изначально заложен в природу волшебства. Это может быть что угодно! Свист, дождь, полнолуние, пятница. После превращения такие оборотни совершенно безумны и чрезвычайно опасны. К счастью, редко встречаются, поскольку это очень сильное волшебство, на которое в Эльсидории мало кто способен.