«Мы с тобой из разных миров...» (СИ)

Из мира тёмных грёз её вырвал сильный грохот, который, как ей показалось, раздался где-то рядом с ней. Амазонка распахнула глаза и резко села на месте, судорожно втягивая воздух, которого ей внезапно перестало хватать. Восстановив дыхание, Мелисса осмотрела вокруг ― обстановка была той же: пламя всё так же ярко горело в просторном очаге, Оракул по-прежнему тихо сопел в дальнем углу, сокрытом в тени, а за окном барабанил дождь, будто бы требуя его впустить в прогретый теплом огня дом.

Воительница, осознав, что и сегодняшней ночью ей не удастся сомкнуть глаза, обречённо выдохнула и прикрыла лицо ладонью, будто бы желая спастись от накатившей от дурного сна паники.

― Опять кошмары? ― за спиной послышался тихий бархатный голос. Эллинка повернула голову в сторону и столкнулась со взглядом проницательных карих глаз, в которых мелькало беспокойство.

― Что значит «опять»? ― девушка нахмурилась и с недоверием уставилась на викинга.

― Да ладно прикидываться, ― охотник отбросил в сторону угольковый карандаш и, поднявшись с лавки, направился к воительнице, которая непроизвольно сильнее закуталась в пушистую шкуру. ― Ты когда на себя последний раз со стороны глядела? Видно же, что ночами ты занимаешься чем угодно, но только не сном.

― Заткнись! ― глаза воительницы вспыхнули от гнева. Будь возможность, она прямо сейчас кинулась бы на викинга и выдрала бы ему все волосы, однако её хлипкое положение не позволяло ей этого сделать.

Всадник ухмыльнулся и уселся рядом с воинственной девой, которая тут же заметно напряглась. Амазонка демонстративно оглядела викинга с ног до головы, про себя отмечая, что он явно не страдает от бессонницы: даже если ночью он и не спит, то виной тому явно не кошмары.

― Ты и сам не спишь. Чего ко мне прицепился? ― девушка надула губы и обиженно уставилась на огонь, будто бы именно горячее пламя было виновато во всех её бедах.

― Не сплю. Но на утро я, в отличие от тебя, не буду выглядеть помятым, будто бы по мне стая Ужасных Чудовищ пробежалась.

― Умолкни, ― амазонка в очередной раз гневно сверкнула глазами и плотнее замоталась в тёплую шкуру. На несколько минут в помещении воцарилась звонкая тишина, прерываемая треском объятых огнём дров да частыми раскатами грома. Когда за окном сверкнула очередная молния, сопровождаемая сильнейшим грохотом, рыжеволосая эллинка вздрогнула и обернулась на дверь, которая, как показалось, амазонке, могла в любой момент распахнуться и впустить непогоду в тёплую комнату.

― Грозы боишься? ― сидящий рядом викинг удивлённо изогнул брови.

― Я ничего не боюсь! ― Мелисса, которая до дрожи не терпела, когда ей говорят о том, что она чего-то боится, гневно зыркнула на воина, переставшего следить за своим языком.

― Да ну? ― охотник повернул голову в сторону амазонки и лукаво улыбнулся, а в карих глазах появился какой-то странный блеск, который амазонка видела лишь однажды.

Не прекращая улыбаться, воин придвинулся к гречанке, а затем наклонился ближе к ней, так, что девушка могла легко ощутить исходящее от викинга тепло и уловить его дыхание. Мелисса, поняв, в каком положении оказалась, сильнее прижала к обнажённой груди тёплую шкуру и с паникой в глазах уставилась на Эрета, который, похоже, решил-таки позабыть о всех приличиях и уговорах. Всадница, не решаясь дать отпор сильному мужчине, вжала голову в плечи и с испугом посмотрела на него.

― А говоришь, ничего не боишься, ― брюнет коротко усмехнулся и скользнул взором по красивому девичьему лицу. Всадница, обиженная дурацкой шуткой, высвободила руку из плена шкуры и замахнулась, желая ударить викинга по ухмыляющейся роже, впрочем, мужчина довольно быстро отреагировал на приступ гнева воинственной девы и вовремя перехватил хрупкую кисть.

― Пусти! ― амазонка дёрнула рукой, пытаясь высвободиться из плена, однако эта попытка оказалась тщетной. ― Пусти меня.

― Отпущу, если не станешь бросаться на меня, словно выжившая из ума овечка.

― Ничего не могу обещать! ― услышав обидные слова, Мелисса вспыхнула, словно лучинка, и с новой силой принялась вырываться из цепкой хватки викинга. ― Надо было утопить тебя на том острове! И сказать всем, что так и было!

― Вряд ли бы тебе поверили, ― всадник, который, похоже, поставил перед собой цель довести до безумия и без того безумную девицу, весело засмеялся. ― Ладно, ладно. Успокойся… ― воин отпустил амазонку и поспешил отсесть от неё.

― Ненавижу! Нечестивец, ― девушка спрятала горящую от крепкой хватки руку обратно под шкуру и демонстративно-презрительным взором оглядела сидящего перед ней воина. В этот момент взгляд амазонки зацепился за знакомый предмет… На запястье викинга красовался браслет. Тот самый браслет, который она подарила Эрету перед отлётом на Темискиру больше двух недель назад. В глазах северянки скользнуло удивление, позже сменившееся другим чувством…

Глубоко вдохнув, всадница поспешила отвернуться от брюнета, с лица которого пропала улыбка, стоило ему увидеть безграничную тоску, которой наполнись внезапно погасшие глаза воинственной девы. К резким переменам в настроении амазонки викинг уже успел привыкнуть, однако различать характер этих перемен пока не научился. И вот теперь он совершенно не понимал, что ему делать: бежать как можно дальше из собственного дома или же попытаться поговорить с эллинкой и узнать, чем же она так расстроена.

― Мелисса? ― мужчина, спустя пару минут, подал неуверенный голос, однако всадница никак не отреагировала на тихий зов. Эрет, окончательно отбросив все сомнения, сел вплотную к амазонке. ― Мелисса…

Не сразу, но всадница повернула голову к находящемуся непозволительно близко брюнету. В глазах воительницы тускло сияли неприкрытые грусть и тоска, которые, казалось, теперь навсегда поселились во взгляде голубых глаз.

Девушка испытующе смотрела на мужчину, пытаясь безмолвно донести до него причину своей грусти… Но разве может викинг, бывший охотник, не привыкший к осёдлому образу жизни, тосковать о чём-либо? И, тем более, о доме?

Идя на поводу у какого-то дурацкого сентиментального порыва, рыжеволосая всадница подалась вперёд и положила голову на колени мужчины, который тут же напрягся всем телом, ощутив на себе приятную тяжесть. Викинг с изумлением посмотрел на воительницу, которая никогда не позволяла себе проявлять подобных нежностей. Ну разве что со своим драконом…

Амазонка, которая была уже не в силах держать накопившиеся за две недели эмоции, безмолвно заплакала, надеясь, что находящийся рядом мужчина, который теперь не рисковал даже заговаривать с ней, не услышит её тихих рыданий. Однако сбившееся девичье дыхание всё же коснулось острого охотничьего слуха…

― Мелисса? ― Эрет с беспокойством взглянул на северянку, от былой воинственности которой не осталось и следа. Девушка не ответила ни слова, она лишь сильнее обняла себя и плотнее закуталась в шкуру, будто бы это могло защитить её ото всех бед на свете. Амазонка прекрасно понимала, что выглядит жалко и что Астрид и Астерия, увидь её в таком виде, непременно осудили бы её за слабость, но поделать с собой она ничего не могла.

Викинг, которому никогда не доводилось бывать в подобном положении и успокаивать кого-либо, тем более девушек, неуверенно прикоснулся к успевшим высохнуть девичьим локонам и тут же замер, ожидая гневной реакции со стороны рыжеволосой воительницы. Однако Мелисса, ощутив почти невесомое тёплое прикосновение, лишь прикрыла глаза и полностью расслабилась, молча показывая викингу, что она не против отдаться запретным нежностям.

Сам же всадник, поняв, что убивать его не собираются, принялся аккуратно перебирать мягкие девичьи пряди, которые в свете пламени ещё больше походили на огонь.

― Эрет? ― мужчина, услышав своё имя, сорвавшееся с девичьих губ, едва заметно вздрогнул и посмотрел на амазонку.

― Что?

― Где твой дом? ― тихий, слегка отчуждённый, голос всадницы мягко коснулся чуткого слуха драконьего ловца.

― Хм… здесь…

Мелисса напряглась, а затем приняла вертикальное положение и с тоской посмотрела на мужчину.