Лабиринт памяти (СИ)

Гарри не сводил с неё печального и понимающего — снова понимающего! — взгляда, в то время как она чувствовала, как какие-то новые, доселе неизвестные ей эмоции просыпаются в ней.

И внезапно в её голове что-то щёлкнуло.

Мысль, которая пришла в эту секунду была настолько огромной и всепоглощающей, что Джинни тут же перестала плакать и взглянула на Гарри так, словно увидела впервые.

Это чувство в груди — оно начало разрастаться, и она не могла понять, откуда в ней столько теплоты и… любви.

И это было так ново, так чисто и прекрасно, что Джинни просто не могла найти слов, чтобы облечь это в слова.

Потому что назвать это любовью было бы слишком большим преуменьшением.

Потому что люди ещё не придумали такого слова, которое могло бы отразить всю силу и глубину чувства, так настойчиво сейчас пульсировавшего в ней, пока она смотрела на Гарри.

Все годы, проведённые рядом с ним, все ситуации, в которых он поступал всегда так, что в его верности не возникало сомнений, а ещё его преданная, искренняя любовь, перенёсшая столько испытаний и проверок, но не ставшая от этого слабее — всё это теперь настигло Джинни и благословило ошеломительным пониманием.

— Что? Что такое? — тихо спросил Гарри, слегка нахмурившись, пока она, задержав дыхание, вглядываясь в его обеспокоенные глаза.

— А знаешь… — в конце концов еле слышно начала Джинни, мягко дотронувшись пальцами до его лица, — я ведь всё равно выбрала бы тебя, Гарри. Даже если бы ты сказал мне тогда правду, выбор сделать было бы несложно. Потому что так сильно, как я когда-то полюбила тебя, я не смогу полюбить никого. А это означает, что по-настоящему я никогда не любила Блейза.

Гарри ошеломлённо уставился на неё какое-то время, после чего в его взгляде мелькнула неуверенность, и Джинни сказала чуть громче:

— Разве могло меня остановить хоть что-то, если бы я по-настоящему хотела быть с ним? Ведь ничто не смогло мне помешать быть с тобой. Теперь ты понимаешь?

Они оба знали ответ и, когда Джинни наконец увидела, как понимание затапливает глаза Гарри и озаряет их теплотой, уже сама не могла сдержать искренней счастливой улыбки перед тем, как он притянул её к себе для самого долгого и чувственного за все их отношения поцелуя, который окончательно уничтожил сомнения в их душах.

Который убедил их, что свой главный выбор Джинни сделала ещё много лет назад в миг, когда впервые увидела Гарри Поттера и влюбилась в него без памяти.

Навсегда.

***

Гермиона не знала, как ей удалось пережить эту самую отвратительную в жизни осень. Она не представляла, как смогла справиться с ужасным декабрём и отвоевать у января всего несколько дней, проведённых в кругу семьи, когда настроение было немногим лучше, чем привычное «омерзительно».

Но факт оставался фактом: к середине февраля — унылого, но уже не столь кошмарного — она заметила, что понемногу начинает выходить из состояния затянувшейся депрессии. Конечно, не было и дня, чтобы Гермиона с тоской не вспоминала о Драко, однако теперь боль притупилась, его образ померк, а сердце свыклось, что этого человека в её жизни больше никогда не будет.

И, как только это произошло, первое, что сделала Гермиона, осознав, что наконец готова отпустить прошлое, это сказала вслух: «Хватит!». И, хотя душа сопротивлялась, она для пущей убедительности безжалостно напомнила себе, что Драко давно двигается дальше, так что пора последовать его примеру. Поэтому второе, что предприняла Гермиона, это перехватила Гарри в Министерстве и пригласила их с Джинни в гости, а затем послала сову Рону с Самантой, которые тут же с радостью откликнулись на её предложение увидеться.

Поначалу в этот вечер за столом чувствовалась неловкость, и Гермиона могла поклясться — друзья ждут, что она сорвётся или, может, опять замкнётся в себе, как сделала это после их последней с Драко встречи. Но Гермиона игнорировала их переглядывания и вела себя непринуждённо, причём прилагая для этого минимум усилий: она на самом деле безумно соскучилась, так что присутствие друзей в доме только поспособствовало улучшению настроения. Постепенно все расслабились, видимо, убедившись, что Гермиона действительно в порядке, и оставшуюся часть вечера провели за весёлой беседой и обсуждением последних новостей. Так, Джинни и Саманте вскоре стало известно, что уже несколько недель вокруг Гермионы вьётся один из сослуживцев — добродушный и улыбчивый парень по имени Алан, те же, услышав столь «потрясающую новость», пытались уговорить Гермиону дать ему шанс.

И поэтому Гермиона сделала третий смелый шаг на пути к новой и обязательно счастливой жизни: она согласилась на свидание. Это было немыслимо, и она не могла сказать наверняка, нужно ли оно ей вообще, однако предпочла об этом не задумываться и проигнорировать, как тоскливо ёкнуло сердце, когда Гермиона невольно представила рядом с собой не Драко.

— Это всего лишь свидание, — вслух уговаривала она себя, отправляясь в тот вечер с работы домой пораньше, чтобы привести себя в порядок. — Никто меня ни к чему не обязывает.

К счастью, так оно и оказалось. Алан был настоящим джентельменом, а потому не стал торопить события. Они посидели в кафе, а затем принялись гулять по вечернему Лондону, искренне наслаждаясь беседой, хотя Гермиона пару раз ловила себя на мысли, что только беседа с этим человеком ей и нравится: невольные прикосновения Алана и долгие взгляды не вызывали в теле хотя бы малость того, что она называла трепетом.

Поэтому в какой-то миг она невольно загрустила, пытаясь не дать отголоскам прошлого, которое она делила совершенно с другим человеком, прорваться в душу.

— Гермиона, что-то случилось? — услышала она обеспокоенный голос Алана.

Слегка встрепенувшись, Гермиона перевела на него взгляд и постаралась улыбнуться.

— Нет, всё прекрасно, просто…

Она неопределённо повела рукой в воздухе, силясь придумать оправдание, но в конце концов сдалась и, мысленно отругав себя, спрятала глаза.

— Так, мне всё ясно. Нам нужно срочно сменить формат свидания! Наверное, в том кафе тебя разморило, так что предлагаю взбодриться.

Гермиона удивлённо уставилась на него.

— Взбодриться? Что ты имеешь в виду?

Алан победоносно улыбнулся, и, взяв её за руку, аппарировал на неизвестную, но оживлённую улочку. Гермиона растерянно огляделась по сторонам, а затем, проследив за взглядом Алана, невольно громко вздохнула.

— Нет… — тихо выдавила она, читая объявление на полуоткрытой двери: «Только в нашем клубе каждую среду проводятся уникальные латиноамериканские вечеринки с зажигательными танцами! Вход строго по парам!».

— Вот скажи, что может быть лучше танцев, Гермиона, когда нужно поднять настроение? К тому же сегодня среда. Брось, не стоит стесняться! — добродушно подмигнул ей Алан, но она не обращала на него внимания.

Просто в этот миг казалось, будто она перенеслась на несколько месяцев назад, туда, где всегда тепло, а растения находятся в вечном цветении; где люди пьют много вина, а ещё много говорят, активно жестикулируя; где танцевать — почти одно и то же, что любить, а любить — значит жить.

И пока Алан приводил всё новые доводы в пользу посещения вечеринки, Гермиона вспоминала несметные часы репетиций на фоне догорающего заката, жаркие ссоры и пылкие объятия во время танцев, и требовательные пальцы на её разгорячённой коже, которые полностью подчиняли её. А ещё отчаянный шёпот, нужные, пронзительные слова и чувства, от которых она теряла голову, когда смотрела в тёмные от желания серые глаза единственного человека, в чьих руках она дрожала одновременно от возбуждения и от страха, что не сможет перед ним устоять.

Как жаль, что такого больше не будет.

— Что, прости? — удивлённо спросил Алан, и Гермиона поняла, что сказала последнюю фразу вслух.

И она искренне разозлилась, до слёз разозлилась на саму себя.

Ну уж нет! Она ещё испытает все эти чувства! Она сможет ощутить гораздо большее, обязательно сможет! Возможно, даже сегодня. Ведь ей же так нравилось танцевать, так почему бы позволить себе это удовольствие прямо сейчас?