Подарок Тартини (СИ)

Мальчик вдруг испуганно отпрянул, но не вскочил со стула, а словно прирос к нему, тараща на неё глаза.

- Дарья Алексеевна, что с Вами происходит?

Да, что-то с ней происходило. Невероятно острым становилось опять зрение, и глаза переставали щуриться; самые обыкновенные волосы лёгкой волной заструились  по распрямившимся плечам… Как так получилось, что она возвращает облик своей мечты? Она вспомнила ночные приключения, и, увлёкшись разговором, сознание сосредоточенно заработало над переходом, стирая границы между Явью и Сном. Изумлённый взгляд Стаса вернул её в Явь, и она сидела рядом с ним молча, не зная, как объяснить это случайное перевоплощение.

- Вы были очень похожи на девушку из моего сна! – к Стасу вернулся дар речи. – У меня ощущение, Дарья Алексеевна, что я оказываюсь в центре невероятных событий. Вы можете объяснить мне, что происходит? Кто-нибудь может?

- Мне ещё самой предстоит во многом разобраться, - покачала головой Дарья, -  но одно я могу сказать наверняка: мы последуем примеру престарелого учителя Ву Тинга и посмотрим, что из этого получится. Однако существует некая непреложная истина, Стас: президент не откроет тебе ничего нового, если начнёт свой курс по президентской науке бессмертными словами: «учиться, учиться, и учиться». Будь готов к этому. У тебя есть все шансы достичь желаемого, и то, что ты увидишь во сне, может сбыться наяву. Главное, что твоё сознание уже настроено на определённые сновидческие образы. А путём тренировок можно будет достичь такого уровня, на котором ты сам сможешь вызывать сны, связанные с твоими интересами.

- Дарья Алексеевна, - с восхищением посмотрел на неё Стас, - Вы научились влиять на сновидения путём тренировок? И я смогу?

- Каждый сможет, - уверенно ответила Дарья, - надо только поверить.

2. «Поиск доказательства»

Спустя неделю профессор Шмаль снова встретился с Рональдом Рипертом, на этот раз в шикарном кабинете собственного дома в престижном районе Цюриха.

- Мне не терпится поделиться с Вами моими успехами, - без предисловия начал Шмаль, - они потрясающи!

Рональд с невозмутимым видом выслушал его: каждый, впервые овладевающий своим дневным сознанием во время сна, стремился излить ему разного рода восторги и благодарности. Другое дело, что профессору этого, видимо, было недостаточно. Риперт ждал, когда же прозвучит главная просьба. Она не могла не прозвучать: Зигмунд Шмаль не собирался останавливаться на достигнутом.

- Мой достопочтимый гениальный коллега! – не жалел эпитетов Шмаль. – Всё это великолепно, но я не могу представить научным кругам в качестве доказательств своей теории анализ собственных снов. Им подавай альфа-ритмы с изменчивой амплитудой! Тета-волны! Вертекс-зубцы! Они поднимут меня на смех, услышав похождение бабочки-Шмаля!

- Совершенно верно, профессор, - невозмутимо продолжал Риперт, - я бы тоже не  поверил, если бы только не был основателем известной Вам Ассоциации. Значит, остаётся лишь один способ доказать реальность существования Мира Сновидений как особого мира со своей жизнью и своими законами.

- Вы знаете этот способ? – нетерпеливо перебил Шмаль.

- Да, - просто ответил тот, - Вам всего-то нужно предоставить в качестве доказательства какой-либо объект из Сновидческого Государства. Вы можете попытаться захватить его с собой, куда отправитесь туда в следующий раз, но для этого Вам придётся перестать быть бабочкой.

3. «Лучший друг»

Незадолго до того, как лечь спать, Виталию Александровичу позвонил Данил Воропаев.

- Виталий, - печально вздохнула трубка, - прости за отчаянные нотки в голосе, но играть радость я умею только перед камерой.

- Что произошло? – участливо спросил президент.

- Они не пропускают наш фильм на фестиваль. Находят его недостаточно слёзным для публики! – уже без печали, а с возмущением заверещала трубка.

- Что ты сам думаешь по этому поводу? Я знаю, кто возглавляет комиссию: этот человек очень компетентен, поверь мне. Но меня интересует твоё мнение.

- Ну, если честно..,  - замялись на том конце провода, - может, он и впрямь не столь хорош, чтобы показывать его в Каннах, но побывать среди тамошней богемы, потешить своё уязвлённое актёрское самолюбие – впечатлений хватило бы на всю жизнь! Знаешь, солнце, тепло, девушки…

- Ты всё никак не успокоишься, - усмехнулся президент, - я рад, что хоть для кого-то это ещё представляет ценность.

- Брось, Виталий, что ты, не человек, что ли?! – строго выговорила трубка. – Я бы очень хотел с тобой увидеться, но тут по телевизору сказали, что ты в Европу на днях отбываешь?

- С официальным визитом, - подтвердил Виталий.

- Понятное дело, не на пляжи Лазурного берега. Дал бы себе отдохнуть, друг, нельзя столько работать. Хотя перед выборами.

- И это говоришь ты? – с упрёком сказал президент. – До сих пор живы времена, когда съёмки забирают у тебя четыреста дней  в году. Ни ты, ни я, сам знаешь, не можем всё бросить и уехать отдыхать.

- Ну да, - с сарказмом согласилась трубка, - оба работаем для народа: один выхаживает его после долгой изнурительной болезни, другой развлекает. Но мы же тоже люди, мужчины, наконец! Было бы неплохо сменить обстановочку.

- Не кипятись, Данил. Всему своё время. Честно говоря, от впечатлений отдыхаю в другом мире – когда сплю.

- Да тебе сны уже лет двадцать как не снятся! – съехидничала трубка. – Неужели из-за тебя Гипнос вернулся на Олимп?

- Между прочим, ты смеёшься, а мне сегодня приснилось, что мы с тобой по телефону разговариваем – вот как сейчас – и ты сердито выговариваешь мне, что вместо тебя в Канны едут другие актёры.

-  Ты стал видеть вещие сны? В Канны действительно отправляют других актёров с другим фильмом. Им, говорят, посодействовал кто-то очень высокопоставленный. Понимаешь, Виталий, у кого-то в этом мире есть покровитель, только я один-одинёшенек, - театрально запричитала трубка.

- Твой покровитель -  твой талант, - улыбнулся президент, - не зря я являюсь его почитателем.

- А его дальнейшую судьбу Гипнос тебе не раскрыл? – в голосе говорившего зазвучала ирония. – Ведь не ради развлечения он связал  нас через спящие сознания.

- Да, много всякой несуразицы было во сне, всего и не вспомнишь! – рассмеялся Виталий Александрович. – Но я понял твой намёк, Данил. Мы с тобой скоро увидимся – и в очень реальном мире. Мне есть, что рассказать. Береги себя, не позволяй неприятностям одержать над тобой верх, - тепло сказал он, и после обмена приветами семьям их разговор закончился.

У Виталия Александровича он оставил приятное ощущение. Было утешением знать, что у тебя есть друг, проверенный временем, деньгами и властью. Как бы иначе переносились все тяготы президентской жизни? Мысли об этом были самой лучшей колыбельной на ночь, и засыпая,  президент снова и снова перебирал в памяти весь их разговор. Может быть, он вызовет не менее приятные сновидения. Словно ветерок коснулся щеки Виталия, стоило ему помечтать об этом, и перед глазами на мгновение возник смутный образ незнакомки, подарившей ему поцелуй. Неясное волнение пробежало по груди президента, но то было волнение души, а биологическое тело требовало немедленного сна. Сопротивляться было бесполезно. Образ потускнел, не успев стать реальным, но, ускользая от президента, продолжал звать его за собой в неведомое манящее забытье.

Этюд 5. Сон Самуэля Кольриджа

Вечернее солнце позолотило горизонт, полыхнуло рыжим пламенем на соломенных крышах деревенских домиков, что на западе А нглии, и на прощанье заиграло бликами в тёмных локонах молодого Самуэля Кольриджа, проводившего тихий летний вечер тысяча семьсот девяносто восьмого года в своём коттедже. Несколько минут назад опустошив  половину бокала опиумной настойки, он теперь лениво листал историческую книгу «Его странствия», и думал о том, что недавно приобретённая привычка к опиуму успела ослабить его настолько, что того и гляди, он впадёт в бессознательное состояние.