Лабиринт памяти (СИ)

Гермиона минуту сидит неподвижно, пока не слышит негромкий голос Драко:

— Грейнджер.

Во рту становится сухо, пальцы вот-вот готовы забить нервную чечётку по столешнице, но Гермиона собирает силу воли в кулак и медленно поворачивается.

Малфой выглядит серьёзным — на его лице нет и тени улыбки, но взгляд… Гермионе кажется, он взглядом насмехается над ней, заставляя снова вспоминать прошедшую ночь.

— Что? — выдавливает она из себя, стараясь не отводить глаз, но терпит поражение и бросает взгляд на его плечо.

«Где наверняка остались царапины», — стремительно проносится в голове мысль, которую Гермиона не успевает пресечь на корню, а потому хмурится.

— Не то чтобы меня это интересовало… — начинает Драко всё тем же негромким, даже немного скучающим тоном, и Гермиона уверена: либо у неё паранойя, либо он издевается над ней.

Наверное, всё же второе, хотя в данном случае она бы даже не отказалась от первого.

Внутри всё замирает, и она, боясь услышать продолжение фразы, которое Малфой будто намеренно затягивает, задерживает дыхание, уставившись прямо перед собой.

— … но, думаю, нам необходимо обсудить план действий.

Гермиона вновь невольно бросает взгляд на Драко и понимает, что, о чём бы он там в этот момент ни думал, его это явно забавит.

И она решает не сдаваться, не поддаваться смущению и неловкости, а потому гордо вскидывает голову и выдвигает несколько предложений. Малфой слушает её, прищурив глаза, — Гермионе кажется, он видит её насквозь, — а когда она заканчивает говорить, просто кивает и отворачивается, сосредоточившись на учебнике.

Оставшуюся часть урока они молчат. Гермиона не смотрит Драко в глаза, но смотрит на его руки, которые сейчас покоятся на страницах, и это вмиг рождает воспоминание о том, как вчера под его пальцами извивалась та когтевранка. Думать об этом стыдно, но Гермиона не может ничего с собой поделать, а потому злится, а ещё… Ещё ощущает, как что-то тёмное разливается внизу её живота. И, когда Малфой случайно прикасается к тыльной стороне ладони, она едва заметно вздрагивает, и кажется, будто она коснулась оголённого провода.

— Сегодня ты нервная, Грейнджер. Что-то не так? — спрашивает Драко, и Гермиона улавливает лёгкую иронию в его тоне.

Она чувствует, как в очередной раз становится пунцовой, и даже не находит, что сказать. К счастью, Драко якобы теряет к ней интерес и приступает к чарам.

МакГонагалл хвалит их в конце урока и даёт тему для написания эссе, которое нужно сдать до Рождества. Скорее всего, она что-то вскользь говорит про «хорошо сработались», но Гермиона этого не слышит.

Все мысли о том, как бы поскорее убраться из класса и бежать, бежать прочь от Малфоя с его идиотским запахом, пронзительным взглядом и дурацкими руками, о которых она думала всё занятие.

И, когда звучит звонок, она с огромной скоростью начинает собирать вещи, при этом отмечая, что Драко не двигается с места.

Он прожигает её взглядом. Причём уже довольно долго.

— Что? — не выдерживает Гермиона и, резко развернувшись, видит странный взгляд Драко, такой же, каким он одарил её, когда она только зашла в класс.

Уголки губ Малфоя слегка дрогнули, и ей кажется, он вот-вот ухмыльнётся, но его лицо остаётся невозмутимым.

А в следующую секунду происходит то, чего Гермиона ожидает меньше всего: Драко кладёт ей руку на колено и говорит приглушённым, почти ласковым голосом:

— Не переживай, Грейнджер.

Она слишком ошеломлена ситуацией, кожа под его рукой горит, и Гермиона не может найти слов. И именно когда она решает отшвырнуть ладонь Малфоя, он сам решительно поднимается и уходит прочь.

***

Спустя неделю Гермиона пишет Рону и почти не врёт про то, что всё хорошо. Ведь действительно: Большой зал почти восстановлен, к Джинни постепенно возвращается способность шутить, а школьные будни настолько насыщены сложными заданиями, которые преподаватели щедро раздают на уроках, что ученики невольно постепенно начинают забывать о тяготах войны.

В конце письма Гермиона даже вставляет пару слов о том, как сильно ей порой хочется оказаться рядом с Роном, и в этот момент чувствует неловкость.

Ведь она не пишет о гораздо большем.

Не пишет, что стала похожа на параноика, выполняя просьбу директора.

Не пишет, что её перфекционизм, с которым Гермиона подошла к этому вопросу, привёл к совершенно неожиданным последствиям.

Не пишет и о том, что теперь смотрит на Малфоя иначе. Вернее, она просто не может на него смотреть, потому что каждый раз, стоит ей лишь взглянуть на него, она вспоминает… их. Увлечённых друг другом, возбуждённых и раскрепощённых. Она вспоминает, какие вещи творил с той девушкой Драко, и в такие минуты начинает саму себя презирать за то, что невольно представляет на её месте себя. И тогда Гермионе хочется кричать от безысходности, злобы и обжигающей ненависти ко всему вокруг, но она по-прежнему молчит и проклинает миг, когда прочитала дневник Малфоя, тем самым выпотрошив из головы прежние представления о нём. Тогда она открыла его для себя заново: поняла, что он обычный мальчишка с изуродованными детством и предплечьем, а в его в жизни было не меньше страданий, чем у любого из учеников, находящихся в замке.

Гермиона идёт в совятню и мысленно рассуждает, что эти три урока, которые ей пришлось провести в обществе Драко, были самыми сложными в её жизни. К счастью, он больше не пытался с ней заговорить, но его взгляд… Он говорил куда больше, чем любые слова. И Гермионе не хочется знать, о чём Малфой думал в те моменты, когда долго разглядывал её.

Ей достаточно знать, что она сама думает вовсе не о том, о чём должна бы.

Школьная сова радостно ухает, когда Гермиона привязывает письмо к её лапке, а в следующую секунду слышатся чьи-то неторопливые шаги.

Почему-то Гермиона уверена: это он.

Она замирает на какое-то время, решая не оборачиваться, а затем намеренно долго возится с письмом. Краем глаза Гермиона замечает Малфоя, который неторопливо подходит к своему филину и гладит его, и она не понимает, как быть дальше. В конце концов Гермиона даёт сове кусочек печенья и выпускает ту в окно, но, когда оборачивается, испуганно вскрикивает, потому как натыкается на Драко

— Какого чёрта ты делаешь? — спрашивает Гермиона, отшатнувшись от него.

Малфой смотрит исподлобья. Его взгляд пугает Гермиону.

— Я давно хочу задать тебе один вопрос, Грейнджер, — с лёгкой хрипотцой начинает Драко, и её бросает в холодный пот.

— К-какой? — запинаясь, выдавливает Гермиона, делая маленький шаг в сторону.

— Тебе понравилось? — не сводя с неё тяжёлого взгляда, спрашивает Малфой, уничтожая остатки её спокойствия.

Внутри Гермионы проносится настоящее цунами из эмоций. Она просто не может поверить, что сейчас, сейчас они будут говорить об…этом.

— Не понимаю, о чём ты, — храбрится Гермиона, хотя от храбрости остались жалкие ошмётки.

Драко оскаливается.

— Уверен, понимаешь.

Гермиона задерживает дыхание с широко раскрытыми глазами и чувствует, как щёки наливаются румянцем.

Драко делает шаг и оказывается так близко, что она вздрагивает.

— Ты читала дневник, Грейнджер, не отрицай, — говорит он, и Гермиона пару раз моргает.

Дневник? Так он говорил о дневнике?

— И, если ты напишешь хоть строчку о том, что узнала, своим драгоценным героям, я тебя уничтожу, — зло выплёвывает Драко и, быстро отвернувшись, идёт к двери. До неё остаётся всего пара шагов, когда он бросает через плечо.

— К слову, ты так и не ответила на мой вопрос.

Он давно уже ушёл, а Гермиона до сих пор стоит в совятне и думает, что именно имел в виду Малфой, спрашивая, понравилось ей или нет.

***

Эту новость обсуждает вся школа: Люциус Малфой приговорён к пожизненному заключению в Азкабан.

Уже конец октября, и Гермиона знает, что слушанья по делам Пожирателей Смерти в самом разгаре: Гарри писал, что ему почти ежедневно приходится посещать Визенгамот для дачи показаний.