Лабиринт памяти (СИ)

— Я уже упоминала, что мистер Малфой проходил обследование у психиатра. Специалисты больницы Святого Мунго обнаружили у него поведенческое расстройство.

— Он может убить кого-то? — в ужасе выдыхает Гермиона.

— Да, — тяжело смотрит на неё МакГонагалл, а после небольшой паузы добавляет: — Себя.

Тишину нарушает громкий вздох Гермионы, а Минерва продолжает:

— У мистера Малфоя обнаружена склонность к суициду. Он многое пережил, пребывая в рядах Пожирателей Смерти не по своей воле, и сейчас его прежние представления о мире разрушены. Специалисты считают, что учёба в школе и общение со сверстниками постепенно смогут вывести его из острого депрессивного состояния, в котором он сейчас находится. Именно поэтому, мисс Грейнджер, я вас прошу хотя бы постараться проследить, чтобы он не наделал глупостей, пока полностью не оправится. Для этой школы достаточно смертей.

Гермиона лишь слабо кивает, пытаясь справиться с шоком. Она заметила, что Малфой ведёт себя непривычно тихо и ни с кем не общается, но явно не могла предположить, что всё настолько серьёзно.

В эту ночь она не может уснуть, долго ворочается и думает об одном: смертей действительно достаточно, но достаточно ли у неё сил, чтобы предотвратить ещё одну?

***

Слова МакГонагалл кажутся сомнительными, но Гермиона всё же изучает Драко в попытке понять, права ли директор в своих опасениях.

Гермиона наблюдает за ним на завтраках, обедах и ужинах и очень скоро замечает крайне странную вещь: Малфой молчалив. Подозрительно молчалив. За ту неделю, что Гермиона приглядывает за ним, она видела всего раз, когда он обменялся парой слов с Забини, а ещё второй, когда он негромко разговаривал в коридоре с когтевранкой с шестого курса.

И это всё.

То есть это, правда, всё: он больше не оскорбляет всех вокруг, не стремится привлечь к себе внимание и ведёт себя совершенно иначе. Он даже не говорит гадости ей, Гермионе, а проходит мимо, угрюмо глядя себе под ноги.

Он делает вид, что её не замечает. Хотя создаётся впечатление, что он на самом деле не замечает ничего вокруг, находясь мысленно где-то далеко.

Иногда Гермионе хочется просочиться в голову Малфоя, вскрыть его черепную коробку, чтобы понять, о чём он думает, и в такие моменты она смотрит на него так долго, что Джинни приходится её окликать.

Конечно, Джинни не знает, как важно для Гермионы следить за ним. Как важно ей знать, что в следующую минуту не произойдёт что-то необратимое, страшное, если она не уследит. Ведь если Гермиона поймёт, что что-то не так, если уловит хоть крошечное изменение в его настроении…

Но, к счастью, целую неделю всё идёт без изменений.

И только к началу второй в мгновение меняется всё.

Старшие курсы созывают в Большой зал для того, чтобы помочь в реставрации. С того момента как Гермиона услышала об этом, её не покидает назойливое, мерзкое чувство, что этот день будет по-настоящему тяжёлым.

Она не ошиблась. В миг, когда она с остальными учениками входит в Большой зал в сопровождении директора и нескольких профессоров, ей кажется, что пол покачнулся и кто-то переместил её во времени назад. Она смотрит на изувеченные стены, разрушенные смертоносными лучами, и видит обезображенные безумием лица Пожирателей, которые так легко убивали всех, кто попадался на пути. Она смотрит на пыльную груду камней и прочих обломков, громоздящихся по всему периметру зала, и видит бездыханные тела, лежащие рядом в неестественных позах. Она смотрит на то, что раньше было Большим залом Хогвартса, но видит призраки прошлого, наполненного кровавой борьбой, отчаянным желанием спасти и спастись, только бы выдержать, только бы выжить, пытаясь отомстить за всех, кто уже никогда не сможет сделать ни того, ни другого.

Она приходит в себя, когда мёртвую тишину, воцарившуюся на несколько минут, нарушает судорожный всхлип, а в следующую секунду Гермиона ощущает, как кто-то хватается за её предплечье.

— Джинни, — обеспокоенно произносит Гермиона, подхватив её, чтобы не дать упасть, но когда она понимает, куда та смотрит, то чувствует, что силы покидают и её.

В нескольких метрах, слева у стены, за обломками, оставшимися от гриффиндорского стола. Сейчас там ничего нет, но в воспоминаниях Гермионы был он — Фред Уизли.

Мёртвый Фред.

Тошнота подкатывает к горлу, дыхание прерывается, но Гермиона заставляет себя выдавить:

— Джинни… Джинни, прошу тебя, не смотри.

Но та смотрит, и, когда она слышит голос Гермионы, в ней словно что-то щёлкает.

— Не смотри?! Гермиона, его больше нет. Больше нет, понимаешь?! — тихо начинает та, постепенно повышая голос, который в этом траурном молчании звучит как полный боли вопль.

Все затаили дыхание.

— Я ненавижу, ненавижу их всей душой. Чёртовы Пожиратели, шавки Воландеморта! Ненавижу! — вырвавшись из рук Гермионы, шагает вперёд Джинни, сжав кулаки.

Её глаза блестят, во взгляде столько боли и отвращения, что, когда она окидывает им учеников, стоящих рядом, те невольно ёжатся.

И Гермиона знает, что последует дальше. Она бросает взгляд на Малфоя за мгновение до того, как на него яростно смотрит Джинни.

— Что, нравится смотреть, ублюдок?! Любуйся трудами своих друзей, видишь, что ты наделал, сволочь?!

Драко, который и без того был мертвецки бледным, казалось, становится ещё белее. Создаётся впечатление, что его вот-вот стошнит.

А между тем Джинни продолжает, наступая на него:

— Признайся, тебе же нравилось убивать, нравилось смотреть, как умирают те, кого ты лично знал. Ты просто наслаждался этим, верно?

— Замолчи, — еле слышно говорит Малфой, делая шаг назад, и Гермионе даже его на самую малость жаль.

— Ты наслаждался теми пытками, которые твои дружки устраивали у тебя на глазах, а потом наверняка с радостью наблюдал, как эти не повинные ни в чём люди дохли у тебя на глазах, а ты не делал ничего! — постепенно переходя на крик, горячо произносит Джинни.

— Мисс Уизли, прошу, успокойтесь! — наконец, опешив, говорит профессор МакГонагалл, на какое-то время застывшая вместе со всеми.

Но Джинни её не слушает и продолжает:

— И единственное, чего я не могу понять, — почему ты сейчас не в Азкабане со своим папашей! Почему ты стоишь сейчас с теми, кого готов был убить несколько месяцев назад, почему ты, грёбаный Пожиратель, остался жив, в то время как мой брат мёртв! Почему?!

Она переключается на рёв, от которого кровь стынет в жилах, и Гермиона видит, как Малфой едва сдерживает рвотные позывы. Очевидно, ему плохо, он пятится к выходу, пока Минерва с другими профессорами пытаются успокоить Джинни, вопящую:

— Уходишь? Правильно, убирайся, сволочь, убирайся прочь! Я ненавижу тебя, ненавижу! Лучше б ты сдох!

Драко вылетает из Большого зала, когда Джинни оседает на пол, даже не пытаясь внять речи профессоров, и в голос рыдает.

Всё происходит, как в самом кошмарном сне. Вмиг присутствующие словно оживают: начинают говорить, суетиться, пытаться чем-то помочь. Гермиона подлетает к Джинни, на ходу смахивая слёзы, но её останавливает полный отчаянной мольбы взгляд Минервы.

— Мисс Грейнджер, я вас прошу.

Гермиона застывает с ужасом в глазах. Какое-то время она просто смотрит на профессора МакГонагалл, надеясь, что ей всё-таки не придётся идти… идти за ним. Её тошнит от этой мысли.

Её тошнит от всего.

Она окидывает быстрым взглядом Большой зал ещё раз, обращает внимание на бьющуюся в истерике Джинни и понимает, что хуже уже не будет.

И она идёт за Малфоем.

Она идёт, а перед глазами война, она идёт и понимает, что, возможно, сейчас спасёт жизнь врагу — тому, кто сражался на другой стороне.

Кто мог её убить, но не убил. И, наверное, только поэтому она заставляет себя идти дальше.

Коридоры сменяют друг друга, и она почти отчаивается его найти, когда вспоминает про карту. А через минуту Гермиона уже стоит перед дверью в мужской туалет.

Прислушивается — тишина. Только бешеный, ненормальный стук её сердца и рваное, чересчур громкое дыхание.