Лабиринт памяти (СИ)

— Кстати, — после недолгого неприязненного молчания, начинает Джинни и поворачивается к Гермионе, — а ведь Забини дело говорит. Что скажешь, Гермиона? Что если мы в самом деле будем заниматься вместе? Не думаю, что тебе хочется оставаться с Малфоем наедине.

Джинни иронично усмехается и не замечает, как Гермиону бросает в холодный пот, а Драко резко переводит на неё пронзительный взгляд.

— Конечно, нет, — поспешно вставляяет Гермиона, и её голос звучит чуть выше обычного. — Когда начнём?

— Предлагаю через три дня, в среду. Как раз пройдёт ещё одна пара Трансфигурации, а вечером можем встретиться, — небрежно бросает Блейз и, засунув руки в карманы, разворачивается вполоборота. — К слову, Уизли, надеюсь, к тому времени тебя кто-нибудь трахнет и ты не будешь такой истеричной, злой сукой.

Брови Гермионы взлетают.

— Заткни свой поганый рот, Забини! Иначе…

Дальше Джинни, используя весьма крепкие выражения, высказывает свои мысли по поводу того, что она готова сделать, лишь бы стереть эту высокомерную усмешку с лица Блейза, а Гермиона думает, как всё же непросто им будет вместе заниматься.

Она думает об этом до самого вечера и, чтобы отвлечься, решает написать ещё одно письмо Рону. Когда Гермиона заходит в совятню, то поспешно останавливается, видя Малфоя, стоящего к ней спиной. И, когда она решает сделать несколько шагов назад, тот внезапно говорит:

— Не утруждай себя, Грейнджер. Я уже закончил.

Она замирает, наблюдая, как Драко выпускает филина наружу и поворачивается к ней. Какое-то время они не прерываясь смотрят друг на друга, и Гермионе кажется, что в этот миг оба окунаются в воспоминания о том неправильном, жутком, абсурдном…

Встряхнув головой, Гермиона решительно отводит взгляд и идёт к школьной сипухе, держа в руке письмо. Она молится, чтобы Малфой убрался из совятни поскорее, но он, словно издеваясь, намеренно не двигается с места и следит за ней взглядом. Пристально, из-под прищуренных глаз так, будто знает, о чём она думает.

И это вновь заставляет краснеть.

— Я думаю, нам нужно кое-что обсудить Грейнджер, — наконец слышит она его низкий голос.

— Я думаю, нам нечего обсуждать, Малфой, — хмурится Гермиона, изо всех сил стараясь оставаться невозмутимой.

— А я считаю, что есть, — делает он к ней несколько широких шагов, и в этот момент она не выдерживает и резко разворачивается.

— Послушай, Малфой…

— Нет, это ты меня послушай, Грейнджер, — повышает голос Драко, и в его взгляде появляется что-то такое, что заставляет Гермиону замолчать. — Я хочу, чтобы ты знала: то, что произошло…

— Не надо, — тихо, почти жалобно выдавливает она, в то время как Малфой делает ещё один шаг и оказывается непозволительно близко.

— … этого не должно было случиться. Никогда, — продолжает Драко, а следующую секунду едва ощутимо дотрагивается до её щеки. — Но раз уж произошло…

Он молчит, не двигаясь, и давит тяжёлым взглядом, а Гермиона дрожит и не может заставить себя убрать его руку со своей щеки.

«Падаешь, ты падаешь, Гермиона», — проносится в её голове шальная мысль, и ей почти хочется слегка повернуть голову, чтобы прижаться ещё сильнее к его пальцам.

Сумасшедшая.

— Давай уясним, Грейнджер, — хрипло говорит Драко, не сводя глаз. — Я был пьян, был не в себе, и, что бы ты там ни думала, мне этого не хотелось. Никогда не хотелось, и не хочется сейчас.

Но он не убирает руку, и Гермиона не делает ничего, чтобы прекратить это безумие, которое снова накрывает их.

Она ненавидит: себя за это, а Малфоя за то, что, похоже, его слова противоречат действиям.

— Я не мог этого хотеть, — убеждает её, а может, и себя Драко, а затем еле слышно добавляет, склонившись к лицу, — но ты провоцируешь, Грейнджер. Если бы ты знала, как сильно я тебя ненавижу за то, что ты заставляешь меня…

Гермиона сглатывает, чувствуя его горячее дыхание на своей коже, и понимает, что, если Малфой сейчас прикоснётся к её губам, она не сможет ему отказать.

Потому что опять ощущает это тёмное, густое, рискованное нечто, что заполняет всё её существо, заставляя едва заметно сжать бёдра.

И в миг, когда она уже даже почти прикрывает веки, Малфой шепчет.

— Держись от меня подальше.

А потом быстро разворачивается и уходит, в очередной раз оставляя её наедине с чувством отвращения к себе.

А ещё… с чувством вожделения к нему.

***

Гермиона ощущает себя отвратительно. Ей до ужаса не хочется идти на трансфигурацию, но было бы странно снова пропускать пару, а потому она садится рядом с Драко и, как прежде, старается не обращать на него внимания. К счастью, он тоже делает вид, что её не замечает, и поначалу всё идёт хорошо. Но потом… Потом Гермиона вздрагивает, когда он невольно прижимается к ней, потянувшись к учебнику, лежащему на углу стола.

И дальше начинается безумие.

Гермиона не знает, делает Малфой это специально или нет, но в течение урока он то и дело к ней прикасается: Гермиона чувствует его пальцы, дотронувшиеся до её ладони, ощущает их в момент, когда он, протянув руку за упавшим пером, невзначай проводит подушечками по коже от колена вверх, чуть задирая юбку, и тут Гермиона даже слегка подскакивает, опрокидывая чернильницу.

Она намеренно игнорирует взгляд Драко, но знает, что он опять смотрит на неё так, будто вот-вот готов ухмыльнуться, в то время как ей самой не до смеха.

Уже очень давно.

Вечером этого же дня они встречаются в старом классе, где раньше проводили уроки, но теперь — нечто вроде кладовой. Гермиона с Джинни оказываются пунктуальнее, а потому десять минут Гермиона слушает, какой же придурок «этот чёртов Забини».

И когда Забини появляется в классе на пару с Малфоем, проходит не более десяти минут, прежде чем Джинни начинает пререкаться с Блейзом. Гермиона, коротко договорившись с Драко о плане работы, молча терпит их перепалку, исподтишка наблюдая за Малфоем. Тот с невозмутимым выражением лица что-то быстро пишет на пергаменте, хотя то, как он сильно нажимает на перо, выдаёт его внутреннее напряжение. Гермиона переводит взгляд на его руки, и непрошеные воспоминания вновь накрывают её, принося уже привычную беспомощность вместе с желанием, которое охватывает её тело.

Чтобы хоть немного отвлечься, Гермиона старается вслушаться в слова Джинни и Блейза.

— …поэтому, я уверяю тебя, нужно сначала отразить шестой закон в работе, а не начинать с первого! — жарко спорит Забини, склонившись к той через парту. Гермиона никогда не видела его столь взбудораженным.

— О, Мерлин, дай мне терпения! — закатывает глаза Джинни, а потом смотрит на Блейза пронзительным взглядом. — Знаешь, Забини, если тебя угораздило родиться красавчиком, это ещё не означает, что высшие силы наградили тебя мозгами!

— То есть ты хочешь сказать, что при твоей смазливой мордашке ты не обделена умом, Уизли? — окидывает её насмешливым взглядом Забини. — Очень сомневаюсь, особенно если учесть, что на прошлом занятии мы из-за твоего истеричного крика схлопотали отработку!

— Стой, ты сказал, что у меня смазливая мордашка? — хмурится Джинни и едва заметно улыбается.

— Мне не страшно было это сказать, после того как ты признала во мне красавчика, — усмехается Забини, а потом они какое-то время пристально глядят друг на друга и в один миг начинают смеяться.

Гермиона в недоумении. Она не может понять, в какой момент что-то неуловимое изменилось в отношениях Джинни и Блейза, и сейчас, когда она слышит их смех и пытается найти ответ на свой мысленный вопрос, она невольно поднимает глаза на Драко и сталкивается с его взглядом.

А потом случается нечто странное: Гермиона робко ему улыбается и видит, как уголки губ Малфоя слегка приподнимаются, а в глазах мелькает веселье.

И это словно выбивает почву из-под ног, потому что Гермиона понимает: происходит что-то жутко неправильное.

А она не может этому воспротивиться.

***

Проходит неделя, но ничего не меняется. Малфой по-прежнему изводит её своими «случайными» прикосновениями и долгими взглядами, которые Гермиона ловит на себе. Ей кажется, он играет с нею, забавляется её реакцией, а она лишь беспомощно злится, не зная, как поступить. Порой Гермиона замечает отвращение в его взгляде, иногда ненависть, но почти всегда что-то такое, от чего у неё едва ли не подкашиваются колени. Гермионе стыдно, что в последнее время она думает о Драко чаще, чем о Роне, и поэтому она мысленно оправдывает себя тем, что ей по-прежнему нужно следить за Малфоем, хотя где-то в глубине души знает, что причина совершенно в другом.