Нежданно-негаданно

С серебром на шее мой друг мог рассчитывать лишь на обычную силу молодого мужчины, а возможности раскрутить узел спирали не было – руки были заняты дракой. Я тоже не могла подступиться к оборотню, чтобы помочь снять серебро. Оглядываясь по сторонам, я истошно кричала: «Помогите! Помогите!», – но никто из посетителей таверны даже не подумал прийти нам на помощь. Все эти мужики продолжали спокойно сидеть на своих местах, прикладываться к кружкам и комментировать друг другу происходящее. Заметила, как хозяин таверны поспешил скрыться за тяжёлой дубовой дверью, – от греха подальше. Девять человек против одного – силы явно не равны. Всё ещё сжимая в руке «розочку», я кинулась на одного из навалившихся на Тэваза, полосуя острым стеклом его спину. Мужик заревел, извернулся и откинул меня на стену. От боли кисть разжалась и я выпустила своё единственное оружие. Некстати вспомнился арбалет, мирно лежащий сейчас возле кровати на втором этаже. И мои ножи, которые я поленилась цеплять на себя после ванны. «Самое время для проявления у меня каких-нибудь полезных магических способностей», подумала я в стиле жанра, оглядываясь по сторонам. А разъярённый на меня мужик-то всё ближе!

На помощь Тэваза сейчас рассчитывать не приходится, – он сам с трудом отбивается от восьмерых. Увидела, как оборотень выхватил у одного из напавших нож, – хоть какое-то ему подспорье. Напирающий мужик в это время тоже достал нож и, занеся его над головой, кинул в меня. Пи…ц, как страшно. По-моему, я просто одурела от страха. Не знаю, как смогла увернуться, но запрыгнула при этом на тот стол, который был нашим, и двумя руками выдернула из подставки на стене факел, который, в числе таких же, освещал помещение. С какими-то нечленораздельными звуками, вырывающимися из моего горла, этим горящим факелом зарядила ему по голове со всей дури. Посыпались искры на пол, волосы и ворот рубахи на нём загорелись. Он пытался тушить себя руками, но только обжигал их.

Потом спрыгнула со стола и с криками на отборном русском: «Суки! Козлы! Твари!», бросилась в самую гущу навалившихся на Тэваза тел. Те, опешив, отступили от оборотня, чем он незамедлительно воспользовался и, вновь вскочив на ноги, начал отходить спиной в сторону от разбойников. А я, не отдавая себе отчёта в том, что делаю, продолжала бегать туда-сюда по залу и, размахивая в разные стороны факелом, орать:

–А-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а! Суки! Пид…сы! Совсем ох…ли! Щас спалю тут всё нах…н!

При этом я вовсе никого не задевала своим оружием, но не потому, что не хотела кому-либо навредить, а потому, что от меня бежали и отшатывались, сидящие до того за своими кружками, люди. Часть из них уже выбралась наружу из таверны. Мой ор продолжался. Краем глаза увидела, что Тэваз, пользуясь всеобщим шоком от моего поведения, раскручивает и снимает с шеи серебряную проволоку. Ему осталось совсем чуть-чуть, как один из нападавших, пришедший в себя, стал подкрадываться к Тэвазу со спины, занося кверху нож. Хуже всего было то, что Тэваз его не видел, а за царящим тут шумом и моими криками, ещё и не слышал. Тогда я, спасая товарища, кинулась через Тэваза прямо на этого козла, опять же не молча:

– Убью на х…! – кричала я на русском.

И это сработало! Нападавший поспешил отбежать, Тэваз отбросил проволоку в сторону и с рычанием, зажав в руке добытый в драке нож, кинулся на наших обидчиков. Теперь, не ограничиваемый в своих силах серебром, он, даже не перекидываясь, расправился с каждым из них в отдельности. Я же, от страха за наши жизни и от безумного количества адреналина в моей крови, потеряла способность здраво мыслить и не поняла вовремя, что уже всё закончилось. Поэтому я продолжала бегать с факелом по залу, пугая оставшихся людей и кричать, как я их всех ненавижу. Опомнилась только тогда, когда смогла различить окружавший меня хохот. Смеялись все, – те, кто так и остались сидеть за столами и наблюдать весь этот спектакль, баба-подавальщица, выглядывающая из-за барной стойки, и даже Тэваз. Даже он сгибался пополам и держался за живот в приступе смеха, иногда поднимая руку по направлению ко мне и пытаясь произнести моё имя:

– Кира! Ой, не могу! Кира! Ха-ха-ха-ха!

Мне до слёз стало обидно! Что ж вы ржёте, придурки, не заступившиеся за женщину? А ты, друг, которого я пыталась спасти, пусть даже и таким образом? Как можешь ты теперь надо мной смеяться, зная, что моё неадекватное поведение обусловлено лишь тем, что я сильно перепугалась?

Прислонив уже ненужный факел к стене, я развернулась и побежала наверх в свою комнату. Хлопнула дверью и, как была, кинулась на постель, подгребла к себе подушку и рыдала в неё. Нога об ногу скинула сапоги. В истерике ревела, ругая их всех, и своё глупое поведение в том числе, самыми погаными словами. Не заметила я, как в комнату вошёл Тэваз, дотронулся рукой до моего плеча.

– Кира, успокойся, пожалуйста. Кира, Кирочка, детка, не плач.

Знаю, что он пытался меня утешить, но я была на него обижена. Сев на постели в обнимку с подушкой и скрестив ноги по-турецки, вызверилась на него сквозь слёзы:

– Убирайся! Слышишь? Пошёл вон! Я не хочу тебя больше видеть! Убирайся отсюда! И вообще, дальше я поеду одна, а ты – чеши сам своей дорогой. Понял? Ты…

Тэваз прибег к единственно возможному способу, которым мужчина только и может прекратить женскую истерику, не применяя при этом грубую физическую силу и насилие. Он закрыл мой рот поцелуем, одновременно обняв мой затылок своей большой ладонью. Язык парня проник в мой рот и делал там что-то невообразимо прекрасное с моим языком. Потом его губы то жадно собирали слёзы с моего лица, то вновь приникали к моим губам. Оторвав от меня подушку, отбросил её в сторону, а сам подтянул меня к себе, усадив на свои колени и сжав в объятиях. О, Боги, как же сильно я в этом нуждалась! Я страстно и также жадно отвечала на поцелуи, сжимая в кулачки рубашку оборотня, шаря руками по его плечам, запуская пальцы в его волосы и пытаясь стянуть с них резинку, удерживающую хвост. Краем сознания заметила, что перестала плакать, – даже молодые оборотни в чужих мирах знают верное средство от женских истерик.

Мне нужен был мужчина прямо сейчас! И я не сопротивлялась, когда Тэваз стягивал с меня одежду, покрывая моё тело поцелуями и покусывая. От его укусов мне не было больно, – они лишь ещё сильнее распаляли меня, вырывая из моей груди стоны наслаждения. Стягивая с меня штаны, мужчина ласкал языком и губами мои бедра и голени, обласкал ртом каждый мой пальчик на ногах, так же точно прошёлся по ступням и пяточкам. Сильными руками он потянул вниз мои трусики и замер.

– Кира! У тебя здесь нет волос?!

Не зная, что и думать по поводу этого восклицания, я смущённо попыталась прикрыть сокровенное местечко руками. Но Тэваз убрал мои руки в стороны и принялся целовать меня там.

– Как же ты сладко пахнешь, детка! – шептал он мне, иногда отрываясь от своего занятия и поднимая на меня глаза. Удивительное зрелище – два, сверкающих потусторонним жёлтым звериным огнём, глаза, в сумерках, где-то у меня между ног!

Наконец, оторвавшись от этого занятия, Тэваз быстро избавился от своей одежды и накрыл меня своим телом сверху. Снова завладев моим ртом, продолжал руками гладить и сжимать моё тело, вызывая волны удовольствия. Я ласкала его в ответ так, как только могла, – со всей своей страстью, соскучившейся за долгие месяцы за мужской силой и нежностью. И мне казалось, что рядом с его звериной сущностью я тоже выпустила на волю своё животное начало, такое же древнее, как и сама жизнь. Закинув мои согнутые ноги себе на спину, держа их там одной своей рукой скрещенными в щиколотках, Тэваз вошёл в меня – нежно и плавно, затем всё убыстряя темп.

Раньше, когда я занималась сексом с мужчинами моего мира, я далеко не каждый раз доходила до оргазма. Им приходилось ну о-очень долго стараться, чтобы у меня наступила логическая разрядка. Но тут, отдаваясь этому мужчине, я, буквально с первых его движений внутри меня, почувствовала ту самую томительную сладость, что разливалась теплом и соками внутри живота, облегчая ему движение и судорожно сокращая мои внутренние мышцы вокруг его мужского естества. Это было прекрасно! Но это был ещё не конец! Тэваз всё продолжал и продолжал движение, смотрел мне в глаза, целовал губы, шею и плечи, выдыхал моё имя прямо мне в рот… Я никогда в жизни не забуду этот секс! Дойдя до самого пика, он вышел из меня, изливая семя мне на животик, но я скользнула вниз и позволила ему закончить у меня во рту, лаская каждый миллиметр его возбуждённой плоти своим языком.