Золушки при делах. Часть 2 (СИ)

   Суровая природа Узамора всегда следовала традиционному пути. Миграционные тропы животных были известны охотникам издревле, и никогда не нарушались… Массовый исход зверей из Весеречья, зверей, которых там быть не должно, для человека, помнящего о событиях пятисотлетней давности, говорил о многом.

   Атрон развернул к себе зеркало связи и активировал его. К его удивлению, амальгама отразила не холодное и красивое лицо Никорин, а бородатое, суровое – гнома Бруттобрута, ее неизменного помощника.

   - Ваша Светлость, - приветствовал его гном, поднялся с места, уважительно поклонился, - Ее Могущество отбыла во дворец на Весенний бал. У вас к ней срочное дело?

   Рю Воронн показал свиток.

   - Я бы хотел, чтобы она увидела это.

   - Свиток имеет отношение к ее встрече с вами? – уточнил Бруттобрут, и Атрон не сумел скрыть удивление во взгляде – надо же, гному известно и о неофициальном визите архимагистра к нему, в Узамор, и о содержании разговора!

   - И да, и нет, - помолчав, ответил он. – Скорее – нет.

   - Кто знает, кто знает, - ухмыльнулся Бруттобрут и протянул руку. – Давайте сюда!

   - Через зеркало? – изумился герцог. – Я не знал, что так можно!

   - Вы – не архимагистр, Ваша Светлость, - мягко пожурил Бруттобрут, и рю Воронн вдруг понял, что гном, который намного, намного старше его самого, в душе относится к нему как к неопытному юнцу.

   Вспыхнув от гнева, он толкнул свиток в амальгаму, ожидая, что тот упрется в нее краем, однако он провалился внутрь рамы и исчез, появившись спустя пару секунд в руках секретаря Золотой башни.

   - Я передам послание немедленно, - снова поклонился Бруттобрут, - благодарю, Ваша Светлость!

   Узаморский наместник коротко кивнул и прервал связь. Интуиция подсказывала, что он все сделал правильно, но на душе остался осадок. Тревожный осадок. Донесение неспроста попало ему в руки тогда, когда он вспоминал события далеких и страшных дней!

***

«В этот раз коротышка превзошел самого себя!» - думала герцогиня рю Филонель, с восхищением рассматривая себя в зеркале. Сшитое мастером Артазелем платье было очень простым: белым, без кружев и драгоценностей, лишь подол и манжеты отливали серо-стальным, подчеркивая белизну кожи эльфийки и мраморную синь ее радужек. В нем она казалась королевской невестой… Собственной несбывшейся мечтой.

   Агнуша покосилась на Артазеля, который тоже рассматривал ее в отражении. Во взгляде гнома восхищения не было вовсе, лишь пристальное внимание к деталям в частности, и образу в целом.

   - Я благодарна вам, почтенный мастер, - медленно произнесла герцогиня, и протной посмотрел на нее с удивлением – за годы знакомства эльфийка впервые назвала его «почтенным», - благодарна за все! Вы можете быть свободны!

   - Я рад, что вы довольны, Ваша Светлость! – растерянно пробормотал он и покинул покои.

   Едва дверь за ним закрылась, герцогиня бросила взгляд на сундучок, стоящий на зеркале и полускрытый ее шалью. Судорожно вздохнув, принялась делать прическу.

   - Ваша Светлость, ну зачем вы! – возмутилась, войдя, ее Старшая горничная Туссиана Сузон. – Дайте мне!

   Герцогиня уже скрепила пряди на затылке заколкой с настоящей белой розой и повернувшись, улыбнулась:

   - Я знаю, что и ты получила приглашение на Весенний бал, так иди, собирайся! Сегодня ты мне не понадобишься, а завтра я даю тебе выходной… Веселись и пей за мое здоровье!

   Туссиана встревоженно взглянула на нее:

   - Моя госпожа, с вами все в порядке? Вы говорите так, будто прощаетесь!

   В смехе герцогини зазвенело хрустальным колокольцами эльфийское лукавство. Она взяла руки горничной в свои.

   - Ну что ты, моя дорогая Туссиана, я просто радуюсь предстоящему балу! И надеюсь увидеть и тебя в числе танцующих с обожаемым мастером Пипом!

   - Ох! – горничная зарделась. – У него тоже есть приглашение, вы правы!

   - Вот видишь! – Агнуша ласково пожала ее пальцы и отпустила. – Ну, иди же! А то я передумаю!

   Благодарная служанка скрылась за дверью, не замечая с каким странным выражением лица смотрит хозяйка ей вслед.

   А эльфийка еще раз кинула взгляд в зеркало, расправила плечи и вышла из будуара в гостиную, где ожидала свита. Комплименты кавалеров и шепотки дам не доставили ей такого удовольствия, как обычно, потому что Агнуша ощущала себя, будто во сне. В кошмаре, от которого невозможно проснуться.

   В сопровождении приближенных она дошла до бальной залы и остановилась у возвышения с троном. Король, стоящий рядом с ним, сделал ей знак подняться.

   - Вы прекрасно выглядите, герцогиня!

   - Благодарю, Ваше Величество!

   И это все, что было сказано. В прежние времена он бы шепнул ей на ушко какую-нибудь сальность, а она, рассмеявшись, ответила глупостью вроде: «Мой повелитель, это все ваше, и вы об этом знаете!» А нынче их, открывающих Весенний бал, разделило осторожное пограничье тишины людей, чуждых друг другу... Все так, Каскарты, все так! Все – как должно быть!

   Агнуша надела на лицо одну из самых сияющих улыбок. Казалось, ее настроение ничто не может испортить. Ни архимагистр в волшебном, темно-голубом платье, на котором были нашиты тончайшие батистовые разноцветные бабочки, крылья которых казались живыми при малейшем движении, ни явный интерес Его Величества к своему новому придворному художнику, а точнее, к его невесте необъятных размеров и тролльего обояния. Ее Светлость никому не отказывала в танцах, двигаясь как во сне. Танцевала с королем, с рю Виллем, сказавшим ей очередную гадость, завуалированную приторными комплиментами, с придворными… И поглядывала на часы. Когда стрелка коснулась полуночи, и глубокий бой курантов с самой высокой башни замка поплыл над Вишенрогом, Агнуша бежала из бальной залы в свои покои, где избавилась от платья, делавшего ее похожей на невесту, от туфелек и… от себя самой. Той, несбывшейся. Переоделась в мужской костюм, прихватила сундучок, спрятала под шалью волосы и потайными коридорами выбралась наружу, в дворцовый сад, а оттуда на улицу, где ждала запряженная четверкой карета. Закутанный в черное возница даже не обернулся, когда она запрыгнула внутрь, пытаясь сдержать бешеный стук сердца. Кони с места взяли в карьер. Экипаж покинул Вишенрог, миновал окрестные поля.

   Герцогиня знала, что до утра ее не хватятся. Его Величество был слишком занят новым увлечением, чтобы вспоминать о преданной фаворитке, которая никогда и ни в чем ему не отказывала. И когда она спрыгнула с порожка кареты на мост через одну из рек, протекавших в окрестностях города, проводила взглядом экипаж с неразговорчивым возницей и вытащила из-за пояса портальный свиток, ощущение финальной точки в романе дурного толка стало оглушительным. На мгновение Агнуше показалось: мир замер, наблюдая за ней, гадая, не повернет ли она назад. Дрожащими пальцами эльфийка сорвала оплетку со свитка и прикрыла глаза от яркой вспышки. Ноздрей коснулся запах сочной травы и вечно весеннего ветра. Она шагнула к ним вслепую, подрагивая, как норовистая лошадь.

   Они ждали ее с той стороны: советник Ксарион Перкатипотль и отряд галахадов – личных охранителей Мудрейшего. Ксарион почтительно коснулся ее запястья, а толчок ветра в спину подсказал, что портал в Ласурию закрылся, и только тогда Агнуша позволила себе открыть глаза.

   Она увидела себя на склоне холма, по которому убегала вниз, к лесному озеру, серебрящаяся трава. Ветер нес тысячи ароматов, и ни один из них не отдавал спертым запахом человеческих жилищ. Вода едва слышно плескала на берег. В черной поверхности отражались яркие звезды и рябой лик луны, показавшейся Агнуше настоящей красавицей.

   Эльфийка сунула в руки советнику сундучок и заторопилась вниз.

   - Куда вы? – изумился Перкатипотль.

   Герцогиня не ответила. Побежала к берегу, попутно избавляясь от одежды. Озеро встретило ее материнскими объятиями. Закрыв глаза, Агнуша легла на спину. Вода залила уши, шумела глухо, будто напевала. Впервые за долгие годы эльфийку накрыло ощущением безопасности и покоя, в котором растворялись постоянное напряжение и разочарования прошедших лет, глубокое одиночество.