Золушки при делах. Часть 2 (СИ)

   Ноги сами принесли Дрюню на ту площадь, где они с Его Величеством сажали дуб. Хотя, какой дуб – дубок! В половину человеческого роста высотой, с едва проклюнувшимися мясистыми почками. Вкопанные в землю вкруг него скамейки смотрелись суровыми воинами, окружившими подростка. Повздыхав, Дрюня сел на одну из них, закинул руки за голову, потянулся. Он не умел долго гневаться, вот и сейчас, после прогулки, давшей занятие ногам и проветрившей голову, начинал жалеть свою коровеллу и придумывать, что бы такое ей купить, дабы порадовать. Шут представлял, каким вкусным будет примирение и улыбался своим мыслям, когда на него упала тень.

   Он поднял глаза и… утонул в темном лукавстве глаз Алли. На ее руке висела корзина с припасами, должно быть, артистка ходила на рынок и сейчас возвращалась.

   Дрюня вскочил так резко, что у него заныли колени. Перехватил корзинку.

   - Тебе помочь, Алли?

   Она улыбнулась.

   Почему в ее присутствии чудилось, что небо выше, солнце ярче, а ночь бежит прочь, словно боится сияющей красоты девушки?

   Они медленно пошли вдоль сквера.

   - Мне показалось, мэтр вовсе не удивился, когда мы встретились… - сказал шут, чтобы нарушить молчание. Не вопрос - утверждение.

   - Он знал, что ты нас найдешь, - кивнула Алли.

   - Но я не искал! Это вышло случайно!

   Она искоса посмотрела на него и не издала ни звука. А ведь он помнил, как она стонет от ласк: низко, по-животному, завораживающе…

   Ее пальцы скользнули по его запястью. Прикосновение вызвало жар в чреслах и туман в голове, и Дрюня затруднился бы сказать, что из этого произошло первым.

   - Ты до сих пор хочешь меня… – улыбнулась девушка.

   И снова не вопрос – утверждение.

   - Ты не изменилась ни капельки! – покачал головой шут. – Все такая же… невозможная. Но как?

   Она опять не стала отвечать - заступила ему дорогу и поцеловала, не обращая внимания на идущих мимо людей. Поцеловала так, что у Дрюни сразу кончились воздух и мысли, а исподний жар мгновенно охватил новые участки тела.

   Не соображая, что делает, шут схватил Алли и, прижав к себе, отобрал власть поцелуя. Когда спустя долгие и сладкие минуты они оба отпрянули друг от друга, чтобы вздохнуть, девушка предложила:

   - Пойдем куда-нибудь?

   - А мэтр? – уточнил Дрюня.

   - Он занят, - усмехнулась она, - собирается посетить галерею в трактире «У старого друга» и познакомиться с шедеврой того маленького художника, о котором говорит весь Вишенрог…

   Алли взяла шута за руку и повела с людной улицы в проход между домами, так уверенно, словно не раз бывала в столице.

   От силы маленьких пальцев из Дрюниной головы испарились последние соображения. Он шел за девушкой, как теленок на убой, любуясь ее локонами цвета воронового крыла, ниспадающими по спине, маленьким розовым ушком, видным, когда она поворачивалась, чтобы посмотреть на него, абрисом нежного лица.

   На заднем дворе какого-то дома Алли, используя булавку, легко открыла навесной замок сарая, вошла внутрь, аккуратно отставила корзину в сторонку. Толкнув шута на сложенное у стены сухое сено и опустившись рядом, начала целовать так бесстыдно, что Дрюне снова стало жарко. Нависнув, она касалась его все ниже, а он с трудом сдерживал собственную страсть, желая в полной мере насладиться ее умелыми ласками.

   В какой-то момент шут открыл глаза и посмотрел на девушку. Сквозь туман страсти на него глянули лихорадочно блестящие, какие-то звериные зрачки, однако не это поразило его, заставив прийти в себя, а выражение лица Алли: в нем было нечто плотоядное, алчущее страсти. Слепой и глухой страсти соития. Вмиг возникла в памяти заплаканная и непривлекательная Ванилька. Растрепанная, курносая, веснушчатая дурында.

   Руки не слушались, однако Дрюня с усилием перехватил Алли за плечи и оторвал от себя. Она тяжело дышала и была так прекрасна, что у него темнело в глазах.

   - Ты знаешь, - жалко сказал он, - я женат…

   - И что? – удивилась она и снова потянулась к нему, жадно облизывая губы.

   - Женат! – повторил Дрюня, будто забыл все слова, кроме этого. Вырвался из ее объятий, заправился и выскочил на улицу.

   Ее тихий стон потряс его сильнее, чем потряс бы звериный рык. Голодный, голодный стон. Чтобы прийти в чувство, шут со всей силы укусил себя за запястье и бросился прочь. Алли была его мороком в юности и оставалась им сейчас, но дома ждала живая, теплая, а главное, принадлежащая только ему женщина. Дурында. Любимая.

***

В верхнем уровне Золотой башни было темно, лишь над столом висел светлячок, давая возможность архимагистру читать лежащий перед ней список. Как Ники ни хотела вычеркивать из него имена – три пришлось вычеркнуть: Варгаса Серафина, Йожевижа и Виньовиньи Агатских. Варгаса следовало срочно чем-нибудь занять, дабы не помешался от несчастливой любви, а Йож после приказа Его Величества Виньогрета о назначении вторым секретарем посольства был потерян для «полевой» работы так же, как и его вторая половина - Виньовинья.

   - Гном не пойдет против приказа своего короля, ну если, конечно, тот не затрагивает мастеровую честь, - пояснял Троян рю Вилль в накануне состоявшейся беседе, - и никогда не отпустит от себя гномеллу, с которой связан брачными узами. Таковы традиции, бережно соблюдаемые подгорным народом. Кроме того, почтенного мастера Агатского восстановили в правах в Гильдии ювелиров, а значит, он сможет открыть собственную мастерскую. Ты можешь представить, что это значит для гнома?

   Ники тяжело вздохнула:

   - У них была отличная команда, а теперь у меня сердце кровью обливается!

   - Грой – руководитель операции, Вителья - волшебница, фарга Виден - целительница, Дикрай Денеш, Дробуш Вырвиглот и рубаки Аквилотские – в качестве боевых единиц, - перечислил начальник Тайной канцеляя, загибая пальцы. - Думаешь, этого будет недостаточно?

   Архимагистр снова вздохнула.

   - Как бы тебе объяснить, Твоя Светлость… В искусстве волшебства есть понятие магического абсолюта – идеального соотношения Силы и Мастерства мага для воздействия на то или иное событие или предмет. Команда «хорьков» - такой идеал… Вселенная благоволит им, дарит удачу за удачей, но только при условии, что они работают вместе! Сохранят ли они эту способность оказываться в нужное время в нужном месте после того, как потеряют в составе, я не знаю. И это меня тревожит!

   Рю Вилль помолчал, покачал пальцем серьгу в ухе.

   - Если бы тебе предложили выбирать, от кого бы из них ты не смогла отказаться? – спросил он.

   - От графа, - не задумываясь, ответила Ники.

   - Яго… - покачал головой Трой и замолчал – Его Величество запретил графу рю Воронну покидать страну.

   «Яго…» - в покоях Золотой башни повторила про себя архимагистр и поставила около его имени жирный знак вопроса. Постучала пальцами по столу, затем потянулась к зеркалу связи.

   Стекло зарябило и показало обитые тканью спокойного голубовато-серого оттенка стены кабинета наследного принца.

   - Да? – тут же откликнулся владелец.

   - Ваше Высочество, переговорить бы…

   - Приходите.

   Принц знал, что Ники не является без серьезного повода, Ники – что Аркей не любит лишних слов. Оба прекрасно понимали друг друга.

   Волшебница шагнула прямо в кабинет, склонила голову и дождалась, пока принц предложит сесть в кресло напротив. В кабинете он был один.

   - О чем пойдет речь? – уточнил Аркей, откинувшись на спинку стула и сцепив пальцы перед собой.

   - Об операции «Ласурские призраки», - шевельнулась Никорин. – Ее проведение под угрозой, однако у меня нет достаточных… - она замолчала, подыскивая слово, - обоснований, чтобы это доказать. Только предчувствие.

   - Предчувствие архимагистра – это серьезно, - позволил себе улыбнуться принц. – Насколько я знаю, отец в целом одобрил вашу идею, выделил силы и средства. Так в чем проблема?