Золушки при делах. Часть 2 (СИ)

   - Ракурс?

   - Паук! – воскликнула женщина и передернула плечами. – Терпеть не могу пауков! Впрочем, - задумчиво добавила она, - очень надеюсь, что их больше нет на Тикрее!

   - Пауков? – изумилась Бруни.

   Ей все больше казалось, что она разговаривает с сумасшедшей, одной из тех городских юродивых, которых одни считают одержимыми, а другие – святыми.

   - Кукловодов, - непонятно пояснила собеседница. – Радуйтесь, ведь ваши дети будут расти под мирным небом!

   Принцесса невольно положила руки на живот, будто пытаясь защитить его.

   Незнакомка обернулась. В ее глазах перетекали один в другой цвета с картины Висту.

   - Сюрпри-и-из! – громко засмеялась она, зазвенела хрустальными колокольцами.

   И снова никто не посмотрел в их сторону.

   Бруни испуганно моргнула и… не обнаружила ее рядом с собой. Отчаянно завертела головой, но в пустой комнате негде было укрыться.

   Красавица в белом платье исчезла! Лишь едва ощутимо пахло розами.

***

На следующий день после подписания Его Величеством указа о назначении мастера Вистуна придворным живописцем, принцессу навестила матрона Мипидо.

   - Я… так… рада… - рыдала она, потрясая мощным килем, - наконец-то… его… оценили… по… заслугам!

   - Да что ж ты плачешь? – смеялась Бруни, обнимая ее и гладя по голове, как маленькую. – Надо радоваться!

   - Как же… радоваться?.. – вопрошала Клози. – Когда… он… теперь будет… целыми днями… во дворце… пропадать! А тут столько баб… то есть дам… изысканных… ху-у-у-уденьких!!!

   - Да он и не посмотрит в их сторону! – возмутилась принцесса. – Его муза – ты, и только ты!

   - А как же мы будем… ви-и-и-идется? – не успокаивалась та. – Он – ту-у-ут! А я…

   Она больше не могла говорить и взяла самую высокую ноту. Судя по звукам из коридора, гвардейцы, охраняющие вход в покои, дружно отшатнулись от дверей, а потом так же дружно вернулись на место и взяли на караул.

   Двери в столовую, где разговаривали Клози и принцесса, распахнулись, впуская… Его Величество в сопровождении Стремы.

   - Вы так кричите, моя дорогая невестка, что я подумал было – роды уже начались! – с порога заявил тот, недовольно морщась.

   Пес гавкнул, соглашаясь.

   Клози закашлялась означенной нотой.

   Редьярд, увидев матрону, подавился собственным недовольством и замолчал.

   А оказавшаяся между ними Бруни растерялась, не зная, к кому спешить на помощь.

   Клози, торопливо стерев слезы, попыталась изобразить улыбку и реверанс и снесла два стула.

   - Клозильда! – воскликнул король, тоже приходя в себя. – Золотая моя, о чем вы печалитесь? Вам должно радоваться!

   - Это она так радуется! – поспешно пояснила принцесса.

   - Теперь мы будем чаще видеться, - Редьярд подошел к Клози, оттеснив невестку, и взял ее руки в свои: – И нам всем это пойдет только на пользу!

   Его Величество умел волновать женщин. Сейчас от него исходили волны мощного, теплого обаяния, которые ощутила даже Бруни.

   Матрона Мипидо зарделась и потупилась.

   - Да как же чаще, коли он будет во дворце, с вами, Ваше Величество, а я – в своей Гильдии! – пробормотала она, не глядя на принцессу, которая из-за спины короля делала страшное лицо, показывала козу, махала руками и всячески пыталась заставить ее замолчать.

   - Бросайте Гильдию! - весело предложил Редьярд. Похоже, настроение у него улучшалось с каждой минутой.

   Стрема согласно тявкнул.

   - Ну, уж нет! – возмутилась глава Гильдии прачек и легко вырвала руки из крепких королевских пальцев. – Я – девушка самостоятельная, Ваше Величество, мне на шее мужа, даже такого талантливого, как мой Вистунчик, сидеть стыдно! А других источников заработка – и неплохого заработка, позвольте заметить! – у меня нет!

   - Так будет, - плотоядно усмехнулся король. – На днях твой, Бруни, секретарь, жаловался моему на дворцового кастеляна. Мол, белье стелет сырое и за пауками по углам дворца не следит, а те совсем распоясались! Вы же, моя драгоценная, прачка? - Он снова посмотрел на Клозильду, и та с достоинством кивнула. - Значит, о санитарии и гигиене понятие имеете! Поэтому мы кастеляна уволим, а вас – назначим на его место. Титула обещать не могу, а вот годовое жалование и королевское содержание – легко! Будете при муже… - Его Величество наклонился к Клози чуть ниже положенного и нежно добавил: - И при мне!

   Та отпрянула.

   - Это очень сложно решение, Ваше Величество! Мне бы посмотреть годовую расчетную ведомость этого вашего кастеляна, да прикинуть, много ли я потеряю, если сменю работу!

   - Не потеряете ни золотого, - мурлыкнул король, - я вам обещаю!

   - Мне надо посоветоваться с женихом! – пискнула Клози и поспешно ретировалась, в стремительном реверансе сшибив с ног Стрему.

   Его Величество смотрел ей вслед, и его взор туманили мечты.

   Ошарашенный волкодав поднимался с пола, мотал тяжелой головой, разбрызгивая слюни по ковру.

   А Ее Высочество Бруни, переводя взгляд с одного на другого, предвидела проблемы. Большие проблемы. Проблемы королевского значения.

***

Ванилла рю Дюмемнон топнула ногой.

   - Дочь! Первой должна быть дочь! – воскликнула она. – Ну как же ты не понимаешь, Дрюнь, дочь – матери помощь! А от мальчишек одни неприятности!

   - Тебе от меня неприятности? – возмутился шут.

   Спорили они уже около часа и никак не могли прийти к согласию. Ванилла настаивала, что у них будет девочка, а шут, помня слова Его Величества, который в таких делах не ошибался, был настроен на сына.

   - Брунька у нас будет, я тебе говорю! – сердилась Ванилла. – Такая пухленькая, с каштановыми волосиками и серьезная! В меня!

   - Людвин! – восклицал Дрюня. – Такой худенький, подвижный и обаятельный, как я!

   - Я, значит, не обаятельная! – обиделась Ванилла.

   - Ты? Ты самая желанная! – шут заграбастал супругу в объятия, с наслаждением помял ее раздобревшее тело.

   - Врешь ты все! – неожиданно злобно ответила та, отрывая руки мужа от себя. – Какая же я желанная, если тебя ночами дома не бывает?

   - Ты о чем? – удивился Дрюня.

   - Давеча где шлялся? Я из-за тебя спала плохо!

   - С Его Величеством мы были! Можешь у него спросить!

   - А то ты не знаешь, что я его спрашивать боюсь! – заводясь не на шутку, Ванилла уперла руки в боки. – У тебя один ответ на все – у Его, мать его так, Величества! А на самом деле где?

   - Дык… - растерялся шут. – Нигде! Ты чего разошлась-то?

   - А ежели и с ним, то по кабакам да борделям, да? - продолжала Ванилла. – Вас, небось, каждый фонарь на улице Красных Подвязок в лицо узнает!

   Терпение Дрюни неожиданно кончилось, и он вспылил:

   - Да уймись ты, женщина! Может, Его Шаловливое Величество и посещает улицу Красных Подвязок, а я там давно не бывал!

   - Зато всегда можешь пойти! – завопила Ванилла, и глаза ее наполнились слезами. – А мне жди, волнуйся, переживай!

   - Дура ты! – в сердцах сказал шут, не зная, что еще сказать и как сладить с гневной бабой. – Вот как есть дура!

   И едва успел увернуться от чернильницы, пущенной супругой в его голову, затем от туфельки с ее ноги, от подушки с кресла, и, наконец, от верещащего дурным голосом дворцового кота-крысолова, любившего дремать в их покоях. От тяжелой травмы и Дрюню, и кота спасла природная гибкость. Первый выскочил за дверь и, бормоча под нос ругательства, поспешил прочь, второй, приземлившись на лапы, юркнул под комод.

   «Да чтобы я! Еще раз! Ее обрюхатил! – вопил про себя шут. – Истеричка! Дура! Нет, дурында! Слыхал я, что у беременных крышу сносит, но чтобы так!»

   Ему, обиженному несправедливыми обвинениями жены, очень хотелось вернуться и тоже наговорить гадостей, но он намеренно гнал себя прочь, не желая усугублять ситуацию.

   На улице было теплее, чем несколько дней назад. Весна окончательно заселилась в Вишенрог, вместе со своими цветами, молодыми листьями и птицами. Вечер только заглядывал в окна, в стеклах отражалось темнеющее небо, пахло свежестью поливаемых городскими садовниками газонов, на которых вовсю распускались цветы.