Золушки при делах. Часть 2 (СИ)

   - Хочу пить… - пробормотала она.

   Губ коснулась ладонь оборотня, и она жадно слизала с нее снег. И только после этого заглянула в его глаза и растерянно спросила:

   - Почему так, Лихай? Почему я теряю голову каждый раз, хотя не собираюсь? Я не хочу любви, я ее боюсь, Пресветлая мне порукой! Не хочу, не могу любить тебя, слышишь?

   Он крепче прижал ее к себе и поцеловал в лоб. Так невинно и легко, будто и не было на его коже кровавых полос, оставленных в страсти ее острыми ноготками, а на ней – начинающих багроветь следов его поцелуев и укусов. И ответил:

   - Это не любовь, Ники, нет… Нам просто нельзя друг без друга. Хотя бы иногда.

***

Весенний бал окончился утром. Вишенрог в эту ночь не спал, участвуя в ночных представлениях уличных музыкантов, танцах на городских площадях, дожидаясь традиционного праздничного фейерверка. За час до восхода солнца в небе заполыхали огненные строки, принадлежащие перу Одувана Узаморского и других известных тикрейских поэтов. Маги-иллюзионщики постарались на славу. Буквы перетекали друг в друга радужными змеями, ласурскими орнаментами, драгоценными ожерельями. В небе расцветали волшебные цветы, носились, гоняя Луну, так любимые Индари кошки. Специально для принцессы Ориданы была выведена на небосвод гигантская раковина, которую тащили два пристяжных кракена и коренной тритон, со стоящим в ней Океанским творцом, щедро раздающим зрителям воздушные поцелуи.

   Под небесную какофонию в своей комнате во дворце тихо и достойно ушел в мир иной старейший повар, мастер Понси Понсил. Когда рано утром подмастерья явились как обычно, чтобы помочь ему одеться и занять «капитанский» пост в любимом кресле в углу кухни, на его губах уже застыла спокойная улыбка. Человек, терпеливо и с мужеством сносивший тяготы старости, наконец освободился от тела, полного немощи и, ведомый Пресветлой, отправился в неизведанный путь.

   Его Величеству поспать не удалось ни ночью, ни утром. Ему не удалось бы и позавтракать, если бы не невестка, которая, несмотря на усталость после бала, твердой ручкой трактирщицы задушила на кухне в зародыше разброд и шатание, вызванные печальным известием о смерти Главного Королевского повара.

   «Мастер Понсил не потерпел бы бардака! – сказала она. – Стыдитесь!» - и сама встала к плите, чтобы приготовить завтрак членам королевской семьи.

   Пустое кресло в углу кухни этим утром стало символом бренности существования.

   Его Величество завтракал в кабинете, выслушивая утренний доклад Яна Грошека и поглядывая на герцога рю Вилля. Начальник Тайной канцелярии сидел в кресле напротив с таким видом, будто съел таракана. Отпустив секретаря, король посмотрел сначала на тарелку, где лежала последняя испеченная Бруни оладья, а затем на начальника Тайной канцелярии. Рю Вилль сглотнул, но вовсе не из-за соблазнительного запаха оладий, и кисло сообщил:

   - Ее Светлость рю Филонель ночью покинула дворец. Бегство удалость отследить до места, где она использовала мощный портальный свиток. Куда она отправилась – установить невозможно.

   - Что еще? – невозмутимо спросил король и укусил последнюю оладью.

   Рю Вилль снова сглотнул.

   - Исчезли драгоценности Ее Светлости…

   - Все? – уточнил Редьярд, кинув остаток оладьи в пасть сидящему рядом Стреме.

   Пасть захлопнулась со звуком тюремных ворот, навсегда отсекающих свет для несчастного заключенного.

   - Все, - отвел глаза герцог.

   - В том числе… - подсказал неумолимый король.

   - В том числе те, что были подарены вами… Из сокровищницы ласурских королей, - покаянно опустил голову начальник Тайной канцелярии.

   - Вы свободны, герцог, - холодно произнес Его Величество.

   Дождался, пока рю Вилль поднимется, поклонится и с видом побитой собаки скроется за дверями, а сам подошел к окну, распахнул створки.

   День обещал быть прекрасным!

   Он-то гадал, как безболезненно удалить Агнушу из дворца! Сокровищ короны, конечно, жаль, но он вернет их… Когда-нибудь. В конце концов, только прошлого не вернешь, а спокойствие живого короля куда дороже драгоценностей его почивших предков!

   Да, прошлого, и тех, кто умер…

   Резко развернувшись, Редьярд вышел из кабинета и направился в покои мастера Понсила. Гвардейцы в красных мундирах и секретарь последовали за ним.

   - Ждите здесь! – приказал король свите.

   Шагнул в комнату и натолкнулся на испуганный взгляд приглашенных к покойнику обмывальщиц-плакальщиц.

   - Продолжайте свою работу! – кивнул Его Величество и подошел к кровати человека, который готовил еще для его отца.

   Вгляделся в умершего. Вот оно, лицо будущего, которое ожидает каждого: спокойное и застывшее. Понси был королем кухни, но никакое королевство не спасет от смерти, коли той взбредет в голову явиться за тобой!

   Первая после смерти отца значимая для него, Редьярда, потеря.

   Первая ласточка.

   Король положил ладонь на лоб умершего, прощаясь. Гладкость, твердость, холод – категории смерти, вот они, под его рукой. Он ощущает их кожей, а когда-нибудь ощутит и сердцем. Сегодня часы напрасно пробили семь утра - время отсчитывают не часы и минуты, а люди, уходящие из твоей жизни, и это самый неумолимый отсчет! И его, времени, все меньше… Может быть, пора попытаться перешагнуть границу между прошлым и настоящим, между здесь и там? Рубеж между короной и… миром?

   - Ваше Величество! – страшным шепотом позвал от двери Ян Грошек.

   - Прощайте, мастер и старый друг, - негромко сказал Его Величество, - да будет Пресветлая Индари милостива к вам – вы прожили хорошую жизнь!

   И вышел в коридор, оставляя за спиной чужую смерть, которая никогда не бывает по-настоящему посторонней.

   - Умоляю меня простить за то, что помешал! – трясущимися от волнения губами пробормотал секретарь. – В кабинете вас ждут архимагистр Никорин в сопровождении полковника Торхаша. У них срочное донесение!

***

Гном сидел на краю крыши, свесив короткие ноги, и с непонятной гримасой разглядывал раскинувшийся внизу котлован, вырытый под фундамент нового Единого храма богов.

   Ласурский король, как известно, слов на ветер не бросал. Уже на следующий день после направления по его приказу секретной депеши королю Йорли Гаракенскому и разговора с Его Подгорным Величеством Виньогретом Первым, на выделенное в столице место потянулись подводы с материалами и толпы рабочих. Ни одна из Вишенрогских гильдий не посмела отказаться от участия в строительстве.

   Не по возрасту зоркими глазами гном следил за яркой точкой – мастером Томазо Пелеваном, главой Гильдии каменщиков, выделявшимся огненно-рыжей шевелюрой, который широко шагал по стройке в сопровождении группы архитекторов. Они иногда останавливались, разворачивали принесенные с собой планы и принимались яростно спорить, отчаянно жестикулируя. Скорее крупный, чем грузный, Пелеван вел себя спокойнее остальных: покачивал головой, если был не согласен с доводами, или разводил в недоуменном жесте широченные ладони.

   - Вот ты где! – рядом с гномом сел оборотень. Прикрыв глаза ладонью от яркого утреннего света, оглядел территорию стройки и заметил: - Не думал я, что в нынешней ситуации кто-то додумается до подобного! Ты понимаешь, чем это может грозить Тикрею?

   Гном полюбовался игрой света в гранях драгоценных камней на своих перстнях и вздохнул:

   - Новым обострением отношений между Ласурией и Крей-Лималлем!

   - Крей не допустит сближения Драгобужья и Ласурии, да и с Гаракеном постарается рассорить, - кивнул оборотень, – недаром асурх шлет «любовные послания» Дикоземским вождям. Если степняки выступят против Йорли армадой, у кого тот запросит помощи?

   - У свата, - снова вздохнул гном и посмотрел на оборотня. – Если бы ты знал, как мне это надоело, брат! Почему нельзя жить и работать спокойно? Возьми для примера нас, гномов, разве мы когда-нибудь воевали друг против друга? Хусним, не было такого!