Грим (СИ)

– Боюсь представить, откуда у тебя такие познания, – отшутился Малфой. – Тебе еще понадобится кровь?

– С тебя точно хватит на сегодня. Пока ты был без сознания, я заключил сделку с одним магловским патологоанатомом. В доме теперь крови мертвеца больше, чем алкоголя.

– Крови мертвеца?

– Я не хотел говорить при Гермионе, – оправдывался Рэй. – Ты же не рассказал ей?

– Нет. Сегодня собирался.

Он оправдывался, что бросается с головой в каждое новое задание Ордена из-за мести. Это была полуправда.

Ему тяжело было находиться с Гермионой. Ощущать ее хрупкое звенящее счастье, чистую, как утренняя роса, радость, любовь, укрывающую его душу теплыми объятиями. Знать, что пятого июня он покинет ее навсегда и разобьет ей сердце. По утрам, глядя на ее безмятежное лицо во сне, Драко долго размышлял, следует ли ему рассказать правду сейчас или позволить ей жить в счастливом неведении.

– Они будут в безопасности в том месте?

– Не беспокойся, наши агенты во Франции их защитят. А Анхелу мы вернули с семью. Я прошу тебя не исчезать пока. Ты нужен мне здесь.

– Хорошо, Рэй, – вяло пообещал Драко. – Меня беспокоит одна мысль. Я не чувствую эмоции этого вызывателя. И тогда, в схватке, он убил случайного магла, но Грим внутри меня и не пошевелился. Так было и с поддельной Катариной Марлок, но тогда я не придал этому значения. Списал на то, что «подделка» никогда не убивала. Но теперь…

– Твою мать, они нашли способ укрыться от взора Грима! Хотел бы я никогда не быть связан с этим, – в сердцах воскликнул Рэй.

Раздался отдаленный шум внизу, и, как ранее Гермиона, Драко и Рэй, переглянувшись, трансгрессировали. Посреди столовой стоял обнаженный Бенедикт. Собственная нагота ничуть его не смущала.

– После превращения последние часы стираются из памяти, – объяснил он.

– Вместе с одеждой, – пробурчал Драко. – Прикройся, что ли.

Сегодня он насмотрелся на голых мужиков больше, чем за всю жизнь.

Бенедикт его начисто проигнорировал и внимательно слушал рассказ Рэя. Услышав о новообращенном вампире, Бенедикт удрученно произнес:

– Плохая идея, Рэй. Справиться с ним будет сложно, а выпытать сведения еще труднее. Обращенный волшебник – это не захудалый вампир из бывших маглов. Его ментальная защита была сильна еще до обращения, а теперь она усилена превращением. Легилименцией мы ничего не добьемся. Ты использовал мою кровь? Тогда я попробую использовать «право родителя».

– «Право родителя?» Что это? – спросил Малфой.

– Между вампиром и его создателем устанавливается практически родительская связь. В начале обращения она наиболее сильна. Нужно использовать ее, пока его волшебная часть не «проснулась» и не разорвала связь. Рэй, подкинешь мне одежды и литра два донорской крови? Будем испытывать жажду моего «сынка». И перед этим сделай ему три инъекции с мертвой кровью, – буднично приказал Бенедикт.

Благоразумно решив отстранить себя от представления, Малфой отправился досыпать в свою комнату. Он едва успел заснуть, как услышал крики, полные свирепой ненависти. Драко прислушался к эмоциям.

Угрюмая злость Бенедикта.

Инстинктивное отвращение Рэя.

Ни единой эмоции «вызывателя».

Драко хотел было поставить полог тишины, но справедливо решил, что в случае опасности не услышит призыва Рэя или Бенедикта.

Укрывшись одеялом, которое слабо приглушало злобные стоны вампира, Малфой погрузился в тревожное полунаркотическое забытье. Он просыпался и снова засыпал под жуткие крики и стенания, не понимая, где кончаются видения его отравленного мозга и начинается беспросветная реальность.

Драко проснулся окончательно, когда Рэй потряс его за плечо.

– Вставай, мы смогли пробиться в часть памяти, где был блок послабее. Бенедикт остается охранять его.

– Кого? – непонимающе спросил Драко, слепо вглядываясь в лицо Рэю. Яркий утренний свет ослепил его.

– Вампира. Мы отправляемся на один остров в Карибском море. По его словам, там держат Кристиана.

– Мы? Сколько ты не спал, Рэй?

– Не волнуйся, меня поддерживает одно зелье, – раздраженно произнес Рэй. – Мы не можем медлить.

*

– Мисс Грейнджер, я рад, что вы очнулись.

Из молочно-белой дымки выплыло немолодое круглое лицо с крупными чертами. На носу мужчины сидели очки в черепаховой оправе, а за ним блестели большие каре-зеленые глаза, светившиеся каким-то мягким внутренним светом. Красивые глаза, отвлекающие внимание от жиденьких серых волос и заметно оттопыренных ушей.

– Где я? – слова резанули по горлу сухой раздраженной болью.

– Выпейте водички, – участливо произнес мужчина и подал стакан с водой. – Не узнаете меня?

Гермиона приняла стакан, но не притронулась к нему.

– Нет.

– Я доктор Матиас, ваш лечащий врач. А находитесь вы в больнице Святой Анны.

– Что со мной случилось?

– Вы изрезали свои руки осколком зеркала, пытаясь вытравить из себя магию. К счастью, санитар подоспел вовремя. Вы расскажете, откуда взяли осколок?

– Что за бред? Вы в своем уме? Вытравить магию?

– Хорошо, что вы считаете это бредом, – с улыбкой произнес доктор.

– Магию нельзя вытравить через кровь!

Улыбка на лице врача не дрогнула, но взгляд принял особое выражение.

– Мне жаль вас разочаровывать в очередной раз, но магический мир существует лишь внутри вашей головы.

«Я что, попала к маглам?» – Гермиона тщательно рассмотрела врача, отметив деталь, ускользнувшую от ее внимания прежде: вместо лимонной мантии целителей на докторе был слегка помятый белый халат.

– Тогда верните мне мою волшебную палочку, и я вам докажу, что магия существует.

– Памятуя о прошлых случаях, я прихватил вашу палочку.

Гермиона с затаенной улыбкой следила за тем, как доктор выудил из кармана своего белого халата волшебную палочку, некогда принадлежавшую Нарциссе Малфой, и вложил ее в раскрытую ладонь. Почувствовав знакомое прикосновение теплого шершавого дерева, Гермиона позволила себе облегченно вздохнуть и произнесла заклинание.

Никакого эффекта. По телу прокатилась неприятная дрожь.

Нервно сглотнув, Гермиона попыталась снова. И снова.

С каждой новой попыткой паника нарастала. Гермиона начала задыхаться, из горла вырвались какие-то влажные хриплые звуки.

Что они с ней сделали? Как отняли то, что было частью ее? Частью ее сущности?

Окружающий мир, словно экран телевизора, завибрировал помехами, изредка выхватывая отдельные картинки: обеспокоенное лицо доктора, полет стакана в дюйме от его головы, грузные санитары с равнодушными лицами.

Она отчаянно вырывалась, но ее держали, пока доктор Матиас колол ей некое лекарство.

– В прошлые разы не было такой реакции, – сетовал психиатр.

– Что вы сделали со мной? С моей магией? – в отчаянии закричала Гермиона.

– Магии не существует, Гермиона. Но вы, к сожалению, не верите мне. Сейчас я увеличу дозу седативного, вы поспите и восстановитесь.

– Вы создали какую-то иллюзию, поэтому я не могу колдовать!

Ее лицо обжигали злые слезы. Но лекарство постепенно начинало действовать: каждая клеточка наполнялась тяжестью, а сознание заволакивал обманчиво-мягкий туман.

При следующем пробуждении Гермиона обнаружила себя в смирительной рубашке и прикованной к кровати. При попытке пошевелиться послышался голос доктора Матиаса:

– Мне жаль, но это вынужденная мера, пока я не буду убежден, что вы снова не причините себе вред.

Гермиона закрыла глаза, пытаясь отгородиться от назойливого голоса психиатра и придумать дальнейшие действия. Она не знала, как оказалась здесь и когда. И самое страшное – она не могла колдовать. Значит, либо ее враги нашли способ лишить ее способности к магии, либо…

– Гермиона, ответьте мне, – в ее голову вторгся настойчивый голос врача.

– Вы говорите мне, что волшебный мир существует исключительно в моей голове. Представьте мне доказательства моей неправоты. Документы, а лучше свидетелей. Кто я в этом мире? Как жила последние годы? Что вызвало мое психическое расстройство?