Грим (СИ)

За столиком в углу сидел Малфой. В знакомом жесте раздражения он тарабанил по столешнице пальцами, выбивая одному ему известный ритм. Наконец, когда он готов был покинуть «Дырявый котел», то услышал незнакомый голос:

— Можно присесть?

Перед ним стоял высокий человек, закутанный в черный плащ. Лицо скрыто капюшоном, руки — в черных кожаных перчатках.

Гермиона с двояким чувством смотрела на то, как Грим разговаривает с Малфоем. Она ощущала сомнения Драко, затем недоверие и, наконец, угрюмое раздражение.

— Я достаточно видел, что с людьми делает власть, — медленно произнес Малфой. — Не каждому дано справиться с ней, не став ее заложником. Я не хочу того, что вы предлагаете мне.

Драко встал, бросив на стол несколько галлеонов за выпивку, и направился к выходу. Без сожаления.

— Это твой единственный шанс. Остановись. Ты умрешь сегодня.

Малфой не остановился, несмотря на липкий страх, сжавший сердце когтистой лапой. Смутное предчувствие не покидало его, пока он шел по Косому переулку, игнорируя косые взгляды редких прохожих. Дождь стал его успокоением. Мерный стук капель о каменную плитку успокаивал расшатанные нервы.

— Стойте! Вы арестованы!

Гермиона обернулась одновременно с Малфоем из воспоминания, чтобы увидеть трех мужчин, лица которых весь ноябрь печатали на передовых страницах «Ежедневного пророка».

Короткий бой, яростный и злой, и Малфой лежал на земле. Гнев и безысходность сменились страхом, почти ужасом, а затем обидой. Он столько не успел увидеть, сделать, сказать, почувствовать.

Они долго избивали Малфоя.

Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть, как безвольно трепыхается тело Драко под ударами.

— Может, он уже того, помер? Вообще ж не орет.

Гермиона открыла глаза. Мир вокруг распался на две части: она видела троих убийц и призрачный силуэт Грима, которого здесь не могло быть.

«Я предупреждал! Но ты еще можешь передумать», — услышала она голос Грима. Малфой захохотал страшно, надломлено.

«Я не хочу умирать!»

— Дьявольское отродье, — в ужасе произнес Стамп.

— Тварь! — с ненавистью сказал Гавейн Робардс и сплюнул. — Авада…

«Ты согласен на сделку?» — произнес голос Грима.

— Кедавра.

«Да!»

Малфой из настоящего попытался вытолкнуть Гермиону из собственных воспоминаний, но она усилила мысленный напор, словно клещами вцепляясь в его воспоминания. С трудом, но ей удалось преодолеть его сопротивление, и она очутилась в новом воспоминании.

Гермиона смутилась, увидев обнаженного Малфоя в ванной комнате. Его тело почти полностью покрывали багровые заплывшие синяки, засохшие кровоподтеки и царапины. Одна сплошная рана.

Драко вцепился руками в голову, и Гермиона услышала голос Грима. Но ей не удалось разобрать слова, Малфой усилил сопротивление. Воспоминания калейдоскопом лиц, пейзажей, обрывками эмоций закружали перед ее глазами: эльф-домовик, платформа 9 и 3/4, Астрономическая башня Хогвартса, тишина и покой зеленого леса, чужие эмоции в голове, оборотень и его жертва, боль первой в жизни трансформации.

И зло — адская скручивающая боль, сравнимая с Круциатусом.

Бой с оборотнем из сна Гермионы. Глубокое удовлетворение видом поверженного врага. Крики мракоборцев, затем Малфой-менор, поздравления матери с днем рождения и отчаянное желание, чтобы она не заметила кровь на его руках.

Калейдоскоп замедлился.

Зайдя в свою комнату и наложив полог тишины, Драко с отвращением сбросил промокшую от крови мантию, обнял себя руками, размазывая по белоснежной рубашке кровь оборотня, и грузно осел на пол.

Его первое убийство.

Отвращение к самому себе.

И Драко закричал…

Тоннели темных зрачков Малфоя снова проявились, и Гермиону выдернуло из воспоминания. Она обнаружила себя распластавшейся на полу в темной комнате — свеча погасла, огонь в камине догорал. Из темноты выплыла высокая фигура Малфоя, темные глаза на перекошенном от ярости лице горели опасным огнем.

Это был не Малфой из воспоминания, это был Малфой, каким его изуродовала сущность Грима.

— Ты не имела права! — кричал Драко. — Не должна была заставлять меня показывать тебе это воспоминание. Зачем?

— Мне надо было знать, что ты чувствуешь, убивая.

Драко отвернулся от нее.

Гермиона с трудом поднялась, выпутываясь из халата, который при падении спал с плеч, задевая руками осколки разбитой посуды и остатки еды — не осталось ни одного целого столового прибора.

— Ты показал мне, почему стал Гримом. И я понимаю тебя. Но я хотела знать, что ты чувствуешь, убивая. Что-то кроме удовлетворения, насыщающее твоего внутреннего зверя. Насыщающее Грима. Я хотела знать, что чувствует Драко Малфой.

С затаенной тревогой Гермиона наблюдала, как Малфой оборачивается и смотрит на нее своим тяжелым взглядом, на дне которого плескалось темное, первобытное, пугавшее своей интенсивностью желание. Драко сделал шаг вперед, заставляя Гермиону пятиться, пока она не уперлась спиной в край стола.

От Малфоя исходила сила. Гермиона физически ощущала ее тягучее прикосновение к своей коже.

Драко молниеносным движением протянул руку и грубо схватил ее за подбородок. Гермиона удивленно вскрикнула, ее руки автоматически взлетели, и она ударила его в грудь кулаком.

— Отпусти меня, — дрогнувшим голосом потребовала Гермиона, чувствуя его горячее дыхание на своей коже, запах его парфюма и мускусный запах его тела.

— Даже сейчас, — тихо произнес Драко, — в определенные моменты я ненавижу тебя, Гермиона.

— Это взаимно, Грим.

Его хватка на ее подбородке ослабла. Он схватил ее за бедра, приподнял, вынуждая сесть на стол и раздвинуть ноги, и сразу же занял позицию между ее бедер, зарываясь лицом в ее волосы.

Гермиона сдавленно ахнула, ощущая его тело так мучительно близко.

— Меня зовут Драко. Не Грим, — зло прошептал он, на миг болезненно сжимая волосы на её затылке.

— Нет, — с вызовом произнесла Гермиона и вонзила ногти в его плечи, почти надеясь увидеть выступающие кровавые пятна на шелковой ткани его рубашки.

Из горла Малфоя послышался приглушенный рык. Драко смотрел на нее несколько томительных мгновений, будто принюхивался к чему-то. Крылья его носа трепетали. В голове Гермионы промелькнула мысль о его животном обонянии и о ее собственном возбуждении, которое он не мог не почувствовать.

Беспокойство. Предвкушение. Похоть.

Драко провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Ты скажешь моё имя.

— Нет!

К её негодованию, он снова ее не поцеловал. Вместо этого Гермиона услышала, как рвется ткань ее пижамных штанов и нижнего белья. Громкий вздох.

Их ненависть и любовь столкнулись. Между ними не было нежности, ласковых и трепетных прикосновений. Драко прикусил ей шею и содрал с неё остатки одежды. Запах её возбуждения всё усиливался, Гермиона ёрзала на столе, прижимаясь к его члену. Даже сквозь штаны он чувствовал её влажность.

Твою мать, Грейнджер!

Проведя рукой от затылка к груди, он больно сжал её сосок и спустился вниз. Большим пальцем лаская её клитор, он медленно ввёл в неё палец. Тугая. Влажная. Податливая.

Стон. Откинулась назад.

Ускорив темп, добавил второй палец. Когда её дыхание участилось, а мышцы начали сокращаться, он быстро сдёрнул с себя штаны свободной рукой и резко в неё вошёл.

Боль. Вскрик. Наслаждение.

— Ещё! — полувскрик-полустон Гермионы сорвал ему голову, и он начал яростно в неё вколачиваться. Боль внутри неё перемешивалась с ярким и животным наслаждением, и это подхлёстывало его всё больше. Она опёрлась на руки и пятки, периодически соскальзывающие со стола, и двигалась ему навстречу. Драко подхватил её под бёдра и за затылок, насаживая её всё глубже и резче. В один момент она выгнулась и замерла. Рот приоткрылся в беззвучном крике.

Я… Сейчас…

Он вышел из неё. Сквозь мутную пелену сознания до неё донёсся голос Драко:

— Назови моё имя.

— Я… ммм… Малфой, пожалуйста!..