Темные дни, черные ночи (СИ)

К номеру она подходит, полная решимости во что бы то ни стало выставить его оттуда, да как можно быстрее. Распахнув дверь, буквально вваливается в комнату, навалившись вперед всем телом.

На столе – букет цветов, ужин на двоих и бутылка шампанского. Джентльменский набор. Вот только гостя, стоящего у окна и с философской задумчивостью созерцающего в него мир, вряд ли можно назвать джентльменом.

- Твою мать! – позабыв обо всех правилах приличия, смачно ругается Круэлла. – Какого черта ты здесь делаешь?

Ее визитер медленно оборачивается, позволив довольной улыбке ползти по его губам:

- И тебе доброе утро, Круэлла. Я тебя ждал.

Она с шумом опускается на постель, растерянно смотря то на него, то на ужин на столике. Похоже, ее свобода, или одиночество, закончились. Только вот она не знает, стоит ли радоваться такому повороту.

========== Глава 61. (Почти) Безоблачное счастье ==========

Она просыпается среди ночи, с трудом открыв глаза. Голова болит нещадно. Черт. Виной тому – не похмелье. Сегодня, очевидно, был приступ. Чертовы приступы. Круэлла до смерти их ненавидит.

Палец ползет по слегка согнутой спине Румпельштильцхена. Он поворачивает голову, улыбаясь. Осторожно берет ее за руку, и она щурится от света лампы, что он только что включил.

- Который час, дорогой?

- Почти пять утра, Круэлла. Поспи еще немного.

Спать? Ну нет уж! Круэлла садится на постели, потирая виски. Вот проклятье! Почему же этот кошмар настиг ее сейчас? Первый приступ при нем. Он никак не показывает этого, но она точно знает – приступ был. Он все видел.

Круэлла обнимает его за плечи, целуя небритые щеки.

- А если я не хочу спать, дорогой?

Конечно, он все понимает. Ослабив пальцы, выпуская ее руку из своих ладоней, он опускается на постель рядом с ней, и осторожно ныряя одной ладонью под ее рубашку.

- Ты совсем худенькая. Так нельзя.

Приблизив лицо к его губам, Де Виль лукаво улыбается:

- Будешь откармливать меня завтра в ресторане, дорогой. А пока я проголодалась. Утолишь мой голод?

Он отвечает ей лукавой улыбкой, продолжая ласкать ее соски и живот более настойчиво. Круэлла уже стонет, потому что, черт возьми, этот мужчина действует на нее совершенно гипнотически. Стоит ему лишь взглянуть на нее – и она становится чертовой сентиментальной сукой, о том, что происходит всякий раз, когда он к ней прикасается сложно описать словами, существующими в любом человеческом языке.

Его ладонь наглеет, бросается в атаку ее межножья, сладко терзая его, пока вторая рука бессовестно сжимает ягодицы. Круэлла мечется на кровати, сильнее разводя ноги, хотя вряд ли он нуждается в пояснениях того, как сильно сейчас она хочет его внутри. На миг оторвавшись от поцелуя, Румпель качает головой: о нет, он не будет исполнять ее маленькую (не) скромную просьбу, пока она не останется на его пальцах. Темп, заданный им, так быстр, пальцы столь настойчивы, что она взрывается с каким-то восторженным вскриком, переросшим во всхлипывание. Она кладет руку на потный лоб, бессознательно запуская пальцы в волосы. Нужно передохнуть, она готова умолять хотя бы несколько минут перерыва, но, конечно, он никогда никого не слушает. Тем более, своих женщин. Потому, когда Голд ныряет между ее ног, а его язык вторгается ей в пах, в мокрый центр женского удовольствия, она до крови кусает губы. Только для того, чтобы не завизжать от счастья и удовольствия. Впрочем, уже через несколько секунд она понимает, что, обладай даже железной силой воли, не смогла бы удержаться от этого. От ее счастливого, долгого крика способна, наверное, проснуться половина города, но когда это ее волновало? Его поцелуй, что он тут же ей дарит, носит ее вкус – горьковатый и немного ядовитый. Такой же, как и она сама.

Впрочем, Круэлла не может оставить его без положенной ему порции удовольствия. Нет, она не поступит так с ним.

Потому, едва только он снимает брюки вместе с трусами, Круэлла подтягивается ближе, закидывая ноги ему на плечи, наконец, предлагая осуществить то, чего желают они оба.

Наверное, она никогда бы не смогла описать последние мгновения перед оргазмом. Она их вечно забывает. То, как они буквально катались на постели, знают лишь смятые простыни. Чем быстрее он движется у нее внутри, тем быстрее она двигает бедрами, срываясь со стона на крик, а затем на свое ставшее уже привычным, всхлипывание. Вонзившись зубами в ее шею, в тонкую жилку, покрытую родинками, он взрывается, стиснув зубы, и остается в ней. Откинувшись на подушки, Де Виль пытается вспомнить, когда она в последний раз принимала таблетки. Ведь они были ей не нужны с тех пор, как они с Голдом расстались. Впрочем, к черту. Она не хочет сейчас думать об этом.

- Я скучал по тебе, дорогуша.

- А я нет – капризно заявляет она, все еще пытаясь что-то сделать со своими всколочеными волосами. – Я все еще злюсь на тебя, дорогой.

- Ты невыносима, Круэлла – впрочем, довольная улыбка на лице Голда означает, как минимум, что ему это нравится. Его пальцы находят ее руку и осторожно обвивают ее. Круэлла не проявляет особенной радости, но и не противится.

Вероятно, их отношения никогда не будут обычными. Она бы хотела, чтобы они были такими же, как у всех. Странное и даже дикое желание, если учесть, что она не выносит обыденность в любом проявлении. Да и не созданы великий Темный маг и великая злодейка для обычной жизни. Но есть то, что слишком даже для нее. Было слишком, когда она била его букетом принесенных им же цветов, когда они продолжили баттл подушками, переросший в безумный, страстный секс, когда потом спустились в ресторан при отеле, где Круэлла, наконец, смогла нормально поесть, и бесконечные подколы друг друга, шпильки в адрес друг друга. У них никогда не было спокойной жизни. Кто-нибудь из них вечно все портил. Преимущественно, Румпель, потому она всегда считала его говнюком, даже во время слабых попыток исправиться.

- Все еще считаешь меня дерьмом, дорогая? – усмехнулся Голд.

Да, и даже не думай, что это однажды изменится – самодовольно улыбается она.

Они просто признавались друг другу в любви таким образом. Как некоторые супруги называют друг друга дурацкими ласковыми прозвищами.

Видимо, он не намерен спорить, за что она ему очень благодарна. Просто поворачивается боком, принявшись гладить ее лицо и щеки. Он притащил сюда серьги, которые подарил ей в тот вечер, когда Белль сообщила о своей беременности. Это вызвало ее гнев, проявившийся в хрустальной вазе, брошенной в его голову, но разбитой об стену, потому что он, как всегда, исхитрился увернуться. Кажется, потом она колотила по его груди, крича что-то о собственной боли, она не помнит. В конце концов, после череды долгих поцелуев, изысканных словесных извинений и уверений в том, что она нужна ему и он ее до чертиков любит, Румпелю удалось уговорить ее надеть серьги. И теперь он просто забавлялся ими, впрочем, покусывая иногда мочку уха.

- Пойдем прогуляемся, Круэлла? – ласково предлагает он. – Погода чудесная, поедим мороженное, если хочешь. Ты ведь его любишь?